Я дам вам два шиллинга за собаку. А если не хотите, дело ваше.
Услышав эту внушительную сумму, цыганка, не скрывая удовольствия, протянула грязную руку за деньгами, и Гэбриел брезгливо опустил их в ее ладонь. После этого он забрал у нее веревку, и женщина торопливо, словно боясь, что он передумает, засеменила прочь.
Спасибо! воскликнула я. О, как же я вам благодарна!
Собака тихонько заскулила, как мне показалось, выражая свою радость.
Первым делом нужно его накормить, предложила я, спускаясь с лошади. К счастью, у меня есть пирожок с мясом.
Гэбриел кивнул и, взяв у меня поводья, отвел наших лошадей к обочине, а я подхватила на руки собаку, пытавшуюся завилять хвостом. Усевшись на траву, я достала пирожок. Несчастное животное жадно накинулось на еду.
Бедный пес, сказал стоявший рядом молодой человек, держа в руке поводья. Жизнь его не щадила.
Даже не знаю, как вас благодарить, сказала я ему. Подумать страшно, что было бы, если бы вы не появились. Она ни за что не отдала бы его мне.
Давайте не будем думать о плохом. Теперь у нас есть пес.
Меня тянуло к Гэбриелу, потому что я чувствовала, что судьба собаки ему так же небезразлична, как и мне, и с той минуты этот маленький пес связал нас.
Заберу его себе, буду выхаживать, произнесла я. Как думаете, он поправится?
Разумеется. Он крепкий малый. Но вряд ли он из тех собак, которые любят понежиться на бархатных подушках хозяйки.
Мне нравятся такие, как он, ответила я.
Думаю, его нужно кормить регулярно и часто.
Именно этим я и собираюсь заняться. Как только вернемся домой, напою его теплым молочком. Буду давать по чуть-чуть
Пес понимал, что мы говорим о нем; еда и возбуждение отняли у него остатки сил, и он лежал почти неподвижно. Мне не терпелось отвезти своего нового маленького друга домой и окружить его заботой, но в то же время не хотелось прощаться с молодым человеком. Тоскливое выражение лица, которое, как мне подумалось, вполне могло быть для него привычным, исчезло, когда он торговался за собаку и вручал ее мне, и мне ужасно захотелось узнать, что случилось с мужчиной, столь щедро одаренным благами жизни, что повергало его в уныние. Он пробудил мое любопытство, и еще больше меня возбуждало то, что я испытала его ровно в ту минуту, когда во мне проснулся интерес к собаке. Я разрывалась между двумя желаниями: мне хотелось остаться и узнать побольше об этом мужчине и одновременно не терпелось отвезти домой собаку и накормить ее.
Конечно же, я понимала, что выбора на самом деле нет, ведь собака была в шаге от голодной смерти.
Мне нужно ехать, промолвила я.
Гэбриел кивнул.
Я повезу пса. Вы позволите? ответил он и, не дожидаясь моего согласия, помог мне взобраться в седло.
Садясь на свою лошадь, он вручил собаку мне, потом, уже сидя верхом, снова забрал у меня несчастное создание и, сунув его под мышку, спросил:
В какую сторону ехать?
Я показала направление, и мы поскакали. Через двадцать минут, почти не разговаривая, мы достигли Гленгрина. У ворот Глен-хауса мы остановились.
На самом деле он ваш, заметила я. Ведь это вы за него заплатили.
В таком случае примите его от меня в подарок. Глаза Гэбриела улыбались мне. Однако я оставляю себе права на него. Хочу знать, выживет ли он. Вы позволите мне приехать, чтобы его проведать?
Конечно.
Завтра?
Если угодно.
И кого мне спросить?
Спросите мисс Кордер Кэтрин Кордер.
Благодарю. Мисс Кордер. Гэбриел Рокуэлл навестит вас завтра.
Появление в доме пса привело Фанни в ужас.
Теперь повсюду будет собачья шерсть! Мы станем находить в супе собачьи усы, а в постелях блох.
Я промолчала. Кормлением собаки я занялась сама: до конца дня несколько раз давала ему понемногу хлеба и молока и еще раз покормила ночью. Я нашла корзину и поселила пса у себя в спальне. То был счастливейший день после возвращения домой, и я задумалась, почему в детстве не просила завести собаку. Наверное, потому что понимала: Фанни ни за что бы этого не позволила. Но теперь это не имело никакого значения, ибо собака у меня уже была.
Пес с самого начала распознал во мне друга. Он лежал в корзине, слишком слабый, чтобы шевелиться, но по его глазам было видно: он понимает, что я желаю ему добра. Эти глаза, уже влюбленные, пристально следили за мной, когда я ходила по комнате. Я не сомневалась, что теперь он до конца дней будет моим другом.
«Как бы его назвать?» размышляла я. У него должна быть кличка. Мне не хотелось больше думать о нем как о псе цыганки; потом я вспомнила, что нашла его в пятницу, и решила: он будет Пятницей. Так у этой собаки появилось имя.
К утру Пятница пошел на поправку. Я же ждала появления Гэбриела, ибо теперь, когда тревога о собаке улеглась, больше думала о мужчине, с которым вчера познакомилась. Утром он не приехал, и я немного расстроилась, а потом и вовсе загрустила, потому что подумала, что он к этому времени, наверное, уже позабыл о нас. Мне хотелось поблагодарить его, ведь я не сомневалась: Пятница обязан жизнью его своевременному появлению.
Гэбриел приехал днем. Было три часа, и я была в своей комнате с собакой, когда услыхала лошадиный топот. Пятница навострил уши, его хвост дернулся, словно он почувствовал приближение еще одного человека, которому будет вечно благодарен.
Я выглянула в окно, но осторожно, стоя на некотором расстоянии, чтобы Гэбриел не увидел меня, если бы случайно посмотрел вверх. Безусловно, он был красив, но какой-то утонченной красотой, не свойственной йоркширским мужчинам. Было в нем что-то аристократическое. Еще вчера вечером я заметила это, но потом усомнилась, не показался ли он мне таким из-за разительного контраста с цыганкой.
Мне не хотелось, чтобы в нашем доме его приняли неприязненно, поэтому я поспешила вниз.
В ожидании Гэбриела я надела свое лучшее платьеиз синего бархата, а косы уложила венцом вокруг головы.
Когда я вышла из дома, мой новый знакомый как раз подъехал к крыльцу. Он сдернул с головы шляпу, жестом, который Фанни назвала бы дурацким, но который показался мне весьма элегантным и в высшей степени галантным.
Вы приехали! сказала я. Пятница поправится. Я весь день ухаживала за ним.
Гэбриел спрыгнул с лошади, и в этот миг появилась Мэри. Я велела ей позвать конюха и попросить его позаботиться о лошади.
Проходите, пригласила я, и когда Гэбриел проследовал в холл, мне показалось, будто в доме стало немного светлее. Если позволите, я проведу вас в гостиную и велю принести чаю.
Он пошел следом за мной по лестнице, а я стала рассказывать, как выхаживала Пятницу.
Я приведу его. Вы увидите, что ему уже гораздо лучше.
В гостиной я отдернула шторы и подняла жалюзи. Теперь комната выглядела гораздо веселее, впрочем, возможно, мне так показалось из-за присутствия Гэбриела. Когда он сел в кресло и улыбнулся мне, я поняла, что в синем платье, с уложенными в прическу волосами я мало походила на девушку в амазонке.
Рад, что вам удалось его спасти, сказал Гэбриел.
Это вы его спасли.
Похоже, ему приятно было это слышать; я позвонила в колокольчик. Джанет появилась почти мгновенно.
Она воззрилась на гостя и, когда я попросила принести чаю, посмотрела на меня так, словно я велела ей достать с неба луну.
Спустя пять минут вошла Фанни. В ее взгляде полыхало негодование, и я рассердилась. Пора бы ей понять, что хозяйка в доме теперь я.
Значит, у нас гости, неприязненно процедила она.
Да, Фанни, у нас гость. Пожалуйста, проследите, чтобы не задерживали с чаем.
Фанни поджала губы. Она хотела что-то сказать, но я отвернулась от нее и обратилась к Гэбриелу:
Надеюсь, вам недалеко пришлось добираться.
Из Томблерсбери, из «Черного оленя».
Я знала Томблерсбери. Это была крошечная деревушка, во многом похожая на нашу, милях в пяти-шести от нашего дома.
Вы остановились в «Черном олене»?
Да. Ненадолго.
Приехали отдохнуть?
Можно сказать и так.
Вы родом из Йоркшира, мистер Рокуэлл? Впрочем, я задаю слишком много вопросов.
Фанни вышла из комнаты. Должно быть, направилась в кухню или в кабинет к моему отцу. То, что я сама принимала джентльмена, казалось ей неслыханным. Пусть думает что хочет. Настало время и ей, и отцу понять, что жизнь, которую мне здесь навязывали, была не только чересчур уединенной, но и совершенно не подходила для юной леди с моим образованием.