А вдруг подведет, разочарует? Вдруг не поступит в вожделенный для родителей университет?
Нет, это невозможно. Такого нельзя даже представить!
Поэтому Ася, хоть и падает с ног от усталости, заканчивает лицей блестяще. Теперь ей предстоит получить хорошее высшее образованиехорошее не столько в ее понимании, сколько в представлении родственников. Мать с отцом твердят: юриспруденция, только юриспруденция! Дед с бабкой возражают: медицина! Нет ничего престижнее врачебного дела! Из нашего села врачей еще не было! Дьявол, неужели все родители мечтают об этом для своих детейо карьере в суде или в здравоохранении? Люди, ау! Профессия юриста не такая уж и уважаемая, а служить в государственной системе здравоохраненияврагу не пожелаешь! Оставьте же наконец своих отпрысков в покое, и пускай они поступают хоть на аграрный факультет, хоть на философский! Да хоть бы и так, как я
А я впервые в жизни взбунтовалась и тайком подала документы на факультет журналистики.
Господи! Послушай, кот, как же я боялась им об этом сказать Признаться, что не выйдет из меня ни говорящего попугая в суде, ни эскулапа-коновала, стану лучше писакой Но вот наконец я призналасьи какой же разразился скандал! Мне пришлось пригрозить, что я утоплюсь в колодце, если они не разрешат мне учиться там, где хочу я, а не там, где желают они. Отец не разговаривал со мной две неделини слова не проронил. Мама бросала умоляющие взгляды то на меня, то на него, а я я поняла, что я в районе плинтуса.
Боясь разочаровать их окончательно, я все пять лет, вместо того чтоб гулять и кутить, как все нормальные люди, непрестанно зубрила, чтобы получать высокие оценки. Самые высокие. Отец проверял мою зачетку, как школьный дневник в свое время, и я уже знала, что будет, если с очередного экзамена или зачета я принесу меньше пятерки: содержать он меня не будет. С журналистикой, мол, ты не справляешься, бросай эти глупости и переходи на юриспруденцию. Или на медицину. Мы будем счастливы, тыне слишком, но в конце-то концов и ты привыкнешь. Может, даже полюбишь это дело. Ведь главноевоплощать мечты! Наши мечты
Но я не сдалась. Извини, папочка, но стоит мне представить на своих плечах тогу адвоката или халат врачаи меня бросает в дрожь. И эта дрожь не имеет ничего общего с наслаждением.
Уже потом, когда я закончила учебу и устроилась на первую работув отвратительнейшей бульварной газетенке, но выходившей большими тиражами, на всю Польшу, и когда родители наконец смогли похвастаться перед соседями моей первой статьей (а если честно, то и не статьейколоночкой на последней странице), мне пришло в голову: всю эту увлеченность журналистикой я выдумалаим, родителям, назло. Собственно говоря, мне было все равно, каким именно образом заработать на квартиру в Варшаве и приличную машину, на которой я раз в месяц смогу приехать в родное село и показать всем, кто такая Иоанна Решка. Это и только это было моей целью: отличная квартирка и авто высшего класса. С тем же самым успехом я могла бы защищать убийц или лечить психопатов: в конце концов, важна цель, а не средства. Но выбор был сделан: я буду освещать громкие скандалы, подсматривать за звездами, выслеживать жертв и их обидчиков, разномастных психов и придурковатыхда все равно кого. Главноеписать дли-и-инные статьи, которые будут выходить на первых полосах. Я ни перед чем не остановлюсь. Никто меня не запугает, никто не разжалобит. Любую грязь вытащу на свет божий. И опишу, хоть и в бульварной газетенке, лишь бы платили хорошо. А надо будети ноги перед главным редактором раздвину. От меня не убудет, а бабки есть бабки. Цель оправдывает средства, не так ли?
Сказаносделано: я подсматривала, вытаскивала, раздвигала. И всего через год после окончания университета купила квартиру вот здесь, в элитном доме в варшавском Мокотуве. Разумеется, не за наличные: настолько успешной я еще не была, да и у шефа таких, как я, была еще парочка. Задаток я выпросила у деда с бабкой, которые накопили эти сто тысяч тайком от отца с матерьюсобирали, небось, на достойные похороны или еще какие глупости; остальное взяла в банке. Мне же оставалось вкалывать двадцать четыре часа в сутки, чтобы вносить кредит за квартиру и «ауди-кабрио»: видел бы ты, бурый кот, физиономии алкашей из нашей деревеньки, когда я на своем авто подъезжала к продовольственному магазину! После оплаты ежемесячного взноса и покупки нескольких вещичекпардон, но при моей профессии я должна прилично выглядеть, мне оставалось давиться черствым хлебом с плавленым сырком: на ветчину не хватало.
Временами, возвращаясь домой в полубессознательном состояниине то от усталости, не то от выпивки (ведь если пишешь о звездах, приходится бывать на тусовках), я задумывалась: а стоило ли? Стоило ли идти наперекор родителям? Разумеется, они смирились с тем, что единственная дочь стала акулой пера, вернее, шакалом, впрочем, они ни разу так меня не назвали: кто знает, может, доченька еще передумает и все же поступит на юриспруденцию, она ведь молодая? Так или иначе, смириться-то они смирились, но энтузиазмом по поводу моей профессии не горели. И лишь когда на свет божий вышло дело этой стервы из Силезии, которая убиласука эдакая! свою полугодовалую дочку, и именно я, Иоанна Решка, подготовила с ней первое интервью, именно мне она призналась во всем и именно моя фамилия золотыми буквами заблестела на небосводе журналистики, только лишь тогда и отец, и мать начали относиться ко мне с уважением. Ну, по крайней мере, так мне показалось Ха-ха, с уважением?! Я, журналистка, и не заметила разницы между уважением и пренебрежением! Между гордостью и разочарованием!
Ну, ничего. С тех пор в доме ко мне относились как к почетной гостье. Вплоть до того дня, когда когда
Мне нужно выпить.
Кот, давай так: я опрокину рюмочку, а ты закусишь селедочкой. Твоя хозяйка, эта Кинга, не поддержит нас в нашем благопристойном рождественском пьянствепохоже, она и так уже поддала. Выглядит она мертвецки пьяной. Вот только посмотрю, дышит ли она, и вернусь к своему рассказу и к тебе, грязнуля. Э-э, нет, не буду называть тебя Грязнулей, а то еще Кинга услышит, примет на свой счет и обидится. А рождественских гостей обижать нельзя. Я назову тебя Принцем. Понимаешь? Принцем Нищих.
Кажется, я несу бред.
Все в порядке, Кинга спит. Она сейчас кажется такой трогательной Словно истерзанная житейскими передрягами бездомная королевна. Ну вот, опять я мелю ахинею. Как будто умом повредилась сегодня, Бог свидетель.
Так на чем я остановилась, эй, кот? Ах да, на водке и селедке.
Нет-нет, не думай, что родители отреклись от меня из-за моего алкоголизма и что именно поэтому я провожу сочельник в одиночестве. Вообще-то я не пью. Бокал вина или чего-то покрепче перед сном и рюмочка с утра для настроенияэто ведь еще не зависимость. Я могла бы жить и без этого, но зачем отказывать себе в мелких радостях?
Довольно и того, что от сладостей пришлось отказатьсяты же видишь, как я выгляжу. Из стройной девчонки, которую парни на улицах провожали глазами, я превратилась в невиданного бегемота. В полном смысле слова «невиданного» меня действительно больше не видят, не замечают, во всяком случае мужики; что же до недоброжелателей, то они как раз замечают и меня, и мою полнотукак же иначе! Но представь себе, что эта моя полноталадно, я уже настолько пьяна, чтобы говорить напрямик, моя толстая задница помогает мне в работе! Правда, звезды уже не так часто приглашают меня на свои вечеринки, да и плевать я хотела на эти их вечеринки, на которых единственная жратваэто чипсы и крекеры с какими-то несъедобными наполнителями; зато жертвы жестокой судьбы, все эти бедняжки, которых мучают и насилуют мужья и сожители, все эти бедные сиротки, интервью с которыми приносят бешеные деньги, охотнее открывают душу и рассказывают о своих бедах толстой и некрасивой, чем стройной и хорошенькой. Видишь ли, в их глазах ятакая же неудачница, как они. И в чем-то они, черт, правы. Да, у меня есть квартира, вся из стекла и света, в самом дорогом районе Варшавы, в гараже стоит приличная «ауди», временами я бываю на тусовках, но даже Кинга-Бездомная чем-то богаче меня. Ведь у нее по крайней мере есть ты, дружок.