Мия лежала с широко открытыми глазами. Завывал ветер, и она напрягалась при каждом щелчке или треске дров в камине. Она была уверена, что в другой комнате слышит тихий шорох. Что бы это ни было, она не пойдет туда, чтобы проверить.
Прошло время, и дождь утих. Мия все еще не спала, натянув одеяло до подбородка. Ее веки тяжелели каждый раз, когда она представляла себе Чарльза, а потом вдруг снова резко открывались. Как бы она ни пыталась направить свои мысли на что-то ещечто-то другое, воспоминания возвращали ее назад, вынуждая еще раз увидеть мучительную картину. Бьющаяся о стекло ветка казалась пальцем, стучащим ей по плечувспомни, вспомни, вспомни. Уставшая и обессиленная от отчаяния, Мия погрузилась в воспоминания.
* * *
Еще вчера она стояла в речной воде вместе с Беллой, переполненная радостью и надеждой на будущее после того, как поймала свою первую форель. Мие не терпелось поделиться своей радостью в Чарльзом, мужчиной, который, как ей казалось, будет поддерживать ее в течение долгих лет выздоровления. Она решила уехать из центра пораньше. Она рано проснулась и прямо из Эшвилла поехала в Чарльстон. Было утро понедельника, и Чарльз должен был сидеть за рабочим столом в фирме, куда поступил сразу после окончания юридического факультета.
Сидя в машине, она думала о том, как скромно они жили в первое время после женитьбы. Но они были так счастливы, что не обращали на это внимания. Лишние гроши они тратили на бутылку вина или на поход в кино. Порой он удивлял ее, возвращаясь с работы с букетиком ромашек. Она сказала ему, что ромашкаее любимый цветок, зная, что они стоят дешево. И теперь, возвращаясь домой, она купила у уличного торговца букетик ромашек. Она собиралась принять душ, прихорошиться и потом удивить его во время обеда.
Удивиться же пришлось ей, когда она заметила его машину на подъезде к дому. Внезапно обострившаяся интуиция удержала ее от того, чтобы окликнуть его по имени, как она обычно делала, когда подходила к дому. И еще внутренний голос подсказал ей, что нужно успокоиться, когда она проходила по пустой гостиной и поднималась в спальню по узкой, покрытой ковром лестнице, по которой они поднимались вместе в течение десяти лет. Дверь спальни была закрыта, из-за нее доносились приглушенные стоны мужчины и женщины. Ее тело затрепетало от выброса адреналина. Время замедлило свой бег, а ее сознание отказывалось поверить в то, что было до смешного очевидным, что не могло случиться с ней с ними. Это было слишком банально, слишком избито.
Рука затряслась, когда Мия поднесла ее к обшитой филенкой двери. Одним движением она толкнула ее, и та приоткрылась, издав тихий шорох, частично позволяя увидеть две пары ног, длинных переплетенных ног и обнаженную фигуру мужчины, вцепившегося в алые трусики, надетые на округлые бедра с безупречным загаром.
Однако ее внимание привлекла женская грудь. Она была молочно-белого цвета, упругая и большая, с розовыми сосками, как на картине XVII века. Она смотрела, как ее муж, стеная, зарывается лицом в эту мякоть, явно испытывая наслаждение от женского совершенства. Мие хотелось убежать, но она не могла оторвать взгляда от груди этой женщины. Ее груди были такими округлыми, такими пышнымии они были настоящими, никаких силиконовых протезов под кожей. Больше всего ее ранило то, что Чарльз не просто обманул ее, а то, что он выбрал женщину с красивой, не обезображенной шрамами, безупречной грудью.
Это не то, что ты думаешь, пробормотал он, когда наконец почувствовал, что кто-то наблюдает за ними. Он испугался, увидев у двери спальни высокую фигуру с бесстрастным выражением лица. Ее руки, пальцы которых сжимали поникший букетик ромашек, опустились.
Через три минуты все было бы именно так, как я думаю, ответила Мия спокойным голосом, скрывавшим охватившую ее дрожь.
Чарльз прикрыл простынями женскую наготу. Когда женщина приподнялась, опершись на локоть, черные волосы каскадом рассыпались по ее плечам. Ее щеки и грудь порозовели, как рассвет в горах.
Не обращая внимания на собственную наготу, он вскочил с кровати. Ее взгляд упал на его сразу поникший член, несколько минут назад торчащий, как обнаженный меч. Чувствуя отвращение, она отвернулась.
Мия, подожди
Прочь от меня! Она бросила в него цветы, потом повернулась и побежала вниз по лестнице. Ее всю колотило, она ощущала, как желчь подкатывает к горлу. Все, чего ей сейчас хотелось, это спасти хотя бы крупицу собственного достоинства и убежать.
В спешке она налетела на клюшки для гольфа, принадлежавшие Чарльзу и, едва не рухнув на пол гаража, схватилась за крыло его BMW. Чарльз обожал свои титановые клюшки и гордился ими. Они стоили целое состояние, и он пользовался ими только тогда, когда хотел произвести на кого-нибудь впечатление. Он обычно шутил, что в случае пожара ему пришлось бы делать трудный выборспасать ее или клюшки. На какой-то момент ее охватила глупая и безрассудная ярость. Она схватила сумку для клюшек и потащила ее по полу, чтобы засунуть в багажник своей машины. Это было бессмысленно, но ей было необходимо отнять у него то, чем он дорожил, ведь он лишил ее того, что было дорого ей. К удовольствию Мии, клюшки с грохотом упали в багажник. Она отъехала именно в тот момент, когда Чарльз босиком выбежал из дома, окликая ее по имени и завязывая пояс халата. Ей было невыносимо слышать, как он зовет ее.
* * *
Мия стянула с себя одеяло, встала с постели. Она тяжело дышала, сердце бешено билось в груди. Она зашагала по комнате, прижав ладони к горящему лицу. Воспоминание об измене Чарльза так обожгло ее, что она вспотела. Она почувствовала, что ее тошнит, и голова кружится. «О, господи», подумала она. Она ощущала пушок на своем лице. Неужели я упаду в обморок?»
Она пошла в ванную, сполоснула лицо ледяной водой, потом схватилась о край фарфорового унитаза и, стараясь успокоиться, сделала глубокий вдох. «Нет, нет, нет», думала Мия, медленно выдыхая. Она знала, что это было. Это не был сердечный приступ. Ей казалось, что у нее разбилось сердце.
Постепенно дыхание вернулось к нормальному ритму. Мия медленно поднялась и откинула вспотевшие волосы со лба. «Проснись», проговорила она себе, глядя на свое бледное лицо в зеркало. Чарльз не был верным мужем, который всегда и повсюду был рядом, пока она лечилась от рака. Почему она убедила себя, что он такой? Было бы ей легче, если бы она простила его, а не посмотрела правде в лицо?
Мия откинула волосы с лица, твердо решив больше не думать о нем. Ей нужно было переключить свои мысли на что-то другое. Шаркая ногами, она прошла по грязному полу к книжному шкафу и вытащила первую попавшуюся на глаза книгу: Пробуждение Кейт Шопен. Книги всегда успокаивали ее, а эта была ее старым другом. Она унесла тонкий томик с собой, на железную кровать, рассчитывая на то, что эти книжные строки утешат ее в долгие часы одиночества, пока не рассветет. За стенами хижины все еще шел дождь, но раскаты грома стихли и теперь раздавались издалека. Гроза уходила.
Мия не могла заснуть и читала до тех пор, пока веки не отяжелели, и слова на странице не начали расплываться. Было очень поздно, когда она сдалась и закрыла книгу. Она положила ее на столик рядом с ножом и маленьким ночником молочно-белого цвета. К столику была прислонена метла с деревянной ручкой. Жалкое оружие против ночных страхов! Перед тем как выключить свет, она прошлась взглядом по комнате. Стены, железная кровать, зеркало, каждая щепка смотрели на нее с враждебностью. Белла сказала, что до нее в этом доме многие годы никто не ночевал. Она не могла избавиться от ощущения, что захватила чье-то личное пространство, несмотря на то что Белла разрешила ей остаться.
Потом она снова подумала о женщине, которая прежде жила здесь, женщине, которая привезла в такую глушь изящные вещи, которая, как и Мия, выбрала одиночество, которой принадлежала эта комната. Эта женщина не давала разрешения чужаку оставаться в ее доме. Поэтому Мия обратилась к ней с теми же словами, что к Белле, и, сама не понимая почему, произнесла вслух:
Пожалуйста, позволь мне остаться.
Легкий ветерок пробежал по занавескам, хотя окна были закрыты. Мия затаила дыхание, зажмурилась и глубже зарылась под одеяло. Окутанная ароматом кедра, захваченная вихрем воспоминаний, Мия знала, что все равно не сможет заснуть.