В течение всех трех недель чемпионата команды встречаются каждый день, кроме понедельника. В девять утра игроки уже на полена тренировке или на матче.
Время расписано буквально по минутам, тут не расслабишься, разве что можно иногда сходить пообедать в какой-нибудь модный ресторанчик, А ночные клубы и казинодля них недостижимая роскошь. Развлечения во время турнира? Самое любимое традиционное пиршество, которое в один из понедельников устраивали прямо на стадионе гаучородоначальники благородной игры богатых и для богатых. Гаучо угощали всех одним-единственным блюдомаргентинским асадо. Называлось это «барбекю», что буквально значит «праздник зажаренных туш».
Слоун пришла от праздника в восторг. Они с Джорданом растворились в толпе игроков и болельщиков, и ей показалось, что они как бы единое целое. Мысль, которая в иной обстановке не пришла бы ей в голову, а вот на барбекю Джордан проводил теперь со Слоун почти все свободное время, он стал менее ироничным, более открытым, даже приглашал ее рано утром на сбор своей команды. Правда, у Слоун оставалось ощущение, что он все же не до конца откровенен с ней. Команде, так ей казалось, он доверял куда больше. Отношения игроков, конюхов и их спонсоров поражали демократизмом, особенно это было видно на праздникевсе тут равны.
По наблюдениям Слоун, все же самым близким приятелем Джордана по команде был Лэнс Уитни, хотя тот и намного старше Джордана. Но для них разница в возрасте роли не играла, как и разница в цвете волос (Лэнс был блондином).
Однажды после обеда они сидели за столиком втроем. Слоунс диктофоном записывала воспоминания профессионалов.
Случалось и так, рассказывал Лэнс, не знаешь ни языка, на котором в стране разговаривают, ни города, где проходит турнир. Устаешь к вечеру, как собака, даже домой один не можешь добраться, надо держаться всем вместе: спросить ничего не можешь, ни ты ни черта не понимаешь, ни тебя.
Зато когда выходим на поле, все языковые барьеры летят к дьяволу! Джордан уже приступил к пиву. Хорошие игроки из разных стран могут составлять одну команду А вот когда тебя в лицо называют тупым лошадником, гонялой, так это понятно на всех языках.
Точно, засмеялся Лэнс, частенько такое бывало. Особенно в добрые старые времена, когда мы играли все вместе: Джорди, Макс и я. Помнишь, Джорди?
Да, протянул Джордан, было время
Макс? Слоун вопросительно взглянула на Джордана.
Макс Кенион, невесело пояснил Лэнс, мы когда-то были в одной команде.
«Были, наконец-то дошло до Слоун. Вот откуда грустный тон Джордана. Расспрошу его когда-нибудь об этом Максе».
Габи продолжала подначивать Слоун вопросиками насчет того, привлекает ли ее Джордан как мужчина. Слоун спокойно и уверенно отбивалась:
Ты же знаешь, я приехала сюда не романы крутить. Но, Габи, разве нельзя, даже сидя на диете, заглянуть в меню.
Между ними действительно сохранялись отношения, которые Слоун считала нужными и полезными для будущей книги, их разговоры касались только поло: Слоун спрашивала, Джордан старался ответить ей как можно понятней и точней.
Все было ясно и просто.
На первый взгляд.
Бывают минуты, когда я чувствую себя одиноким бродягой. Джордан был сегодня откровеннее, чем обычно. Они шли со Слоун по игровому полюлошадь Джордана неторопливо трусила за ними.
Солнце недавно взошло, ветерок с Ла-Манша наполнял воздух морской свежестью. «Конники» из команды Джордана собирались на утреннюю тренировку. Трибуны пустовата. Одна из лошадей на другом конце поля заржалаи лошадь Джордана, подняв голову, заржала в ответ. Джордан нежно потрепал ее по холке.
Неделю здесь, дветам, а потом месяц еще где-нибудь. Знаете, я с февраля не был дома.
А где вы живете, Джордан? Слоун откинула со лба прядь. Поежилась: в Довилле август выдался необычно прохладным, она уже начинала подумывать, не сменить ли ей легкие льняные брючки с кофточкой на что-то более существенное.
В Массачусетсе. Я там вырос. Родители сейчас живут в Бостоне, и ферма неподалеку. Я там развожу лошадей, готовлю их для полоконечно, когда выкраиваю время.
А сестер, братьев у вас нет? Слоун хотела спросить про жену или невесту, но сдержалась. Подумала даже: «Почему, собственно, меня такие вопросы интересуют?»
Нет, я единственный сын в семье. А какая семья у вас?
Э, Джордан, мы же договорились, что вопросы задаю только я.
Наступил на больное место?
Нет, но договор есть договор.
Джордан кивнул.
Конечно. Право задавать вопросы даже личного свойства только у вас. Мне вы можете не отвечать, вас это устраивает?
Слоун потупилась.
В общем, да.
Джордан! позвали его. Так ты идешь или нет? Все ждут!
Джордан придвинулся на минутку к Слоун, будто хотел еще что-то сказать «по секрету», но передумал и повернул голову.
Иду!
Он вскочил в седло, но перед тем, как тронуть поводья, взглянул на Слоун.
Вы будете где-то рядом?
Она утвердительно кивнула.
Прекрасно, я думаю, вам это будет полезно
Слоун вдруг вспомнила, что говорила Габи о «диете», на которую обрекла себя уже давно, о «диете» и возможном своем интересе к «меню». Краска бросилась ей в лицо, она почувствовала даже что-то вроде озноба
Я вижу, ты быстро нашел мне замену. А я-то всегда считала себя незаменимой!
Джордан, уверенно сидя в седле, даже не повернулся на вкрадчивый женский голосок.
Не там ищешь, Джилли, голос Джордана, напротив, звучал жестко. Да и не тебе искать
В самом деле?
Да уж точно. Я сомневаюсь, что твое поведение понравится мужу.
Меня не интересует, что понравится или не понравится моему мужу. Я делаю и буду делать только то, что захочу.
Жаль, некому оценить твою храбрость.
А ты что, боишься даже посмотреть на меня, а, Джорди?
Черт возьми, Джилли! Ты изрядно надоела мне. Джордан не на шутку рассердился: Джилли подошла слишком близко к лошади, на которой он сидел, и в публике это заметили. Я ведь уже кусаный-перекусаный разными «змеями», на меня твой яд, Джилли, не подействует, ясно?
Неужто тебе так плохо, бедный Джордан?
Джилли Флеминг Кенион Одна из самых красивых женщин, из тех, кого Джордану когда-либо доводилось встречать в своей жизни. В этом-то уж он знал толк Высокая, стройная, сложена идеально; зеленые глаза, глубину которых оттеняют черные ресницы. Каштановые с рыжинкой волосы каскадом падают на плечи. В Джилли была особая пикантность, соединенная с кошачьей грацией и гибкостью. Ей шло все яркоекостюмы, макияж, чуть вызывающие манеры.
И сейчас на Джилли было ярко-бирюзовое шелковое платье, переливающееся так, что глазам больно глядеть на него. Джордан с удивлением отметил про себя, что никогда не замечал раньше, во что Джилли одета. Сквозь любое платье видел он эту женщину такой, какой она была в постели: чувственной и темпераментной, настоящей тигрицей по повадкам. Ее тело создано для наслаждений; в сексе она обожала смелые экспериментыи здесь не знала себе равных. Но кроме внешности и сексуальной изощренностиДжордан скоро понял этов Джилли не было ровным счетом ничего! А ведь когда-то он чуть не сделал ей предложениехорош бы он был теперь под властью избалованной красивой себялюбки!
Когда-то ты любил меня, Джорди, пропела Джилли, словно читая его мысли.
Не стану отрицать.
Джилли подвинулась к нему еще ближе, плечомк седлу, к ноге всадника.
А я люблю тебя и сейчас, хоть ты и не веришь мне.
Джордан соскочил из седла, резким движением взял Джилли за запястье, мягко оттолкнул от себя.
Джилли, прекрати спектакль! Мы оба прекрасно знаем, что ты любишь только свою персону и никого больше даже своего Макса.
Я в самом деле никогда не любила Макса, и ты это знаешь. Все твои подозрениялишь плод фантазии!
Конечно, моя фантазия! И то, что я застукал тогда вас в постели, тоже фантазии. И ты решила одним махом их опровергнуть, выйдя замуж за Макса. Здорово ты мне тогда отомстила, можешь радоваться!
Джорди, ты ведь хочешь меня и сейчас, признайся!
Джилли вновь рванулась к Джордану и даже сделала попытку поцеловать егоДжордан ловко увернулся.