Ни, тем более, от Фрица, мужика по-своему замечательного, но как-никак вчерашнего смертельного врага... Андрей и не подозревал, что так истосковался по этому загадочному "чему-то".
Бородач искоса взглянул на него и спросил:
- Земляк, что ли?
- Ленинградец, - сказал Андрей, ощущая неловкость, и, чтобы затушевать эту неловкость, достал сигареты и предложил бородачу.
- Вон как... - сказал тот, вытаскивая сигарету из пачки. - Земляки, выходит. А я, браток, вологодский. Череповец - слыхал? Охцы-мохцы Череповцы...
- А как же! - страшно обрадовался Андрей. - Там же сейчас металлургический комбинат отгрохали, огромнейший заводище!
- Ой ты? - сказал бородач довольно равнодушно. - И его, значит, тоже в оборот взяли... Ну ладно. А ты что здесь делаешь? Как зовут-то?
Андрей назвался.
- А я, видишь ты, крестьянствую, - продолжал бородач. - Фермер, по-здешнему. Юрий Константинович, фамилия - Давыдов. Выпить хочешь?
Андрей замялся.
- Рановато как будто... - сказал он.
- Ну, может, и рановато, - согласился Юрий Константинович. - Мне ведь еще на рынок надо. Я, понимаешь, вчера вечером приехал и - прямо в мастерские, мне там давно пулемет обещали. Ну, то, се, опробовали машинку, сгрузил я им, значит, окорока, четверть самогону, гляжу - солнце выключили... - Рассказывая все это, Давыдов кончил упаковывать свой воз, разобрал вожжи, сел боком в телегу и тронул лошадей. Андрей пошел рядом.
- Да-а, - продолжал Юрий Константинович. - Выключили тут, значит, солнце. А он мне и говорит: "пойдем, говорит, я тут одно место знаю". Поехали мы туда, выпили, закусили. С водкой сам знаешь в городе как, а у меня самогон. Они, видишь ты, музычку ставят, а я выпивку. Ну, бабы, конечно... - Давыдов пошевелил бородой от воспоминаний, затем продолжал, понизив голос: - У нас, браток, на болотах с бабами очень туго. Есть, понимаешь, одна вдова, ну, ходим к ней... у ней муж в запрошлом году утонул... Ну и знаешь же, как получается, - сходить-то сходишь, деваться некуда, а потом - то ты ей молотилку почини, то с урожаем подсоби, то культиватор... А, з-зараза! - Он вытянул кнутом павиана, увязавшегося за телегой. - В общем, житуха у нас там, браток, приближенная к боевым условиям. Без оружия никак нельзя. А кто этот тут у вас, белобрысый? Немец?
- Немец, - сказал Андрей. - Бывший унтер-офицер, под Кенигсбергом попал в плен, а из плена - сюда...
- То-то я смотрю - морда противная, - сказал Давыдов. - Они, глистоперы, меня до самой Москвы гнали, в госпиталь загнали, ползадницы начисто снесли. Ну, а потом я им тоже дал. Танкист я, понял? В последний раз уже под Прагой горел... - Он опять покрутил бородой. - Ну ты скажи, какая судьба! Надо же, где встретились!
- Да нет, он мужик ничего, деловой, - сказал Андрей. - И смелый. Выпендриваться, правда, любит, но работник хороший, энергичный. Для Эксперимента он, по-моему, очень полезный человек. Организатор.
Давыдов некоторое время молчал, почмокивая на лошадей.
- Приезжает это к нам на болото один на прошлой неделе, - заговорил он наконец. - Ну, собрались мы у Ковальского - это тоже фермер, поляк, километрах в десяти от меня, дом у него хороший, большой. Да-а... Собрались, значит. Ну, и этот начинает нам баки вертеть: есть ли у нас правильное понимание задач Эксперимента. А сам он из мэрии, из сельхозотдела. Ну, и мы видим, конечно, что ведет он к тому, что ежели, скажем, есть у нас правильное понимание, то хорошо бы, значит, налог повысить... А ты женатый? - спросил он вдруг.
- Нет, - сказал Андрей.
- Я это к тому, что переночевать бы мне сегодня где-нибудь. У меня еще завтра утром здесь одно дело назначено.
- Ну конечно! - сказал Андрей. - Какой может быть разговор? Приезжайте, ночуйте, места у меня сколько угодно, буду только рад...
- Ну и я буду рад, - сказал Давыдов, улыбаясь. - Как-никак, а земляки все-таки.
- Адрес запишите, - сказал Андрей.