Почему?
Потому что он был похож на нее. Хафф посмотрел на Бека. Я когда-нибудь рассказывал тебе о Лорел?
Так, кое-что.
Она была именно такой, какую я искал, Бек. Может, не слишком умная, но, черт побери, кому это нужно! Лорел была нежной, уступчивой и красивой.
Бек кивнул. Портрет маслом на парадной лестнице являл женщину нежную, уступчивую и красивую. Но он не мог не думать о том, что особую привлекательность Лорел придавал литейный завод, принадлежавший ее отцу, на которого работал Хафф.
Я был грубым, неотесанным сквернословом. А она была утонченной леди, знала, что какой вилкой брать.
И как же вы уговорили ее выйти за вас замуж?
Я взял Лорел напором, Хафф хмыкнул при воспоминании об этом. Я заявил: «Лорел, ты будешь моей женой». И она согласилась. Мужчины всегда ходили вокруг нее на цыпочках. Думаю, ей понравилась моя прямота. Хойл посмотрел на кольца дыма. Ты, наверное, не поверишь мне, Бек, но я ей не изменял. Ни разу. Я пошел к другой женщине, только когда после смерти Лорел прошло приличное количество времени. Мне казалось, я в долгу перед ней.
Хафф надолго задумался, потом продолжал:
Когда Лорел забеременела, я чуть с ума не сошел от гордости. Я знал, что родится мальчик. Иначе просто быть не могло. Крис стал моим с той самой секунды, когда его вытащили из нее и передали мне. В те времена отцов не допускали в родовую палату. Но я подкупил персоналпожертвовал кучу денег больнице, и меня впустили. Я хотел быть первым, кого увидит мой сын, когда появится на свет.
С самого рождения Крис был моим. И я с легкостью отдал Сэйри жене. Девочка стала для нее живой куклой, которую наряжали в красивые платьица. Для нее устраивались пикники, чаепития в саду, ее учили верховой езде. Но если бы Лорел осталась жива, они бы с Сэйри разругались вдрызг. Моя дочь не из тех, кто любит званые чаепития. Ты ведь заметил?
Бек только кивнул.
Сэйри наплевать на все, что было так ценно для Лорел. Хафф вздохнул. А вот Дэнни Мать молилась бы на него. Он настоящий джентльмен. То есть он был настоящим джентльменом. Как и Лорел, он опоздал родиться лет на сто. Ему следовало бы жить в те времена, когда все одевались в белое, играли в крокет. Он бы потягивал коктейль-шампань на галерее. Тогда безделье было искусством.
Хафф посмотрел на Бека, и выражение нежности, вызванное на его лице воспоминаниями, тут же исчезло.
Дэнни не был предназначен для бизнеса, особенно для нашего. Наш бизнес слишком грязный. Недостаточно чистый для такого, как он.
Но Дэнни хорошо работал, Хафф. Рабочие любили его.
Они не должны нас любить. Они должны бояться нас до холодного пота. Как только мы появляемся, у них должны дрожать коленки.
Согласен, но Дэнни служил буфером. Он был для них доказательством, что мы тоже люди. До известной степени хотя бы.
Хафф покачал головой:
Не спорь, Дэнни был слишком мягкосердечным и податливым, чтобы стать бизнесменом. Он всегда всем уступал. С ним слишком легко было справиться.
Вы сами часто так поступали, напомнил Бек.
Хафф кивнул в знак согласия:
Черт возьми, согласен. Дэнни хотел, чтобы все были счастливы. Я знал это за ним и использовал в моих интересах. Только Дэнни так и не понял, что невозможно всех сделать счастливыми. Если только попытаешься, тебя сметут раньше, чем ты начнешь.
К несчастью, мой сын слушал не только меня. Мне неприятно говорить о нем плохо, но я всегда называл черное черным. Я могу быть честным, говоря о характерах моих детей. Дэнни был слабаком.
Хотя Бек не стал возражать, он сам никогда бы не использовал слово «слабый», чтобы описать характер Дэнни. Благодарение богу, он никогда не впивался сразу в горло, как его отец и братили как сам Бек, кстати. Но и у мягкости есть свои преимущества. Мягкий человек не обязательно слабый. Дэнни очень быстро во всем разбирался и понимал, где проходит граница между добром и злом.
Бек размышлял о том, не послужили ли высокие моральные принципы причиной гибели Дэнни.
Хафф последний раз затянулся и загасил сигарету.
Мне пора вернуться к гостям.
Оба встали, и Бек сказал:
Вчера вечером я положил папку на стол в вашей спальне. Вероятно, у вас не было возможности заглянуть в нее.
Нет. А что там?
Я просто хотел, чтобы вы просмотрели ее. Мы можем поговорить об этом позже.
Хотя бы намекни.
Бек знал, что о бизнесе Хафф готов говорить всегда, даже в день похорон сына.
Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Чарльз Нильсон?
Не припоминаю. А кто он?
Адвокат профсоюзов.
Ублюдок.
Это определенно синонимы, криво улыбнулся Бек. Он написал нам письмо. Копию я положил в папку. Мне необходимо знать, как вы хотите, чтобы я ему ответил. Это не срочно, но ответить надо. Так что не ждите слишком долго, просмотрите письмо.
Они вместе пошли к двери.
Этот Нильсон, что он за адвокат?
Бек замялся, но, когда увидел, что Хафф начинает сердиться, махнул рукой, словно говоря «я сам этим займусь».
Он делает репутацию в другой части страны, ответил Бек. Но мы сможем справиться с ним.
Хафф похлопал его по спине.
Я доверяю тебе на все сто. Кто бы ни был этот сукин сын и кем бы себя ни мнил, от него только воспоминание останется, когда ты с ним закончишь.
Хойл открыл дверь. Через широкий холл они видели непарадную гостиную с высокими окнами, которую Лорел превратила в оранжерею. Там росли папоротники, орхидеи, фиалки и другие тропические растения. Комната была не только ее гордостью и радостью, а предметом гордости Клуба садоводов Дестини, председателем которого Лорел была несколько лет подряд.
После ее смерти Хафф нанял специалистов из Нового Орлеана, которые приезжали в Дестини раз в неделю, чтобы ухаживать за растениями. Он хорошо им платил, но не забыл пригрозить судебным иском, если хотя бы одно из растений погибнет. Оранжерея оставалась самым красивым помещением в доме, но туда почти никто никогда не заходил.
А теперь там за пианино спиной к ним сидела Сэйри, опустив голову к клавишам.
Ты сможешь убедить Сэйри поговорить со мной, Бек?
Я едва убедил ее поговорить со мной.
Хафф подтолкнул его вперед.
Постарайся еще раз.
Мы не могли бы начать с чего-нибудь полегче? через плечо спросил Бек. С Чарльза Нильсона, например? Или с Третьего рейха?
4
Вы играете?
Сэйри повернулась. В оранжерею вошел Бек Мерчент, руки он засунул в карманы брюк. Он подошел к скамье, стоявшей у фортепьяно, с таким видом, словно ждал, что она подвинется и даст ему место. Но Сэйри не шевельнулась.
Мне любопытно, мистер Мерчент.
И мне тоже. Мне любопытно узнать, почему вы не называете меня Беком.
Откуда Хафф узнал, что я приехала на похороны? Ему кто-то сообщил о том, что я еду?
Он надеялся, что вы приедете, но никаких гарантий у него не было. Мы все разглядывали толпу, пытаясь обнаружить вас.
В церкви ни он, ни Крис не дали понять, что знают о моем присутствии.
Но они знали.
Что-то витало в воздухе?
Нечто подобное, полагаю. Родственные связи. Он помолчал, будто ждал, что она рассмеется. Когда Сэйри промолчала, Бек снова заговорил:Неужели вы и в самом деле полагали, что темные очки и шляпа помогут вам остаться незамеченной?
Я знала, что на похоронах будет много народу. Я надеялась затеряться в толпе.
Бек помолчал, потом заметил:
Думаю, вы никогда не сумеете затеряться в толпе, Сэйри.
Комплимент был изящным, полным многозначительности и недосказанности. Она на него не напрашивалась и не любила лести. Так что если Мерчент рассчитывал на игривое «спасибо» с ее стороны, то его ожидало разочарование.
Если бы вы не надели шляпу, Хафф и Крис сразу же заметили бы вас, сказал Бек. Я бы заметил, а мы ведь даже не были знакомы.
Шляпу Сэйри давно снялаона давила на виски. Уйдя в оранжерею, Сэйри избавилась от заколки и распустила волосы. От влажного воздуха они снова стали виться, хотя обычно Сэйри не давала им такой возможности, высушивая феном и используя специальный бальзам для распрямления волос. Когда она проходила по коридору, то в одном из зеркал увидела свое отражение и поняла, что ее волосы снова превратились в непослушную гриву, как это бывало в юности.