Нет, он больше не виделся с бабушкой. И с другими членами семьи не встречалсяни с отцом-придурком, ни с матерью, ни с сестрой Гердой, которая была замужем за офицером 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», воспитывала троих детей и жила в доме рядом с одним из лагерей (с каким именно, Матиас не помнил).
Чем вы занимаетесь в жизни? продолжила расспросы Жанна.
В жизни?
Ну да, кем работаете?
Ему вдруг ужасно захотелось сказать правду. В жизни я убиваю людей, лгу, маскируюсь. В жизни янемец. Он холодно посмотрел на собеседницу. Обычно под его взглядом все начинали нервничать, но не такова была эта девушка. Она улыбнулась, и в ее улыбке были вызов и приглашение, зубы влажно блестели. Она понимает, что делает? Куда это может их завести?
В жизни я был траппером.
Жанна сделала милую гримаску, показывая, что не понимает значения этого слова, и Матиас пустился в объяснения. Жизнь охотника-одиночки, лес, шкуры Девушка слушала, затаив дыхание. Она подперла подбородок ладонью, ее колени по-детски раскачивались влево-вправо, лицо выражало восторг и подлинный интерес. Матиаса это очень смущало.
Брат Жанны Альбер подошел послушать и спросил, не переставая играть в бильбоке:
У тебя там есть индейцы?
Есть.
Злые?
Нет. Хочешь знать правду?
На лице мальчика появилось недоверчивое выражение, но он все-таки кивнул и снова подкинул шарик, косясь на Матиаса.
На самом деле главные злюкиковбои.
Ковбои! Ну и сказанул! Этот канадец совсем глупый. И не похож на других, настоящих американцев. Что только сестра в нем нашла? Ну, высокий, ну, крепкий, но похож на лунатика. Альбер слышал, как этот тип разговаривает во сне. Не по-французски и не по-американски. Он рассказал об этом отцу, а тот наградил его затрещиной, так что про ковбоев ему знать необязательновсе равно не поверит. Альбер решил придержать информацию. Может, сообщит позже одному из ковбоев. Тому, кого отец называет Тарзаном. Ему, кстати, канадец тоже не слишком нравится.
Луиза и Рене ушли в другой угол. Луиза уселась на колени к Марсель, и Рене на мгновение растерялась, но тут Жинетта сделала приглашающий жест:
На моих старых коленях тоже очень удобно.
Рене прижалась к цыганке, та обняла ее и стала напевать.
Девочка напряженно размышляла, переваривая подслушанный разговор. Значит, ее солдатлесной человек, он охотился и жил один, с собакой. Она так и думала, обидно только, что рассказал он не ей, а Жанне. Рене впервые в жизни почувствовала укол ревности, хотя по натуре не была собственницей. Дистанция между ней самой, миром и опасной жизнью, которую приходилось вести, не сопрягалась с желанием полной исключительности. Оно, это желание, часто сопровождается глубинным неверием в чувства окружающих и недостатком самоуважения, а Рене эти черты характера были совершенно несвойственны. Проявления ревности, которые она замечала в других, приводили ее в недоумение. Рене пользовалась тем хорошим, что готовы были дать ей люди. Она успела убедиться, что их щедрость зависит от обстоятельств и настроения. Все могло измениться в любой момент, сегодня она жила здесь, завтра там и успешно защищалась от произвола бытия и людского непостоянства. Она проживала каждый момент настоящего как последний. В этом способе существования не оставалось места такому бесплодному и паразитическому чувству, как ревность. А теперь оно проникло в ее душу, заставив страдать. Рене не сомневалась в чувствах Матиаса на свой счет, но не хотела ни с кем их делить, тем более с молодой женщиной, которая ему тоже нравилась, хоть и по-другому. А вдруг Жанна переманит ее немца?
Сынишка Франсуазы кашлял так сильно, что между приступами плакал, жалобно подвывая. Все обитатели подвала смотрели на мальчика. Сидевшая рядом с Франсуазой Берта что-то сказала ей на ухо и кивнула на Жинетту.
Ни за что! воскликнула Франсуаза. Я на ведьминские штучки не соглашусь.
Берта сокрушенно улыбнулась Жинетте, которая, конечно же, все слышала. Жюль подошел к Франсуазе и спросил раздраженным тоном:
Ты что, собралась уморить мальца?
Я хочу, чтобы его осмотрел доктор!
Не глупи, женщина, сама знаешь, овес нынче дорог! Тебе повезло, что Жинетта здесь, дай ей попробовать, хуже точно не будет!
Голову янки она вылечила, поддержал дядя Артур.
Без всяких там лекарств, просто медом добавила Сидони.
Уговоры не подействовали. Франсуаза впала в остервенение и принялась рывками укачивать мальчика, он уже не плакал, а тихонько поскуливал, из груди рвались влажные хрипыскопившаяся в бронхах слизь не давала ему ни вздохнуть, ни выдохнуть. Рене подняла голову: Жинетта смотрела на Франсуазунет, сквозь нееи, казалось, видела нечто, недоступное остальным. Девочка теснее прижалась к старухе.
Малыш Жан умрет? спросила она.
Не сегодня, ответила целительница.
Заметив, что Матиас остался один, Рене подошла и молча села рядом. Она устала и все время клевала носом. Матиас обнял ее за плечи, притянул к себе, она пристроила голову у него на коленях и уснула. Он робко коснулся ладонью мягких, густых, блестящих волос девочки. От них исходил тонкий, нежный аромат. Матиас рассеянно играл шелковистыми локонами и вдруг отдернул руку, как будто обжегся, резко встал и пошел сменить часового. Тот обрадовался и не спросил «чего это ты такой добрый?». Матиас и сам не понял, почему так бурно отреагировал на прикосновение к волосам Рене. У него чудовищно разболелась голова, глаза лезли из орбит, жилы на висках готовы были взорваться. Из глубин памяти на поверхность сознания пробивалось воспоминание. Картинка. Одна из многих. Волосы. Волосы женщины, совсем молодой, возможно, ребенка. Копна черных, волнистых, блестящих волос, лежащая поверх других, тоже женских.
И тут он вспомнил, как вместе со Скорцени посещал Заксенхаузен: время от времени они испытывали там оружие и боеприпасы. Лагерь находился всего в нескольких километрах от замка Фриденталь, что было очень удобно. В тот раз предстояло проверить модели глушителей. В специально оборудованную комнату заводили узникавроде как для измерения роста, он становился спиной к планке и через дырку в стене получал пулю в затылок. Бахи готово!
Скорцени предпочитал экспериментировать на живых мишенях, так было надежней. Первая серия оказалась неудачной: нарушив указания Меченого, кретины из лагерной охраны по привычке включили граммофон. Четыре человека простились с жизнью под бурные аккорды «Героической симфонии» Бетховена. Скорцени завопил: Уберите музыку, болваны! охранники спохватились, и дело пошло лучше. В результате они пришли к выводу, что идеальный образецанглийский пистолет калибра 7,65, единодушно признанный самым бесшумным.
Комендант пригласил их выпить по стаканчикуза победу немецкого духа! они согласились и, проходя по территории, увидели, как грузовик вывалил посреди двора гигантскую кучу волос. В Заксенхаузен свозили «товары», конфискованные у депортированных в других лагерях рейха, но Матиас удивился, увидев эти волосы. На что они могут сгодиться? Порыв ветра сорвал с места охапку темных локонов, и они полетели по воздуху, как ловкая белка. Казалось, что в них еще трепещет, бьется жизнь. Несколько секунд Матиас не мог отвести от них взгляд. Пошел сильный дождь, и волосы превратились в клубок скользких водорослей. Он покинул лагерь и ни разу не вспоминал о них. До сегодняшнего вечера.
Волосы Рене могли оказаться в такой же куче. Не какие-нибудь волосы, не какой-то там девочки. Ее волосы среди других, принадлежавших другим Рене Это плохо укладывалось в голове, но, когда укладывалось, истина становилась невыносимой. Матиас подозревал, что именно это и сводило с ума некоторых солдат, членов Einsatzgruppen, стрелявшихся после массовых казней женщин и детей. Или летчиков-истребителей, которые переставали спать, чтобы не видеть во сне окровавленные тела своих жертв, остававшихся лежать на земле после каждого смертоносного пике. Таких людей было немного, и каждого из них в какой-то момент потрясло виде́ние, не менее яркое, чем у Матиаса. Идеологические воззрения, расовая ненависть, умение подчиняться, вбитое в мозг ударами офицерских стеков и фельдфебельских сапог, безумная страсть к фюреру и вера в победувсе это мгновенно улетучивалось при виде маленькой безобидной детали. Она незаметно внедряется в темное пространство памяти, а потом вдруг взрывается, как бомба.