Ещё раз в приступе мазохизма Катя критически посмотрела на себя в зеркало. Как она поправилась в последнее время. Времени на тренировки катастрофически не хватало, а те жалкие полчаса по утрам были всего лишь хрупким прозрачным заслоном, скорее имитирующим защиту от лишних килограммов. К тому же Ярик любил поесть в компании, и все её уговоры и увиливания просто игнорировал, язвительно приговаривая, что раз не фотомодель, то и терять нечего, а от голода голова болит и настроение портится. А Катя с её улыбкой не могла позволить себе совершить подобное преступление.
Вот так и росла Катя вширь вместе с улыбкой. Она улыбнулась себе в зеркало, но улыбка сползла с её лица, когда она посмотрела на Ярика. Тот бледный и потерявшийся на глазах сидел, вцепившись в телефон, словно кто-то мог вырвать у него из рук трубку.
И волноваться было из-за чего. Звонила Лида. Впервые за много месяцев он услышал её голос.
Я сейчас в Киеве, у отца. Вот решила позвонить, узнать, живёшь ты ещё тут или нет?
ЛидаВот это да. Не представляешь, как я счастлив, что ты на меня не сердишься.
За что? удивилась она. За что мне на тебя сердиться?
Хотя бы за то, что не брал трубку, когда ты звонила. Прости, я был в таком дурацком состоянии.
Зато теперь ты в другом. даже в трубке было слышно, как она улыбается. Ярик представил себе её улыбкунежную и чарующую, и на глаза навернулись слёзы. Славик так её любил.
Да времялечит, пробормотал Ярик. Слышал, ты замуж вышла.
Замуж? удивилась Лида. От кого ты это слышал?
Олег приезжал, рассказывал.
Олег часто лезет куда его не просят. непривычно сухо и жёстко проговорила Лида. Но пускай он пребывает в приятном заблуждениитак всем легче будет.
Так ты не замужем? Куда же ты тогда делась?
Ну, не улетела же на другую планету. Просто решила поменять кое-что в жизни. Мне стало до боли одиноко в пустой квартире, и я решила на время уехать, прийти в себя, перестроиться. Вот сейчас у папы гощу. Только умоляю, никому не говори, особенно Олегуи Юльке. Сейчас мне не до них. Я отдыхаю душой.
У тебя неприятности? осторожно спросил Ярик.
У меня депрессия. засмеялась Лида, только смех показался Ярику ненастоящим.
У тебя не бывает депрессий. Что случилось? Или ты не можешь говорить? Давай встретимся, или я приеду?
Не сейчас, родной. нежно сказала Лида. Сейчас мне нужно побыть одной, побыть там, где меня никто не найдёт. Если мне понадобится помощья сама тебя найду.
А если мне?
Это низкая уловка, ЯрикЯ оставлю номер своего мобильного телефона.
Тебе точно не угрожает опасность?
Господи, Ярик, я обычный человекне жена бандита, политика. Я не больна, не совершала преступлений и не видела ничего такого, за что меня могли бы убить. Какая может быть опасность.
"Я не скажу тебе ничего. Я слишком опасаюсь за твою жизнь, братик мой любимый".
"Я сделаю вид, что поверил. Врешь ты всё, Лидка. Теперь я всё время буду как на ножах".
"Будь проклят Кравцов. Теперь я поняла, что он всё-таки в этой игре," подумала Лида, положив трубку.
"Как так получилось, что мы оказались врозь, по разные стороны баррикадне друг против друга, но и не прикрывая друг другу тылы".
Катя подбежала к нему и обняла за плечи, словно почувствовав, как его тело сковала новая боль.
Кто звонил?
Да так, никто. Ярик махнул рукой и встал, высвободившись из её объятий.
Снова не хочешь пускать меня к себе? В свою жизнь? вырвалось у Кати.
"Ну что ты пристала. Оставь меня одного. Это тебя не касается, промелькнуло в его мозгу."
Некуда пускать. У меня одна жизньздесь, с тобой.
Катя почему-то не встрепенулась от этих слов, сердце не застучало. Наоборот, что-то жалкое и снисходительное почудилось в его тоне.
Можешь сказать хотя бы кто эта Лида.
ЖенаСлавика, моего братадобавил он, увидев, как вытянулось её лицо при слове "жена".
Почему я только сейчас узнаю о том, что у тебя есть родственники.
Потому что это не твоего ума дело. не сдержался Ярик, но тут же пожалел о своей внезапной ярости. Прости.
Катя всхлипнула носом, но сдержалась и не заплакала. Нечего плакать из-за этого ублюдка. Одна-единственная фраза на простом русском языке сказала ей о многом, о чём не смогли бы сказать и сотни слов. Он её не любит. А вот эту Лидунаверняка. Иначе откуда столько тайн. И не оттуда ли его предыдущее состояниене от сознания ли греха перед братом. И насколько велик тот грех?
Любишь её? тихо спросила она.
Ты что дура? Она мне роднее сестры.
Тогда почему ты такой? Такой взвинченный после разговора с ней?
Потому что я чувствую, что с ней что-то случилось. Или должно случиться. В общем, я нутром чую, что она в опасности.
Не переживай ты так. У неё ведь ещё муж есть.
Нет у неё никакого мужа. У неё кроме меня никого нет.
А где он? Бросил? Не молчи
Славик умер. Его убили.
Прости, я не знала. Если тебе больно говорить на эту тему, давай не будем.
Катя с ужасом смотрела, как буквально на глазах его лицо покрывается морщинами, которые она с таким трудом пыталась изгнать из его сердца. Они возвращаются и ещё более глубокими, чем были.
Хочешь знать, кто я? Хочешь знать, кого полюбила?.. Я подонок, который слинял в сторону и оставил смерть своего брата безнаказанной.
Но ты же ничего не можешь сделать. Ты же не отправишься никого убивать. Я не знала твоего брата, но не думаю, чтобы ему понравилось, что ты сядешь в тюрьму ради того, что всё равно не вернёт его жизнь.
И мою тоже, прошептал Ярик, обнимая её и целуя её мягкие волосы.
"Ты многого обо мне не знаешь, Катюша. Даже не представляешь, что когда-то для меня было ЛЕГКОубить человека. И не сесть за это в тюрьму".
33
Полгода пролетели как во сне. Лида едва помнила, как ещё совсем недавно она приехала в Киев к отцу, который искренне обрадовался, увидев дочь после долгой разлуки, и прогостила у него месяца три, пока его нынешняя жена Вероника Павловна не начала осторожно намекать, что гостья несколько задержалась. Да Лида и сама понимала, что не может жить там вечно. Пора было думать о более или менее постоянном жилье для неё и будущего ребёнка.
О том, чтобы жить с кем-либо из родителей не могло быть и речи. Нет, они не отказывались помогать, но, откровенно говоря, Лида подозревала, что ни мама, ни папа не жаждут взвалить на свои плечи её проблемы. У каждого из них новые семьи, новые заботы. А Лидавсего лишь промежуток, напоминание о прошлых ошибках. От неё никто не отказывался, но и не помещал в центр Вселенной. Нужно было самой заботиться о себе и будущем ребёнке.
Лида вернулась в родной город как раз в тот день, когда Ленка Винилова родила девочку. Она не рискнула навестить подругу в роддоме, однако искренне радовалась, когда впервые увидела маленькую Ксюшеньку, розовенькую и кругленькую, у Ленки на руках.
Ленка измениласьстала старше, строже, окидывая недоверчивым взглядом каждого, кто подходил к младенцу.
Моя волчица, смеясь, называл её Костя и втайне лопался от гордости. Лида только качала головой и улыбалась, глядя на парочку новоявленных родителей. Вскоре наступит её черед, только радоваться ей придётся одной.
Беременность протекала тяжело. Несмотря на непомерный аппетит, который Лида безуспешно пыталась контролировать, она то и дело теряла в весе. Ребёнок, казалось, высасывал её изнутри, но Лида не жаловалась. Ей был очень дорог этот ещё неродившийся малыш.
Степка, как назвала она ребёнка, родился в конце июля. Роды были очень труднымимальчик весил почти 5 килограммов и рвался на свет с настойчивостью настоящего бойца. Но как бы ни было больно, едва Лида ощутила в руках теплоту его хрупкого тела, почувствовала особенный детский запах, она поняла, что никогда ещё не была так счастлива.
Отец примчался из Киева на следующий же день. Он и Костяединственные люди, поджидавшие её под дождём под окнами роддома, чтобы первыми взглянуть на малыша. Ленка осталась домабоялась простудиться и потерять молоко. Лида невольно улыбалась, вспоминая, как счастлив был отец, увидев своего первого внука, как горд был, рассказывая по телефону жене, какой Степан крепкий и большой, какой у него здоровый аппетит.
Жаль было только, что рядом не было мамы. Когда-нибудь она обязательно узнает, что её старшая дочь стала матерью. Поймёт ли она, простит ли эту ложь? Но Лида не могла довериться матери, не потому, что та любила младшую дочь больше старшей. Нет, она никогда бы не предала одну ради другой. Но её участие могло принести больше вреда, чем пользы. А на абсолютное молчание отца Лида могла твёрдо рассчитывать. Хотя бы потому, что с Юлей он категорически отказывался общаться уже четыре года, когда во время случайного визита в город ему доподлинно стало известно, чем его дочь зарабатывает на жизнь.
Но отец и не знал всего. Он только хмурил брови и тяжело вздыхал, думая о том, как его умная и серьёзная девочка умудрилась родить ребёнка одна, без мужа, да ещё и от неизвестного бандюги, отнявшего у неё квартиру и вынудившего скрываться ото всех в каких-то жалких трущобах. Он даже сделал благородный порыв забрать дочь к себе в Киев, однако, когда Лида отказалась, вздохнул с облегчением. Вероника бы этого не пережила.
Дни летели один за другим. Лида вела тихую спокойную жизнь в небольшой комнатушке, которую снимала у одинокой пенсионерки. Комната была убогая, но сухая и тёплая, к тому же имелся телефон. Старушка брала с неё небольшие деньги, а Лида помогала по хозяйству как могла, и это было невероятным везением, потому что мало нашлось бы людей, согласных терпеть в своей квартире присутствие маленького ребёнка с его бесконечными пелёнками и криками посреди ночи. А снять целую квартиру Лида себе позволить не могла.
Денег катастрофически не хватало. Те, что присылал отец, мгновенно испарялись: то на оплату комнаты, то на лекарства, то на пелёнки и стиральный порошок. А нужно было ещё правильно питаться, чтобы молоко было здоровым и полезным для ребёнка, который рос, казалось, не по дням, а по часам.
В очередной раз за последние месяцы Лида подумала, что, должно быть, сам Бог послал ей в подруги Ленку Винилову, которая додумалась, как организовать ей довольно сносный заработок, практически не выходя из дому. Она попросила знакомую разместить на столбах около университета объявления для студентов, предлагая написание контрольных работ, курсовых и рефератов. Мало помалу студенты проявили заинтересованность, и Лида частенько проводила дни и ночи за написанием чужих контрольных, докладов, курсовиков. Иногда она чувствовала и представляла себя Катей из небезызвестного "Москва слезам не верит". Только Кате выпала более счастливая судьбаей не надо было ото всех скрываться.
Степан рос здоровым, крепким малышом. Он почти не плакал, много спал и ел, словно чувствовал, что матери надобно беречь силы и время, чтобы хоть как-то прокормить обоих. Естественно, долго это продолжаться не могло, Лида это понимала, но мозг упрямо отказывался искать выход из сложившейся ситуации, оттягивая неприятный момент принятия решения на потом, и жил сегодняшним днём. А сегодня складывалось из стирки пелёнок, кормления и написания очередного курсовика.
Были ещё неприятные моментыпоходы в библиотеку, без которой не обойтись. Лида вынуждена была рискнуть и засветить свой паспорт, иначе её не допустили бы. Лида как могла старалась избегать многолюдных читальных залов, и даже домой ходила пешком, чтобы ненароком не встретиться с кем-либо из знакомых в общественном транспорте. Плевать, что последние 15 минут пути пролегали через трассу. Лиде даже нравилось ходить пешком, дыша свежим воздухом.
Вот и сегодня она устало брела по обочине дороги, думая о том, что уже холодает и надо бы вернуться в квартиру за тёплым пальто, и вообще пора завязывать с этими прогулками, потому что уже ноябрь, а простужаться ей никак нельзя. НоябрьСтепану уже почти четыре месяца. Совсем большой. Так глядишь, скоро и годик стукнет. Хорошо, что Людмила Серафимовна соглашается приглядывать за ним, пока нерадивая мамаша бродит по библиотекам. Но скоро он подрастёт, и всё кончится. Вместе они найдут выход. Не может такого быть, чтобы не нашли.
Сыночек, её сыночек. Лида на всё готова ради него.
За деревьями уже показались огни хрущёвок, значит она почти дома, и сейчас прижмёт сына к груди. А он сморщит носик и, похрюкивая, отыщет губами набухший сосок и примется громко сосать. А Лида будет смотреть на него и плакать от радости. Такое вот оноплаксивое бабье счастье.
Лида дошла до места, где кончалась обочина, и начинался небольшой кювет, и вынуждена была выйти на проезжую часть. Обычно здесь было мало машин, но почему-то именно сегодня Лиду охватило тревожное чувство, и она в который раз обозвала себя дурой за то, что рискует и бродит здесь в одиночестве. Было только начало седьмого, но на улице уже стемнелось.
Предчувствие, как оказалось, не обмануло. Сзади раздался шум приближающейся машины, и Лида отпрянула поближе к краю. Она оглянулась и увидела огромный джип, на мгновение ослепивший её дальним светом фар. Лиде показалось, что он едет неровно и она попятилась назад, позабыв о кювете. Задняя нога начала скользить вниз, сбрасывая каблуками комья земли. Лида вскрикнула и рванулась вперёд, повинуясь инстинкту. Она слишком резко оперлась на переднюю ногу и рухнула на колени прямо на проезжую часть. Раздались сразу два звука: визг тормозов и треск разорвавшегося платья, и Лида так и не смогла понять, который из них оглушил её больше.
Водитель джипа оказался куда сообразительнее нерадивой пострадавшей. Он живо вывернул руль и круто затормозил, оставляя на асфальте чёрные следы от резиновых покрышек. Автомобиль ушёл в сторону метрах в трёх от Лиды. Другой бы на его месте сплюнул бы в окно и поехал дальше, но этот виртуозно владел только рулём, а не эмоциями, поэтому он остался на месте и, высунув голову в окно, начал смачно поливать молодую женщину отборным матом.
Извините, с достоинством произнесла Лида, поднимаясь на ноги. Я не специально.
Она отряхнула куртку, разорванную юбку платья, подобрала сумочку и выпрямилась. Колени нестерпимо гудели и жгли. Она даже чувствовала, как по ноге стекает кровь. Она была спокойна и неприступна в своей холодной ярости. Да, она виновата. Но разве это повод, чтобы говорить женщине такие слова. Плебей и ничтожество, законченный хам. Она извинилась, но большего он не дождётся.
Лида развернулась, чтобы продолжить свой путь, не обращая внимания, как вдруг услышала звук распахиваемых дверей и торопливые шаги, направляющиеся к ней. Сердце ухнуло и упало куда-то в пятки.