Молчи уже, крикун, тихо посоветовала я ему на ушко. Поговорить мне с тобой надо. А ты что подумал?
Ибрагим внимательно посмотрел на мое неглиже и задумчиво хмыкнул. Видимо, не верилось мачо средневековому, что я к нему ради пятиминутной беседы заглянула.
Красивое платье, хатун неожиданно заметил он, проведя рукой по моему плечу. Я отшатнулась в легком ужасе. Извини. Я не буду тебя трогать. Но находиться здесь тебе небезопасно.
Я в курсе. Поэтому времени у нас в обрез, обрубила я грека и поплотнее запахнулась в халат. А то его хищный взгляд меня как-то начал настораживать. Слишком хорошо я знаю эти взгляды, мне-то, в отличие от Роксоланы, уже давно не пятнадцать и не шестнадцать лет!
Но до чего горяч, сволочь. Попробуй тут удержись от соблазна.
Глава 13.
Открыв глаза, я ужаснулась. Рядом лежал и сонно посапывал Хранитель Покоевобнаженный и прекрасный. Рядом с широким, почти султанским ложем, валялось мое платье.
Я осторожно приподнялась на локтях и огляделась. За окном еще было темно, да и шума во дворце никто не поднялстало быть, меня не ищут. Но как я могла?!
О чем я думала?!
И почему так раскалывается голова Я ничего не помню
В ужасе я подхватилась с кровати, ухитрившись каким-то чудом не разбудить Ибрагима, и накинула слегка порванное платьице. Юркой змейкой скользнула к потайной двери между нашими покоями и постаралась надежно ее запереть.
В моих покоях было тихо и темно. Огромные свечи, заменявшие здесь энергосберегающие лампы нашего века, уже давно потухли. Я в изнеможении стянула с себя платье и рухнула в кровать, все еще пребывая в полнейшей прострации.
Что же произошло в покоях Ибрагима?!
Но в памяти была откровенная черная дыра, которую никак не удавалось заполнить образами или воспоминаниями. Да что ж такое. Вроде бы потерей памяти никогда не страдала, амнезия в перечне моих многочисленных болячек точно не значится. И на тебе, пожалуйста.
Осторожно приподнявшись, оглядела себя. Бедра были чистыми, без признаков насилия, укусов и компрометирующих царапин. Кровавых потеков, которые должны были быть после нарушения девственности, тоже не наблюдалось. Ничего не болело, не ныло и не тянуло, смазки (пардон!) и следов мужского семени так же не было. Либо он меня чистенько помыл после, либо он меня не трогал.
Но что же тогда произошло?!
Дверь в мои покои неожиданно распахнулась, и на пороге показалась
Ого-го!
Русская рабыня, покривив губы, позвала меня Махидевран Султан. Султан ждет тебя на ложе.
Я забыла добавить, что Махи была абсолютно обнаженной?!
Мои глаза медленно вылезали из орбит. Слов я тоже никаких найти не могла. Все кончились. Это еще что за свинг-пати по-османски?!
Хюррем! донесся до меня зычный голос Сулика из покоев. Иди же!
С трудом поднялась и на негнущихся ногах поплелась следом за Махидевран. Султан, одетый и спокойный, сидел в своем любимом кресле за столом. Одетый?
События развивались как-то совершенно не по плану.
Я хочу, чтобы вы любили друг друга у меня на глазах! деспотично приказал он. Наши с Махи глаза стали одинаково круглыми. Валидэ сказала, что Хюррем пока нельзя трогать, она не проверена (Вот коза старая! Вилы ей в бочину!), а Махидевран
Мой Повелитель, проскрипела баш-кадина, сегодня уже оросил мою жемчужину любви своим божественным нектаром.
Как я не загнулась на месте от хохотая не знаю. Мигом забыто было все, кроме этого перла!
Ж-жемчужину, мать ее! НЕКТАРОМ!!! БОЖЕСТВЕННЫМ!! Ну у Сулика и самомнение, как я погляжу
И поэтому, чтобы не огорчать и не обделять тебя, Хюррем, я наслажусь вами, а выдруг другом.
С этими словами он откинулся на спинку и потянулся губами к мундштуку кальяна. О как.
Запашок, висевший в воздухе, был приторно-сладким и почему-то знакомым. Так пахло обычно в самых разудалых ночных клубах, которые я наскоками посещала в бытность свою in Moscow.
О как. Да султанчик тут плюшками балуется
То бишь гашиком. Или анашой.
Сулейман ласковой обнаженной кошечкой притерлась я к нему, не обращая внимания на возмущенное сопение Махидевран. Дай курнуть?
И нежно, эротично вытянула у него мундштук кальяна из пальцев.
Пару затяжек. Иначе этого бреда я просто не переживу.
Что за самосад ты куришь? раскашлявшись, отдала я ему кальян. Султан ничего не понял и нежно спихнул меня с колен, навстречу рычащей отнюдь не от страсти Махи.
Маха. Обнаженная Маха.
Просто Маха. Очень приятно, Маха. Нет, ей определенно идет так зваться
С этими словами я дурацки хихикнула и отправилась в глубокий обморок.
Хе-хе, Сулик, ты же не в курсе, что у меня полная и абсолютная непереносимость любых наркотических веществ! А вот на тебе, каской!
С этими коварными мыслями сознание окончательно меня покинуло.
И я проснулась. В своей постели в выделенных мне покоях. Рядом сидел обеспокоенный Сулейман.
Что тебе снилось, Хюррем? Ты так кричала Потом смеяласьИ снова кричала. И говорила про какой-то «самосад».
Я хихикнула, но пересказывать сюжет своего сна наотрез отказалась. Это ж надо было такому пригрезиться. Надеюсь, что сонне пророческий!
Глава 14.
Москва. Наши дни.
ЯАлександра, русская рабыня, жившая в Рогатине. Я помню каждую яблоню в нашем саду, розовощеких сестренок и братьев, бегавших по летнему лугу Я была предана этой земле, вскормившей меня своими плодами, свои молоком и своим хлебом, чье ласковое солнце подарило золотистый цвет моим волосам., Потерявшая своих мать и отца в жестокой сече, устроенной напавшими на родную деревню татарами, своими глазами видевшая гибель возлюбленного, всех моих близких, теток и дядьев, собравшихся отпраздновать мою свадьбу с Лукой.
Меня захватили в плен, сочтя красивой и пригодной для служения крымским господам. Неверные любили таких, как яцеломудренных невест, еще не знавших мужского тела.
ЯАлександра
Наш корабль, полный русинок-невольниц, плыл в далекий Стамбул, где нас ждал гарем старого Повелителя турок-осман, Селима Явуза, но по пути мы узнали, что он отправился в ад, и на его место пришел молодой сын.
Это вселило в меня надежду.
Пока длилось плавание, мы с девушками дурачились и хихикали, когда нас не видели грозные стражи, в остальное же время я или пела жалобным голосом песни на родном языке, или плакала. Лука всегда говорил, что я настоящая красавица, когда плачу.
Лука Сердце сжимается от боли, а душа стонет, просит помощи и защиты у Господа, Отца Небесного.
Прими и упокой души моих отца, братьев, сестры и матушки, а так же новопреставленного Луки, Господи!
ЯАлександра. Та, что смеется, невзирая на горе и боль, охватывающую ее при каждом воспоминании. Боль, которая терзает сердце и душу, рвет ее на куски.
ЯАлександра, желавшая стать наложницей молодого Повелителя османов, родить ему детей и получить власть над миром. Власть, которая позволила бы мне хоть как-то помочь своим соотечественникам, измученным жестокими нападками и набегами османских псов- татар.
ЯАлександра. Я стою перед окном с видом прекрасного города, заснеженного и величественного, в котором великое множество людей, и сердце мое рвется от тоски и непонимания.
Где я и как я тут оказалась?!
Стамбул. 16 век.
Утро было не то чтобы безрадостным, скорееникаким. Когда я открыла глаза, Сулеймана уже давно не было рядом, видимо, ушел по своим султанским делаем. Дверь в покои Ибрагима снова была на замке, который я вчера не сумела повесить на место.
Я содрогнулась. Этого мне еще не хватало. Обвинит в изменеи все, Сашка, отправишься на корм рыбкам.
Пора срочно что-то предпринимать.
Голова спросонья думать отказывалась совершенно, поэтому я огляделась в поисках кувшина холодной водички. И обнаружила в углу какую-то скромную деваху.
Ты кто? грозно поинтересовалась я, нашаривая спасительный горшок под кроватью.
Меня приставили Вам в услужение, Госпожа, низенько поклонилась девица. Невзрачная, бледная, ни рожи ни кожи. Одета тоже будто с чужого плеча, до того мосластая. Ну да, такуютолько в служанки. Чего Вы желаете?