Имена женщин начинаются с К. Отчего это? Отчего женщины так любят такие имена? Кэтрин, Коррина, Кэрри или, например, Кэндивесь мир заполнен подобными именами. Как бы я хотел любить свою бабушку так, как прежде; но теперь, когда я столько узнал, я не могу любить ее так же. Она должна была все рассказать мне. Она оказалась такой же лицемерной, лживой женщиной, как они все. Точно так все и сбылось, как Джон Эймос предупреждал меня.
Я чувствовал запах Эппла. Мои уши слышали, как он поедает пищу; я чувствовал, как его холодный нос прикасается к моей руке, и я заплакал. Я плакал так отчаянно, что мне захотелось сейчас же умереть, чтобы очутиться там, где Эппл. Но Эпплу там тоже не хватает меня. Он должен был показать должен был показать, что страдает вместе со мной. А он будто нарочно радовался и был виноват передо мной. Он изменил мне: он позволял бабушке кормить себя. Он сам виноват. И Клевер тоже мертв. Задушен и засунут в дуплистый дуб.
Как же мне плохо.
Думая об этом, я настолько истощил свои силы, что заснул. Мне снился любящий меня Эппл. Я проснулся, когда уже почти стемнело. На меня, усмехаясь, смотрел Джон Эймос:
Привет, Барт. Тебе одиноко в стойле Эппла?
Джон Эймос не заметил, что у него на усах повис клок сена.
Джон Эймос, как Малькольм сколотил свое состояние? спросил я, скорее чтобы посмотреть, упадет ли сено с его усов, когда он заговорит.
Он был умнее тех, кто хотел помешать ему.
Помешать в чем?
Помешать получить то, что он хотел.
Сено не падало.
А что он хотел?
Все. Все, что еще не было его собственностью. А чтобы приобрести то, что не принадлежит тебе, надо быть беспощадным и целеустремленным.
Что значит быть беспощадным?
Сделать все, что возможно, чтобы заполучить то, что хочешь.
Сделать все?
Все, повторил он. И никогда не жалей тех, кто стоит на твоем пути, попирай их ногами без сомнения. Он пристально взглянул мне в глаза. Даже если это члены твоей семьи. Потому что и они так же поступят с тобой, если ты встанешь у них на пути. Тут он хитро улыбнулся. Ты ведь догадываешься, что рано или поздно твой доктор понемножечку, так что ты и не заметишь, возьмет над тобой полную власть и упечет тебя в больницу. Вот что готовят твои родители: хотят избавиться от мальчика, с которым слишком много проблем.
Детские слезы обиды выступили у меня на глазах.
Никогда не показывай своей слабости слезамиэто дело женщин, жестко прищурился на меня Джон Эймос. Будь тверд, как твой дед, Малькольм. Ты унаследовал много его генов. Если ты и дальше пойдешь по этому пути, то вскоре станешь таким же властелином, как Малькольм.
* * *
Где ты шлялся, Барт? напала на меня Эмма, едва я появился. Взгляд ее постоянно был брезгливым, даже когда я только что вымылся. В жизни не видела мальчишку, способного запачкаться быстрее. Взгляни на свою рубашку, на свои штаны, а руки, а лицо! Поросенок, вот ты кто. Что ты там делаешь: купаешься в грязевых ваннах?
Не отвечая, я прошел через холл в ванную. Мама взглянула на меня через дверь, когда я проходил. Она сидела за столом.
Барт, я искала тебя. Ты исчез на несколько часов.
Это мое дело, а не твое.
Барт! Отвечай же.
Я гулял.
Я знаю. Где?
Возле ограды.
Что ты там делал?
Копал.
Что копал?
Червей.
Зачем они тебе?
Для рыбалки.
Она вздохнула:
Уже поздно, и я против того, чтобы ты ходил на рыбалку один. Попроси отца, может быть, он возьмет тебя на рыбалку в субботу.
Он не возьмет.
Почему ты так уверен?
Потому что ему всегда некогда.
У него будет время.
Нет. У него никогда не будет времени.
Она снова вздохнула:
Барт, послушай. Он доктор, и у него много пациентов. Они всебольные люди. Ты бы ведь не хотел, чтобы они страдали?
А мне какое дело? Лучше пойду рыбачить. Слишком много в этом мире людей, особенно женщин. Я сорвался с места и подбежал к ней, зарывшись лицом в ее колени.
Мама, пожалуйста, выздоравливай поскорее! Я с тобой пойду на рыбалку! Теперь у тебя нет танцев и репетиций, и ты можешь делать все, на что у папы никогда нет времени! Ты теперь сможешь проводить со мной все время, что проводила с Джори в танцах. Мама, мама, прости меня за все, что я сказал тебе! Я рыдал у нее на коленях. Я не могу ненавидеть тебя! Я не хочу, чтобы ты упала и умерла! Просто иногда я становлюсь злым и не могу остановиться. Мама, пожалуйста, прости меня и забудь все, что я сказал.
Ее руки, гладившие мои волосы, были мягкими и успокаивали. Но на мои непокорные волосы не действовали ни щетки, ни лаки, так могли ли их пригладить ее руки? Я глубже уткнулся лицом, воображая, как посмеялся бы надо мной Джон Эймос, если бы увидел это, хотя я сказал ему, что отвечу матери, когда приду домой, и он улыбнулся, довольный тем, что я так похож на Малькольма.
Он бы сказал мне сейчас:
«Ты не должен поступать так. Не надо открывать никому свою душу. Если бы ты был умным малым, ты бы дал ей понять, что у тебя своя жизнь, у неесвоя. А теперь она найдет способ сбить тебя с твоей цели. А наша цельспасти ее от искушения дьявола, не так ли?»
Я поднял голову, чтобы взглянуть в ее прекрасное лицо, и слезы потекли по моему лицу от мысли, что она живет во лжи. Она сменила трех мужей. Джон Эймос сказал мне, что я способствую ее греху, не заботясь о том, грешно или праведно живет моя мать. Я заставлю ее жить праведно. Я заставлю ее оставить всех мужчин, кроме меня.
Чтобы выиграть, я должен разыграть все карты, и прямо сейчас, а потом выложить по одному всех тузов. Так учил меня Джон Эймос. Обыграй ее, обыграй папу, заставь их убедиться, что не сошел с ума. Но я все перепутал. Я не сошел с ума, я просто подражаю Малькольму.
О чем ты задумался, Барт? спросила она, все еще гладя мои волосы.
У меня нет друзей. Нет ничего, кроме моих фантазий. Ничего, кроме плохой наследственности из-за инбридинга. Это все очень плохо. Вы с папой не заслужили права иметь детей. Вы не заслужили ничего, кроме того ада, который вы сами для себя создали!
Она застыла на месте, а я ушел. Я рад, что причинил ей боль, какую она всю жизнь причиняет мне. Но отчего я не чувствую счастья? Отчего я не засмеялся от радости, а побежал в свою комнату, бросился на постель и заплакал?
Потом я вспомнил, что Малькольм никогда ни в ком не нуждался. Он был уверен в себе. Он никогда не сомневался, принимая решения, даже неверные, потому что знал, как сделать их верными.
Я нахмурил брови, расправил плечи, поднялся и проскользнул в холл. Я был Малькольм.
В холле я увидел Джори, танцующего с Мелоди, и пошел к маме, чтобы сказать ей об этом.
Останови это безобразие! с порога закричал я. Я застал их в прелюбодеянииони целуются, они сделают ребенка!
Мамины летящие руки на секунду застыли над машинкой. Затем она улыбнулась:
Барт, для того чтобы сделать ребенка, недостаточно обниматься и целоваться. Джориджентльмен и не позволит себе воспользоваться слабостью невинной и неопытной девушки, а Мелоди слишком благовоспитанна и умна и сумеет вовремя сказать «стоп».
Ей не было до этого никакого дела. Все, о чем она пеклась, это проклятая книга, которую она пишет. И теперь, даже теперь, когда у нее нет танцев, у нее нет времени для меня. Она всегда найдет что-нибудь интереснее, чем поиграть со мной. Я сжал кулаки и что есть силы саданул в дверь. Ну ничего, настанет время, когда я буду здесь полновластным хозяином и она у меня пикнуть не посмеет. Она тогда пожалеет, она поймет, на что стоило тратить время раньше. Тогда, когда она была балетмейстером, она была лучшей матерью. По крайней мере, тогда она находила минутку для меня. А теперь она только и делает, что пишет, пишет, пишет. Горы, горы белой бумаги.
И вот она снова зарядила машинку и отвернулась от меня. Как будто задалась целью расстрелять из своей машинки весь мир. Она даже не заметила, что я взял ящик, наполненный перепечатанными листами, и стала класть вынутые из машинки листы в новый ящик.
Джону Эймосу будет интересно, что она там пишет. Но прежде я прочитаю это сам. Даже пользуясь поминутно словарем, я не совсем понимал самые трудные и длинные слова из тех, которыми она пользовалась. «Соответствующий» я ведь не знал, что это слово значит. Я подумаю.