Теперь волей-неволей придется рассказывать всю историю.
- Ох, Шура! Ну, ты нас и подставил...
- М-да... А может, ее в терапию сдать? По соматическому состоянию? Тепловой удар, обширный солнечный ожог, гиповолемический шок...
- Когда это наших больных туда брали?
- Нет, я думал, что все, что можно услышать, мне уже рассказали! Таки здрасте! Нет, крысюка, я помру из-за таких рассказок! Уже не только больную загрызли, но и зажарили! - Борух Авраамович рыдал от смеха. Его внушительный нос дрожал и всхлипывал. Катящиеся из глаз слезы падали на сопроводительный лист, превращая номер наряда в неразборчивое пятно.
Должно заметить, что хорошему настроению дежурного доктора нашего приюта для скорбных умом в немалой степени способствовала бутылка виски, приложенная нами к сопроводительному листу. В полной аутентичности содержимого ученый муж уже убедился.
- Нет, вы пропадите уже с глаз моих долой, кошмарные изверги, пока я не умер от смеха! Пулемета на вас нет!
Очевидно, нас с Люси одномоментно поразила одинаковая мысль. Мы переглянулись. Люси кивнула.
- Извините, господин доктор, - начал я осторожна, - пулемета мы вам предоставить не можем, но десяток М-16 есть.
- Так... - Психиатр посерьезнел.
- "Так", к сожалению, не годится, - объявила мышка, - сугубо за наличный расчет.
- Ха, крыса. Кто бы мог заподозрить в тебе такие таланты! И что стоит?
- Ну, во-первых, у нас есть не только оружие. Список достаточно большой. А во-вторых, мы готовы обсудить любые разумные предложения. Только не объявляйте два цента.
- Ай, ну кто говорит о такой смешной цене? Три с половиной! А что там еще?
Рат объяснила.
- Крыса, тебя завскладом назначали, или уже где? Ладно, пошли смотреть товар.
Не более чем через три часа торг закончился. Райзман протянул нам толстую пачку денег. Я демонстративно пересчитал. Десятки не хватало. Психиатр запричитал, что мы отбираем у него последние штаны, и, прежде чем отдать недостающее, попытался получить за эти деньги что-либо в придачу. Автомобиль, скажем. Или хотя бы носилки плюс медицинский ящик. Мы остались тверды, и уважаемый доктор со слезами на глазах расстался с десяткой, несомненно играющей определяющую роль при общей сумме сделки в несколько тысяч. Появился народ в больничных пижамах - ящики мигом сгинули неведомо куда. Только тогда я понял, что коварная Люси вместе со всем остальным продала и сигареты. Виски, впрочем, оставила. Для смазки трений, возникающих между коллегами.
Борух Авраамович долго махал нам вслед руками, выкрикивая:
- Мазлтов, коллеги! Заезжайте почаще! Больных при этом привозить не обязательно! .
Судя по столь сердечному прощанию, его нажива сулила быть безмерной.
- Так, сердешные. Мы разбогатели. Что делать будем?
- Отзваниваться, естественно.
- А не спросят ли нас, где это вы, родные, полсуток шлялись? И что на это отвечать?
- Шура, ну ты как ребенок, право слово. Неужели ты всерьез полагаешь, что диспетчер в состоянии удержать в голове, чем занимаются четыреста с лишком бригад? Да это физически невыполнимо.
- Ага, а журнал вызовов на что?
- Кто его читает?
- Уговорила. - Я поднял трубку рации.
- Машины, кто слышит ПБ-19! Передайте на Центр, что мы освободились.
Что доброго нам в этот тихий вечер скажет диспетчер?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
- Не нравится мне, куда мы едем, - молвил Нилыч, - не признаю что-то дороги.
- Заблудился, что ль?
- Да не должен бы вроде... Если только перемещение внеплановое прозевали...
Машину резко тряхнуло, уши заложило от грохота. По крыше забарабанили комья земли.
- Эй, сзади! - заорал пилот. - Погляди назад! Задние окошки салона в моей машине закрашены, дабы народ не пугался, глядя на чудеса, творимые в автомобиле. Так что пришлось приоткрыть дверцу и высунуться.