Я здесь потому, что переборщила со снотворным и чуть не умерла. Ответила я, решая не вдаваться больше в подробности своей личной жизни.
Да, снотворное вещь опасная. Однажды я стащила у мамы пузырек и выпила пару таблеток. Проспала как младенец целый день, а мать даже этого не заметила. Думаю, ей было на руку то, что она не видела меня весь день. Сказала Кати.
Тебе здесь нравится? Спросила я.
Здесь лучше, чем у меня дома, пожала плечами она. По крайней мере, здесь у меня есть друзья и люди, которые обо мне заботятся.
Так значит, ты просто притворяешься больной, чтобы остаться здесь подольше? Спросила я.
Но ведь у меня неплохо получается, верно? Подмигнула мне Кати и обняла своего плюшевого мишку.
Здесь есть еще нормальные люди вроде тебя? Поинтересовалась я.
Есть Итан, он просто душка. Мы с ним не слишком хорошо дружим, ему нравится больше сидеть в своей палате и рисовать. Ты бы видела, как он рисует. Однажды он нарисовал мой портрет. По-моему, на нем я выгляжу красивее, чем в жизни. Ответила Кати, которая привыкла болтать без умолку.
И чем тут занимаются целыми днями? Спросила я.
С утра мы делаем ванные и лечебные процедуры, завтракаем. Потом у нас есть пару часов, чтобы позаниматься своими делами: можно посмотреть телевизор в развлекательной комнате или поиграть во что-нибудь. После у нас тихий час. Затем нас выводят на прогулку. Потом снова разные процедуры и спать.
Какой насыщенный у вас день, хмыкнула я.
Пойдем, я познакомлю тебя с Итаном, сказала Кати и потянула меня за собой.
Она провела меня по длинному белому коридору, который был заполнен людьми в халатах. Это были жители лечебницы, но выглядели они как совершенно нормальные люди. Почти все, хочется мне добавить.
Кати зашла в последнюю палату в конце коридора и затянула меня за собой. Эта палата значительно отличалась от нашей. Стены в ней были не белые, а разрисованные различными рисунками, что оживляло палату. Рисунки были поистине красивые, словно это были рисунки великого художника. Перед нами предстал парень, сидящий в центре комнаты за мольбертом и напряженно рисуя очередную картину.
Итан, привет, поздоровалась с ним Кати. Я тебе тут привела свою новую соседку. Она просто чудо.
Привет, поздоровалась я, но Итан даже не удосужил нас своим вниманием, так и не повернувшись ко мне. Кажется, ему не до нас, Кати. Пойдем, зайдем к нему в другой раз.
А имя у твоей чудной соседки есть? Спросил, наконец, Итан и повернулся к нам. Кажется, таких красивых глаз я еще не видела никогда в жизни. Они были синие и глубокие, словно море. Темные волосы обрамляли его лицо и аккуратно спадали на лоб. Его взгляд был таким изучающим и проникновенным, что мне стало даже не по себе. На вид он был немного старше меня.
Меня зовут Линдси, ответила я и улыбнулась ему.
Чудесное имя для чудесной девушки, ответил Итан и улыбнулся. Я растаяла от его улыбки, словно мороженое в знойный жаркий день.
У тебя огромный талант. Твои рисунки просто прекрасны. Сказала я.
Хочешь, я нарисую твой портрет? Предложил Итан, внимательно разглядывая меня.
Как-нибудь в другой раз, ответила уклончиво я.
Итан, не смущай Линдси. Она тут первый день и пока не привыкла к нашей обстановке, заступилась за меня Кати.
А что я такого сказал? Удивился Итан и вернулся к рисованию своей картины, кажется, потеряв к нам интерес.
Ладно, мы пойдем в игровую комнату. Если хочешь, приходи, сказала Кати, и мы вышли из его палаты.
А разве пациентам разрешается разрисовывать стены в больнице? Спросила я Кати.
Итан особый пациент, ему можно, ответила она.
С каким диагнозом он тут лежит? Спросила я.
Слишком большое воображение. Иногда он полностью уходит из реальности. Поэтому доктор разрешил ему рисовать. Когда Итан рисует, он с нами, но когда прекращает, он как будто в комеон не видит и не слышит тебя. Кажется, ты ему понравилась.
Почему ты так думаешь? Удивилась я.
Потому что он сразу же предложил тебя нарисовать, а мне, чтобы получить свой портрет, понадобилось пару месяцев, ответила Кати.
И долго Итан здесь уже находится?
Год, ответила Кати. Поиграем в шахматы?
Конечно, кивнула я, удовлетворенная ее ответами.
Вечером ко мне зашел отец и занес мои вещи, но я все еще была зла на него за то, что он отправил меня в лечебницу.
Подумай, что бы сказала об этом мама? Нам нужно держаться вместе, а ты сплавил меня в эту лечебницу, говорила я.
Я сделал это для твоего же блага. Я не хочу, чтобы попытки суицида снова повторились, а доктор Роудс сказал, что это возможно, ответил отец.
Мне плевать, что говорит твой доктор Роудс. Я знаю, что я больше так не сделаю, а еще я знаю, что я нормальная и ты это знаешь, но почему то не веришь ни себе, ни мне, возразила я.
К тебе завтра хотела зайти Шейла, решил сменить тему отец.
Я рада, что она все еще помнит обо мне. Боюсь, через год у меня больше не будет лучшей подруги. Кому нужна в подружках психобольная? Ответила я.
Не говори так про себя, Линдси, покачал головой отец.
Ты хоть понимаешь, что после этой больницы для меня будут закрыты все двери? Все вокруг будут думать, что я душевнобольная и ждать, когда я выкину очередной фокус.
Никто не узнает о том, что ты здесь. Все думают, что я отправил тебя к родственникам, ответил отец.
А как же Джош? Мне не надо присутствовать на его суде и все такое? Спросила я, прибегнув к последней попытке.
Боюсь, суда не будет дочка. У Джоша очень хороший адвокат. Он уже пытался купить меня, но я не такой, ты же знаешь. Если Джоша не накажут за то, что он сделал, я сам это сделаю, ответил отец.
Не надо, пап. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму, хотя ты уже сделал это со мной, заметила я.
Это не тюрьма, Линдси. Считай это санаторием. Когда тебя подлечат, ты снова пойдешь в школу, и жизнь вольется в привычное русло. А сейчас наслаждайся отдыхом и не груби, пожалуйста, доктору Роудсу, он хороший врач и знает свое дело, сказал отец. Я принес тебе тут твой ноутбук и телефон. Доктор Роудс обычно не разрешает пользоваться этим в больнице, но тебе он сделал исключение, так как полагает, что это поможет тебе реабилитироваться. Напиши Шейле, уверен, она будет рада. И если что-нибудь понадобится, пиши мне, я мигом отвечу.
Спасибо папа, кивнула я, и он поцеловал меня в лоб на прощание, выходя из палаты.
Это был твой отец? Спросила Кати, заходя после него в палату.
Да, кивнула я.
Он принес тебе ноутбук и телефон? Удивленно воскликнула она, разглядывая эти чудеса техники. В больнице это запрещено. Убери, пока доктор Роудс не увидел.
Папа сказал, что доктор Роудс разрешил мне, так как подумал, что это пойдет мне на пользу, ответила я.
Серьезно? Еще больше удивилась Кати. Похоже, ты задержишься здесь надолго, подруга.
Это еще почему? На этот раз пришла моя очередь удивляться.
Потому что доктор Роудс не делает поблажек тем, кого не хочет видеть в своей больнице, пожала плечами Кати и вышла из палаты, оставив меня задуматься над ее словами.
Если все это было частью хитроумного плана этого докторишки, то он потерпит фиаско, я так просто не сдамся. Я убегу из этой больницы прежде, чем он запихнет в меня хоть одну свою таблетку.
Я открыла ноутбук и зашла в почту, решив написать письмо Шейле.
«Дорогая Шейла.
Моя отец сказал, что завтра ты навестишь меня, но я решила немедленно поделиться с тобой этим кошмаром.
Не знаю, чем думал мой отец, когда решил запихнуть меня в эту лечебницу для душевнобольных, но он явно думал не головой. Я, конечно, хватила маху, выпив почти все свое снотворное, но это не повод, чтобы ложить меня в психушку, верно?
Кстати, когда меня вытаскивали с того света, я видела свою маму. Она отругала меня и сказала, что мне еще слишком рано умирать. Наверно, только для этого стоило выпить эти злосчастные таблетки, ведь я так хотела с ней как следует попрощаться.
Когда я открыла глаза, то поняла, что мои руки привязаны, и я не могу пошевелиться. Меня приняли за буйную пациентку и привязали к кровати. Я серьезно! Этот докторишко Роудс надавил на папу и тот решил оставить меня в больнице до лучших времен. Он сказал, что спрячет меня от Джоша, пока идет все это судебное разбирательство, но он не подумал о том, как он будет там жить без меня? Вместе легче держаться и жить, а он решил, что сделает все один. Посмотрим, как скоро он потерпит фиаско и решит вернуть меня домой. Надеюсь, это произойдет не позже недели, так как я чувствую, что сойду с ума, если в меня будут пихать всякие таблетки. Тем более, здесь на всех окнах решетки, будто это тюрьма, а не больница. Правда, с соседкой мне вроде бы повезло.