Барт мы видели, как ты брал пирог и сэндвичи Отвечай: где твои мама и бабушка?
Я стоял и не знал, что делать.
Папа! закричал Джори. Я чувствую запах дыма!
Где они, Барт?
Джон Эймос завопил:
Уведи своего сумасшедшего отсюда, это он приносит спички! Это он поджег! Это все он, он, это он убил милого, доброго щенка Неудивительно после этого, что Коррина сбежала отсюда и не сказала мне куда Он начал плакать настоящими слезами и утирать нос. Боже мой! Лучше бы мы никогда сюда не приезжали Я предупреждал Коррину
Лжет! Бесстыдно лжет!
Нет, это сделал ты! Ты сумасшедший, Джон Эймос! И я набросился на него с кулаками, как поступил бы на моем месте Малькольм. Теперь умри, Джон Эймос! Умри и искупи свои грехи смертью!
Кто-то поймал меня за руки и поднял. Папа держал меня и старался успокоить.
Скажи быстрее, Барт, где твоя мама? Где она? Где горит?
В глазах у меня был красный туман, но я достал из кармана ключ и отдал папе.
В винном погребе, тупо проговорил я. Огонь погубит их, как они погубили Фоксворт-холл. Малькольм велел выжечь всех чердачных мышей и их поганое семя.
Я видел свое тело как бы со стороны; я видел дикий ужас в папиных глазах; он будто старался что-то понять, заглядывая мне в глаза Но в них он ничего бы не прочел, потому что я был уже не здесь. Я не знал, где я был. Мне уже было все равно.
Искупление
Огонь. Особняк был весь в огне.
Я боролся с Джоном Эймосом, но вскоре он устал и начал уступать.
Убирайся, старый негодяй! Ты отравил сознание моего брата. Я надеюсь, Бог воздаст тебе по заслугам.
Пока я разбирался с Джоном, папа поспешил к маме и бабушке, а Барт бежал за ним по пятам и выкрикивал, куда именно бежать.
Отпусти меня, мальчик! орал Джон Эймос. Твой брат просто сумасшедший, он опасен! Это он заморил собаку голодом! Это он заколол ее вилами! Разве нормальный ребенок так поступит?
Отчего же вы не остановили его, если видели все это?
Отчего, отчего Он бы набросился на меня. Этот малый такой же сумасшедший, как и его бабка. Но это она сама и увидела, как он откапывает в саду скелет ее котенка. Если не веришьспроси у нее, иди спроси у нее.
Да, подумал я, Барт не в себе. Но может ли он быть убийцей?
Барт разговаривает во сне Он повторяет во сне все слова, что вы ему говорили Он повторяет, как попугай, цитаты из Библии и произносит слова, которые ему не мог сказать никто другой, кроме вас!
Дурак! Он не догадывается, кто он! Разве ты не знаешь? Он на самом деле вообразил себя старым прадедом Малькольмом Фоксвортом и, как Малькольм, он одержим жаждой убийства всех до последнего!
В тот же миг я увидел, как в гараж входит папа, держа на руках маму, а его мать, грязная, в лохмотьях, шатаясь, идет следом. Я вскочил и побежал к ним.
Мама, мама! Я был вне себя от радости, что она жива.
Она была грязной, бледной и худой, как мертвец но живой, слава богу, живой!
Где Барт? прошептала она.
И с этим вопросом она потеряла сознание, голова ее откинулась назад. Озираясь в поисках Барта, я увидел, что Джон Эймос исчез.
Папа, предупредил я его, и в тот же момент в дыму появился Джон с тяжелой лопатой в руках.
Он опустил лопату на голову папе, и тот молча, без стона, упал прямо с мамой на руках. А Джон еще раз занес лопату. Я подбежал и ударил его правой ногой так сильно, как только мог. Лопата выпала из его рук, и тут я еще раз ударил его в живот. Он захрипел и упал.
Бартгде же Барт?
Джори, окликнула меня бабушка, унеси своих родителей из этого гаража как можно быстрее! Унеси подальше и поскорее, потому что, как только огонь достигнет гаража, тут все взорвется. Спеши! Не возражай. Я поищу Барта. А ты позаботься о моих детях.
Маму я поднял легко и легко перенес ее в безопасное место, но папу я тащил под дерево с трудоми все-таки успел. Но в доме оставался Барт ибабушка.
Джон Эймос Джексон очнулся и бросился в пылающий дом. Я видел в окне кухни, как они боролись с бабушкой. Он бил ее по щекам. Дым ел мне глаза, но я побежал к ней.
Тебе это не удастся, Джон! кричала она сквозь огонь и дым.
Я увидел, как она подняла над его головой тяжелый поднос венецианского стекла. Через мгновение он рухнул на пол как подкошенный.
Тут я увидел и Барта. Он пытался снять с гвоздя в гостиной тяжелый портрет.
Мама, всхлипывал он, надо спасти маму. Мама, я уведу тебя отсюда, не бойся, потому что я я такой же храбрый, как Джори я такой же я не могу, чтобы ты сгорела Джон Эймос все врал, он не знает, чего хочет Бог, он не знает
Барт, мягко позвала бабушка. Ее голос был сейчас так похож на мамин. Я здесь, Барт. Ты можешь спасти меня саму, а не портрет.
Она вышла, сильно хромая, морщась при каждом шаге. Я подумал, уж не вывихнула ли она ногу.
Пожалуйста, милый, пойдем, взмолилась она.
Барт замотал головой:
Я должен спасти маму! Ты не моя мама!
Ятвоя мама, раздался вдруг голос в дверном проеме.
Я резко обернулся, пораженный, и увидел маму, которая, шатаясь и вцепившись руками в косяк, стала упрашивать Барта:
Милый, оставь портрет, и давайте все скорее уйдем из этого дома.
Барт взглянул на огромный портрет, который теперь пыталась снять бабушка.
Я спасу маму, хотя она и ненавидит меня, твердо сказал себе Барт и вновь взялся за портрет. Мне все равно, пусть она больше любит Джори и Синди. Сделаю хоть одно доброе дело, и тогда все узнают, что я хороший и не сумасшедший.
Мама подбежала и стала целовать Барта в его грязное личико; но в это время комната начала наполняться дымом.
Джори! закричала бабушка. Беги вызови пожарных, возьми с собой Барта, а я выведу маму!
Но мама сопротивлялась и не уходила. Даже когда я уже позвонил, объяснил, что произошло, и дал адрес, мама все еще стояла на коленях и прижимала к себе Барта.
Барт, милый мой, если ты так и не можешь смириться с Синди, я отошлю ее обратно.
Он отпустил было портрет, глаза его расширились:
Нет, ты не станешь
Я клянусь тебе. Ты мой родной сын, рожденный из любви к твоему отцу
Ты любила моего папу? недоверчиво спросил он. Ты правда любила моего родного отца? Даже если ты соблазнила и убила его, ты все равно любила?..
Я подбежал и схватил его за руку:
Хватит, пойдем, или мы все тут сгорим заживо.
Барт, иди с Джори, сказала бабушка, а я поддержу маму.
Здесь же, в гостиной, была боковая дверь, в которую обычно проскальзывал Барт, и я потащил его к ней, оглядываясь, идет ли мама. Бабушка почти тащила ее на себе, так плохо ей было.
Когда я выбежал из дому с Бартом, крепко держа его за руку, и приволок к дереву, под которым оставил папу, я увидел, как мама осела в руках бабушки, и дым скрыл их обеих из глаз.
Папа очнулся и утирал кровь, которая без конца лилась из глубокой раны сбоку головы. Увидев нас, он спросил:
Бог мой, неужели Кэти все еще в доме?
Тут же с криком «Она погибнет!» Барт сорвался с места и побежал к дому. Я догнал его и свалил с ног. Он дрался, как сумасшедший:
Я спасу, я спасу ее! Джори, пожалуйста, пусти!
Тебе нельзя. Там с нею бабушка, она спасет ее!
Я прижимал его к земле, чтобы он вновь не ринулся в огонь, и в то же время пытался разглядеть, что с бабушкой и мамой.
Тут откуда-то появились мадам Мариша и Эмма и стали метаться между мной, Бартом и папой, который как-то умудрился встать. Он вытянул руки и, как слепой, в страшном дыму, пошел к дому, выкрикивая:
Кэти, где ты? Выходи из дома! Кэти, я иду к тебе!
Тут маму с силой вытолкнули из двери, выходящей в патио. Я подбежал, помог ей подняться и отвел к папе.
Никто из вас не должен погибнуть, всхлипывая, пробормотал я. Ваша мать спасла по крайней мере одного своего ребенка.
Но тут раздались крики и вопли. Огонь охватил черные одежды бабушки! Будто в ночном кошмаре, я смотрел, как она пытается сбить пламя.
Падай на землю и катайся по земле, пламя погаснет! прокричал папа и отпустил маму так стремительно, что она упала, а сам побежал к бабушке и начал катать ее по земле.
Огонь погас, но бабушка едва дышала. Она поглядела на папу долгим странным взглядом, и мир сошел на ее лицооно так и осталось спокойным и просветленным.