Я жду, что она встретит меня как обычно, словно ясерая тучка на горизонте, от которой вскоре придется убежать под крышу. Или высокое, изъеденное болячками деревце, которое остается лишь пожалеть за то, какие у него голые и кривые ветки. Обычно, когда мы сталкиваемся в коридоре университета, или где-нибудь на территории кампуса, она плотно запахивает свой бабушкинский кардиган и крепко прижимает к груди книжки. Разве что не причитает: «Ой-ой-ой, кажется дождь собирается!» И говорит: «Ой, привет, Саманта!» а сама украдкой оглядывается в поисках какого-нибудь спасения от разговора со мной. Например, разглядывает невероятный фонарный столб. Или следит за комаром, которого видит только она. Понятия не имею, какое-такое зло я ей сделала. Может, она просто услышала, как у меня урчало в желудке во время нашей первой встречи, и теперь, понятное дело, держится на расстоянии.
Но сегодня Кексик мне улыбается. Ее личико, кровь с молоком, сияет от радости.
Саманта! Привет!
Словно она и правда рада меня видеть. Словно якардиган, расшитый блестками. Первое издание романа «Под стеклянным колпаком». Пряник в форме милой белочки. Парикмахерша, которая абсолютно точно знает, как именно нужно укладывать и взбивать ее боб.
Я так рада, что ты все-таки пришла! Зайки! Вы только взгляните, кто здесь! Она пришла!
Она берет меня за рукунет, серьезно, берет за рукуи ведет в свою огромную гостиную, которая выглядит в точности, как я себе и представляла, и в то же время совершенно по-другому. Дорогой пухлый диван и кресла с горами подушечек, высоченные бескрайние потолки. Белый камин. На полкевазочка с хрупкими розовыми цветами. Остальные зайки сидят в свете свечей вокруг журнального столика. Вид у них самую малость раздосадованный, словно их кто-то заставил сидеть и ждать последнего гостя. Вот Жуткая Кукла, aka Кира. Виньетка, она же Виктория. Ну и, конечно же, Герцогиня, в миру Элеанор. По пути сюда я мысленно проигрывала различные кошмарные сценарии того, что может меня здесь ожидать. Я боялась, что войду и увижу, как они, совершенно голые, возлежат на гигантских грибах-лежаках, как та гусеница из «Алисы в Стране чудес». Ну или расхаживают по дому в изысканном белье нежных оттенков, обмахиваясь эротичными романами Анаис Нин. Делают друг другу массаж под музыку Stereolab. Смотрят какое-нибудь изысканное, но невразумительное порно для гурманов на большом экране. Читают сексуальные манифесты семидесятых, держа в руках кремового цвета фаллоимитаторы вместо микрофонов. Ну или едят эротическую выпечку с многоярусного подноса, черт его знает. Но вместо этого они сидят кружком, как в Мастерской. На сомкнутых коленях лежат блокноты, похожие на большие кошельки. Обычно, когда я захожу в помещение, где проводится Мастерская, они сквозь зубы цедят мне «Привет», а когда я иду к своему месту, провожают такими косыми взглядами, будто язловещий туман, каким-то образом просочившийся в комнату. Но на сей раз они встречают меня такими радостными улыбками, будто ялучик солнца. Улыбаются не только губами, но и глазами.
Саманта! ахает Жуткая Кукла. Ты пришла! Мы начали думать, что ты заблудилась, или еще что.
Заблудилась? Я смотрю в ее янтарные глаза. Я зову ее Жуткой Куклой, потому что она напоминает мне одну из тех кукол, о которых я мечтала в детствев бархатном платьице, с рыжими кудряшками в стиле Ширли Темпл и с губками бантиком, застывшими в безмолвном «О!», словно ее глазки-блюдца только что повидали все чудеса этого мира. Она пишет сказки о девочках-демонах, красавчиках-оборотнях и прочей нечисти, населяющей земли ее родного Нью-Гэмпшира. А еще коллекционирует антикварные печатные машинки. По ее словам, в них живет особенная «призрачная» энергия, которую она впитывает и потом переносит в свое творчество, в экстазе барабаня по древним клавишам. Она в буквальном смыслекукла, питомец остальных заек. Очень часто можно наблюдать сцену, когда Жуткая Кукла садится на ручки к кому-то из них и нежится в волнах очередной пышной юбки, точно кошка. Мурчит, когда ее хвалят и гладят по спинке, шипит, когда прекращают. И голосок у нее щебечущий и высокий, как у девочки из ужастика. Вот только я не раз слышала, как этот же голосок разом опускался на пять октав, когда она думала, что ее никто не слышит, и звучал словно из глубокого колодца. Из всех заек именно она чаще всего протягивает мне рукунапример, отвечает прикольным стикером в общем чате или приглашает, пусть и в последнюю очередь и последнюю минуту, туда, где все они уже итак собрались.
«Привет, Саманта. Мы собрались на кухне пообедать. Приходи, если хочешь».
Кроме того, онаединственная из всех заек заговаривает со мной на всяких сборищах и тусовках. Когда мы пересекаемся, она ловко закидывает удочку с каким-нибудь вопросом, на который обязательно захочется ответить, а пока я говорю, кивает, поддакивает, а сама бегает взглядом по сторонам в поисках возможного спасения. Ну прямо как ребенок, который в шутку постучал в дверь «Страшилы» Рэдли, а когда она распахнулась, замер, не зная, что теперь делать, может, просто деру дать?
Но сейчас ее медовые глаза источают саму доброжелательность. Она, безусловно, самая красивая из всех заек, самая странная и самая сексуальная. Все еще носит на голове леопардовые кошачьи ушки, которые пьяные зайки в шутку нацепили ей на голову во время прошлого Хэллоуина (я видела фотки в фейсбуке). Сегодня на ней черное платьице с рисунком из белых привидений с каплями крови на месте глаз. Она же прекрасно знает, что я не заблудилась. Они все следили за тем, как я топталась перед дверью добрых пятнадцать минут.
Мои уши краснеют, а губы вздрагивают.
Эм-м. Нет. Я
Зайка, она шутит, встревает Виньетка.
Она сидит в кресле по левую руку от Герцогини, под лампой в форме лебедя, свет которой стекает по ее каштановым локонам. Виньетка в их компании играет роль хулиганки. Она самая зубастая из всех заек. Надевает грубые ботинки на рифленой подошве под изящные платьица, носит нарочито лохматые прически и ходит с вечно приоткрытыми губами, каждым взглядом дымчато-серых глаз посылая окружающих к черту. Любит шокировать. Пишет экзистенциальные виньетки о диснеевских принцессах, которые трахаются в кровавых оргиях, или о диких женщинах, ползающих на карачках по дну беккетских чертогов разума, откусывая головы куклам Барби. Она все время выглядит обкуренной, точно сидит в облаке опиума. Вполне возможно, что в другой жизни она была балериной, пока не ступила на кривую дорожку концептуального искусства и не узнала, как приятно сутулиться. Несмотря на хрупкую прозрачную красоту ее личика с мерцающими голубыми прожилками вен, которое Аве напоминает о черепах, а мнео викторианских леди, она далеко не всегда одевается как пирожное. Мы познакомились на приеме для первокурсников факультета повествовательных искусств, и тогда я увидела совсем другую девушку: в джинсах и клетчатой рубашке, с пластиковым стаканчиком вина в руке, который она держала небрежно и естественно, совсем не так, как держит теперь. Тогда я подумалавот с ней я могла бы и подружиться. Однажды я подошла к ней на вечеринке. В то время ее еще не засосало в Заячью нору. «Привет», сказала ей я. Она тоже сказала: «Привет», да еще и посмотрела на меня с облегчением и благодарностью. Мы поговорили, неловко запинаясь и смущаясь. Мне пришлось притвориться, что я люблю фитнес, чтобы поддержать разговор. Но вскоре мы уже не столько говорили, сколько просто кивали, торопливо прятались за стаканчиками, делая более крупные и длинные глотки, и несли всякую чушь, вроде того, какими холодными, говорят, бывают тут зимы. А потом она извинилась и сказала, что ей нужно в туалет. После, всякий раз когда мы сталкивались на какой-нибудь вечеринке, она оглядывалась по сторонам так беспомощно, будто попала в ловушку. И тут же застегивалась и закрывалась на все замки. Но прямо сейчас она смотрела на меня точно так же, как в тот первый раз. Замки открылись, двери распахнулисьдавай, заходи, ну заходи же.
Но мы ведь правда подумали, что она заблудилась. На минутку, настойчиво добавляет Жуткая Кукла.
Это ты думала, вставляет Виньетка, положив нежную ладошку на руку Жуткой Куклы. А мы переживали, придет ли она. Но вот она здесь, Виньетка смотрит на меня. Вот и ты, Саманта, и слегка улыбается.