Катя улыбнулась своим мыслям и тяжело поднялась с земли. В один момент перенагрузка на мышцы дала о себе знать. Всё-таки, она полная дура. Хромая, Катя побрела к выходу из парка.
Она уже почти свернула за угол своего дома, когда её внимание привлёк странный грохот, среди которого явственно послышался звон разбитого стекла. Катя обернулась и увидела, как люди, выросшие будто из-под земли, собрались в кучку вокруг какого-то странного предмета. Движимая любопытством, Катя подошла поближе, и уже смогла разобрать очертания автомобиля, лежащего вверх колёсами.
Очевидно, произошла авария. Катя смешалась с толпой людей, возбуждённо обсуждавшими происходящее.
Вот придурок. Это ж надо так лететь, чтоб человека сбить, а потом самому перевернуться.
Насмерть? спросила испуганная старушка и перекрестилась.
Да вроде бы живойвон, из дверцы вываливается, смотри, морда какая отъеденная.
Я про того, кого сбили, спрашиваю, не унималась старушка.
Катин взгляд невольно заскользил вокруг в поисках несчастного пострадавшего, и наконец она увидела егоскрючившись, видно от боли, он полулежал у обочины. Ветер трепыхал такие знакомые седые волосы, местами перепачканные в крови. Сердце девушки забилось часто-часто, она вскрикнула, и бросилась к нему.
20
Мир как будто перевернулся с ног на голову и обрёл новые краски. Более яркие, более живые. И сирень весной пахла по-другому. Сколько дней, сколько месяцев уже существовал этот новый мир? Два, три, пять?
Мамай не считал. Ему казалось, что всю жизнь он только и делал, что ждал того момента, когда его мир станет вот таким, каким он был сейчас, и уже не мыслил ничего другого.
Он не стал мягче, он не стал жёстчево всём Мамай остался прежним, что касалось его работы, точнее образа жизни вне стен дома, который внезапно стал по-настоящему родным. Просто теперь его существование наполнилось особым, непонятным даже для него, смыслом. Кремень в сердце словно дал трещину, и Мамай почувствовал, что стал уязвим. Это, признаться, его угнетало, но не настолько, чтобы отказаться от единственной радости, неожиданно вторгнувшейся в его жизнь.
Каждую свободную минуту он летел домой как на крыльях, стараясь не показывать всем вокруг, как много для него значитувидеть её, сомкнуть в своих объятиях, утонуть в её волшебных глазах. Мамай старался не думать о её прошломему достаточно было того, что сейчас ему с ней хорошо. И надеялся, что и ей с ним тоже.
И всё-таки в чём-то Мамай изменился. Если раньше ему было наплевать, какой ценой достанется победа, не задумываясь, он рисковал, бросался даже под пули, то теперь ему хотелось жить. Жить, чтобы иметь возможность наслаждаться тем чувством, которое сжигало его изнутри.
Тетерев не единственный заметил перемену в своём помощнике. Его жена стала первой, кто обратил внимание на необычное поведение Мамая, ещё в ту ночь, когда они наконец-то взяли Косматого. Тогда Мамай, уставший и продрогший, впервые отказался ночевать у Тетерева, а поспешил домой. Раньше ему было всё равно, где коротать ночь.
Спустя неделю Алиса Терёхина устроила небольшой приём для своих, на котором Мамай появился вместе с Лидой, и от зоркого взгляда жены Тетерева не укрылось чувство, которое Мамай питал к своей спутнице. О чём она и поспешила сообщить мужу.
Тетерева одолевали противоречивые мысли. С одной стороны, ему понравилось, что его лучшему боевику не чуждо ничто человеческоетеперь у него в рукаве все козыри, все ниточки, за которые можно дергать без зазрения совести. Но с другойМамай уже не так неуязвим как раньше. Тетерев очень сомневался, что родился на свет такой человек, который управлял бы волей Мамая, так что в этом случае Юля, как он её называл, не представляла собой опасности. Но, как Тетерев уже не раз убеждался, нельзя недооценивать даже мышь.
Когда-то, много лет назад, Тетерев был женат на совершенно другой женщине, которую любил безумно. Тогда он думал, что всесилен. Но заплатил за своё заблуждение самую дорогую ценуего жену похитили и убили. Тетерев как сегодня помнил тот ужас и унижения, то слепое повиновение чужой воле, которые он пережил в надежде спасти ей жизнь. Да, позднее он отомстилвсем подряд, но это не исправило его ошибок.
Тетерев не без причины опасался, что в поле зрения его врагов появилось мощное оружие против Мамая, и это ему не нравилось. Он знал, что это маленькое недоразумение легко устранитьфизически, но также понимал, что этого делать не стоит. Что ж, Мамай всё-таки человек, а не робот. А ведь жаль
Тетерев решил, что врага надо знать в лицо, поэтому приказал жене почаще общаться с этой Юлей, на что Алиса сначала с радостью откликнулась, но уже через пару недель недовольно заметила:
Не представляю, где Мамай её нашёл. И чем её держит. Он ей совершенно не подходит. И вообще она странная.
Чем она тебе не угодила? поинтересовался у жены Тетерев.
Не знаю. Чувствую какую-то фальшь. Вроде бы она мила, приветлива, чудесная собеседница. Но про себяни слова. Девушка-загадка.
Мамай такой же. Этим они и подходят друг другу.
Ну уж нет, зло рассмеялась Алиса. В этой чувствуется порода. Интеллигенция. Как её угораздило связаться с Мамаем. Ведь такая какая она есть, Юлька шарахаться должна от таких как мы. И креститься при одной мысли, что когда-нибудь повстречает.
Сучка?
Нет. Правильная. И наивная.
По-правде говоря, у Тетерева сложилось схожее впечатление. Забавно. Он решил пролить свет на вопрос, где Мамай ухитрился раздобыть это неземное существо. И был искренне поражён, услышав ответ.
Ты издеваешься?.. Та самая?
Хоть ему самому было неприятно вспоминать правду, Мамай не счёл нужным кривить душой. Да, та самая шлюха, которая едва не сгубила его жизнь.
Что за кренделя ты выделываешь, Тураев? Хотя бы гордость была чисто мужская. В зеркало посмотриты ведь на неё коровьими глазами смотришь. А она, сука, всех за нос водит. Я бы даже никогда не подумал, что она Глаза Тетерева метали молнии.
Оставь её. Я с ней сам разберусь. Чуть чтосам голову откручу.
"Как жеоткрутишь, свою подставишь", подумал про себя Тетерев.
Не нравится мне всё это, Мамай.
Больше её к тебе водить не буду. Из дома не выпущу.
Дурак ты. Она же сама тебе сказала, что за паршивое кольцо и душу и тело продаст. Такие любить не умеют. Бросит она тебя. Или, не дай Бог, подставит.
Мамай впервые в жизни в присутствии Тетерева опустил глаза в пол. Сердце Тетерева невольно сжалось.
Что ж это, старею чуть слышно пробормотал он. Жалко мне тебя, Мамай. Мой самый верный пёс Люби её на здоровье. Но помни: я тебя предупредил.
21
Мамай буквально мчался домой, не помня себя от ярости. Нет, он совсем не злился на Тетерева. Не злился на Юлю. Его бесила сама ситуацияобстоятельства, позволившие выплыть наружу всем его страхам и сомнениям. Он сам называл себя дураком.
Ведь абсолютно во всём Тетерев был прав.
И он не мог понять, откуда вдруг появилась эта незыблемая вера в любовь, в то, что Юля на самом делепрекрасный, душевный человек. Глупости. Он слеп как крот, и упрямо продолжает верить в то, что хочет верить.
Как бы то ни было, она ему нужна. Мамаю было хорошо с Юлей, и он не собирался её отпускать. Никогда.
Юля любит бриллиантыпускай. Он сам будет дарить ей эти дурацкие камни.
Мамай круто развернул машину и помчался обратно к проспекту в поисках ювелирного магазина.
Он ворвался внутрь, подобно урагану, напугав молоденьких продавщиц, и заставив охрану настороженно ощупать рукоятки пистолетов. Мамай непонимающе уставился на витрины, далёкий, как и всякий нормальный мужик, от таинств ювелирных прикрас.
Чего желаете? участливо спросил менеджер.
Кольцо с бриллиантом.Настоящим.
Менеджер презрительно усмехнулся, но тут же спохватился и скрыл улыбку.
Женское? Какой размер?
Понятия не имею, признался Мамай. Пальчики небольшие, вон вроде как это.
Если не подойдёт, у нас вы всегда сможете обменять. Или подогнать размер.
Хорошо, давай я возьму штуки три. Что не подойдётверну обратно.
Глаза менеджера поползли на лоб. Мамай тем временем кружился вокруг витрин.
А серьги тоже бриллиантовые?
Эти нет, а вот на этой подставкечистые бриллианты.
Давай вон те, длинные. У серёг ведь не размера, правда?
Правда, промямлил ошарашенный менеджер. Как он ни привык к причудам клиентов, этот человек определённо сбивал его с толку.
Оставив в магазине около тысячи долларов, Мамай удовлетворённый отправился домой.
Юля, где ты? крикнул он, едва переступив порог. Бегом встречай меня.
Лида предстала перед ним спустя несколько секунд. Услышав шум подъезжающей машины, она спустилась в прихожую и ждала его там. Честно говоря, она уже успела соскучиться. Как обычно, она встала перед ним, скромно убрав руки за спину и глядя на него чуть насмешливо.
Мамай торопливо обнял её, подхватил на руки и понёс в спальню. Лида только пожала плечами и рассмеялась про себя.
В спальне Мамай поставил ей на пол и заставил переодеться в то самое голубое платье. Лида, смеясь, заставила его отвернуться.
Роковое платье, с улыбкой заметила она.
Мамай повернулся к ней и окинул горящим взглядом. Несколько секунд он молча рассматривал её с головы до ног, а потом вытащил из внутреннего кармана куртки коробочки с драгоценностями.
Вот, держи подарок.
Лида удивленно взглянула в его глаза и робко взяла коробочки. Мамай внимательно следил за её реакцией, когда она открывала подарки, однако на Лидином лице не отражалось ничего кроме изумления.
Ох, зачем столько, воскликнула она, разглядывая кольца.
Не знал, какой у тебя размер. Померяй, если не подойдётвернём, а если надоподправим.
Я даже не знаю. Лиду откровенно смущали столь дорогие подарки. Она прямо не знала, что с ними делать. Принятьнеприлично. Вернутьнекрасиво и нелогично.
Мамай озадачил её этим жестом. Щедрым, но в какой-то степени оскорбительным. Как будто он платит ей за то, что она рядом и делит с ним постель. На щеках непроизвольно проступил румянец.
Мне как-то неловкотихо прошептала Лида.
Мамай смутился не меньше её.
Давай померяем.
Он аккуратно примерил ей все три кольца, и оказалось, что два из них сидят идеально.
Вот, обрадовался Мамай. А я переживал, что не подойдут. Нравятся?
Нравятся. ТолькоС меня и одного хватит. Не привыкла я, чтоб все пальцы в кольцах.
Да, не привыкла. Она и раньше никаких колец, кроме обручального, не носила, а теперь эти побрякушки тяжёлым грузом тянули её ладони, внезапно налившиеся будто свинцом, вниз. Дорогие, наверное. Впрочем, Лида вряд ли способна была отличить настоящие драгоценности от подделки. Разве что по наличию пробы. Вот Юлькадругое дело. Кстати, это ведь для неё, не для Лиды, они покупались.
Не нравятся, так и скажи. сурово ответил Мамай. Нечего юлить. Поедем вместевыберешь те, что понравятся.
Не надо, вот это очень нравится. поспешила умилостивить его Лида и положила ладошку, украшенную новым колечком, ему на предплечье. Спасибо.
И серьги примерь.
Лида внезапно рассмеяласьискренне, от души.
Мужчины
Что? Что не так?
Всё не так! улыбаясь, Лида повисла у него на шее. У меня же уши не проколоты.
Мамай снял её руки со своих плеч и внимательно посмотрел на неё. Действительно, не проколоты. А ведь были проколоты. Он нахмурился.
Как так? Он чётко помнил бриллиантовые серьги, равномерно покачивающиеся в восхитительных ушках в ту роковую ночь. Или это были клипсы? Дай Бог памяти, которую нельзя было бы стереть временем. Сейчас он ничего не мог сказать наверняка.
22
Когда машина скорой помощи забрала Ярослава, находившегося в полубессознательном состоянии от шока, как сказали врачи, Катя отправилась в больницу вместе с ним. Представившись его подругой, она полноправно дожидалась под кабинетом, пока его обследовали. Потом всё так же терпеливо дежурила возле операционной, где Ярославу накрадывали гипс на сломанную ногу.
Ждала и спрашивала себявсе ли в её роду такие же идиоты, или же она одна такая. Караулить практически незнакомого человека, который впоследствии вероятно съездит ей пару раз по физиономиикак морально так и физическии будет прав. Кто она такая, что таким наглым образом вмешивается в его жизнь?
Девушка, резкий голос медбрата вырвал её из глубины философских раздумий. Вы как пациента сегодня на ночь оставите, или же домой заберёте.
Ой, а я даже не знаю. растерялась Катя. Может ему лучше пока под наблюдением врача побыть. А домой завтра.
Оно-то, конечно, лучше, согласился медбрат, потирая вспотевшие руки. Только у нас сейчас больница переполнена. А у него серьёзногоперелом да пара царапин. Ложить мне его негде.
Тогда я, пожалуй, заберу его домой.
Легко сказать, заберу домой. Не к себе же его тянуть. А где живёт он, Катя даже не представляла. И как тянуть на себе здорового мужчину с временно недееспособной ногой? Придётся взять такси и молиться, чтобы лифт у него работал.
Медбрат предупредил, что от вколотых Ярославу лекарств, его может тошнить, и провёл Катю к кушетке, на которой прикорнул пострадавший. Катя склонилась и заботливо убрала с его лица прядь волос. Ярослав открыл глаза и удивлённо уставился на неё. Но вскоре удивление сменилось раздражением: видимо, он её узнал. Он попытался приподняться на локте, и тут его стошнило. Прямо Кате на колени.
Батенька, сказала она, поднявшись во весь рост и хлопая ресницами поверх очков, которые нелепым образом сползли на самый кончик носа. Теперь я знаю, как ты ко мне относишься. Можно было просто сказать.
Ей почудилось, или в его глазах промелькнула искорка смеха? Катя немного воспрянула духом и огляделась по сторонам в поисках какой-нибудь завалящей тряпки.
Нас таких ароматных в такси не пустят. Так что не лежи столбом, снимай рубаху.
То есть НАС???
Нас, я тебя домой забираю. В больнице мест не хватает.
Тебя, кажется, Катя зовут?
Катя.
А ты не много на себя берёшь, Катя.
С тобой, кстати, менты поговорить хотят. О ДТП.
Я догадался, КАТЯ
Они молча уставились друг на друга, скрестив, как рапиры, взгляды. Она, гордая и старательно маскирующая свой стыд и неловкость напускной наглостью, и он, больной и разъярённый, но уже не равнодушный.