Инга осталась в комнате одна. Обычно тётя не уходила сразу на кухню. Они долго разговаривали обо всём на свете. Сегодня у тёти своя беда, и не известно ещё, какая беда тяжелее.
«Хоть бы Толик зашёл в гости! Куда он пропал?!»с досадой вздохнула Инга и взяла в руки книгу, пытаясь чтением отвлечь мысли от тревожной действительности.
Переломы не давали покоя, ноги болели нещадно, только с помощью чтения увлекательной литературы Инга, хоть на время, могла отвлечься от надсадной изнуряющей боли. Приходилось принимать таблетки, чтобы обмануть и прогнать разбушевавшуюся боль, и тогда наступал благодатный сон. Но боль будила снова. Инга уже привыкла, даже здоровалась с нею, проснувшись. Но, когда тётя подсаживалась рядышком на кровать и принималась рассказывать свои забавные истории, боль пугалась и куда-то пряталась, не ощущалась.
Сегодня Людмила разговаривать с племянницей была не расположена. У тёти случилась беда. Заболел её любимый муж. Инга от всей души жалела дядю, но как же ей хотелось хоть чуть-чуть привлечь внимание тёти к себе! Грохот кастрюль на кухне не обещал ничего хорошего. Тётя торопилась в больницу. Дядя Жёра был Инге неродным дядькой, но она очень любила такого большого плюшевого мишку, который всегда закармливал её вкусными конфетами. Он был добрым и смешным. Инга любила его шутки. Тётя Люда была на десять лет моложе мамы. Она гораздо лучше понимала Ингу и была ей подружкой.
Тёплый летний вечер постепенно овладевал городом, готовясь к приходу ясной и такой же тёплой ночи. Инга уже не видела текста. Книга вываливалась из рук. Сумерки постепенно, но неуклонно сгущались, превращаясь в узорчатую темноту. На кухне уже горел свет. Там Людмила всё ещё гремела кастрюлями, и этот грохот настораживал. Тётя торопилась наготовить еды, казалось, на всю неделю, чтобы надолго уйти в больницу к мужу.
Инга отложила книгу, подхватила безмолвно лежавшие и терпеливо ожидавшие своего часа костыли и встала. Стоять было больно. Сделав первый шаг, девушка вскрикнула, но удержалась на ногах и не выпустила из рук костыли.
Подошла к окну и засмотрелась на нежно дрожавшую под лёгким ветерком и освещённую снизу уже включившимися фонарями, ярко-зелёную листву деревьев, росших под окнами.
«Как в сказке! подумала Инга. Только ноги болят по-настоящему, и нету волшебной палочки, чтобы снять эту боль и вернуть всё назад. Я уже никогда не буду принцессой, потому, что якалека, и виновата во всём гречневая каша!..»
Повернувшись к двери, бойко застучала костылями, передвигаясь к кухне. По дороге бросила взгляд на телефонный аппарат, уныло скучавший в коридоре. Сегодня он не звонил ни разу. Толик знает, как тяжело Инге к телефону добираться и сегодня совсем не звонил.
Ингуша, ты встала?! удивилась тётя, выбежавшая в коридор, навстречу грохоту костылей.
Больше не могу лежать. Все бока болят. Жаль, танцевать не могу
Подожди, наладится твоя жизнь, посмотришь! Только сейчас потерпи немного. И танцевать начнёшь, верь мне, придёт твой звёздный час, печально улыбнулась тётя, сама не веря в правдивость своих слов.
Ноги чуть перестанут болеть, и я начну тренировки. Толик мне поможет, упрямо мотнула головой Инга. Люсик, я так легко не сдамся!
Где он, твой Толик?! Уже вторую неделю не появляется! махнула рукой тётя.
Занят, наверное пожала плечами Инга.
Занят, занят! В казино его вчера видели! Подожди, девочка моя, сейчас меня послушай, не перебивай. Хлеба тебе дня на три хватит. Борщ сварен, тоже, на три дня. В этом лоточкекаша, а здесьмясо. Всё свеженькое. Только прячь еду в холодильник, чтобы не скисла, и ложками грязными в кастрюли не лазь. Тепло сейчас, опасно. Микробы тепло любят. Поняла? Я через три дня снова приду. Не сдавайся, вера в победусамое лучшее лекарство!
Зачем ты мне всё это рассказываешь? удивилась Инга. Лучше скорее приходи. Как я без тебя буду жить эти три дня?!
Не знаю, смогу ли раньше. Дядя Жора сильно заболел. Мне необходимо быть рядом с ним в больнице.
А как же я?! У меня же никого, кроме тебя сейчас нету! не на шутку испугалась Инга.
Ингуша, девочка моя, я забегу к тебе на днях, не волнуйся! Я о тебе не забуду, только бы дяде Жоре легче стало.
«Осталась совсем одна!.. Пусть бы дядя Жора скорее выздоровел»подумала Инга, закрыв на ключ дверь после ухода тёти.
Подошла к телефону и набрала номер телефона Толика. Долго никто не брал трубку. Наконец, что-то там щёлкнуло, и раздался знакомый голос его матери.
Да хрипло отозвалась женщина на том конце провода.
Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а Толик дома? несмело спросила Инга.
Инга, ты, чё-ли?
Я
Дак, его нету. Уже ночь на дворе. Я сама его жду.
Скажите ему, пожалуйста, что я ему звонила, ладно?
Ладно, скажу, если увижу. Мне рано на работу, можем и не встретиться. Ты мне лучше расскажи, как ты себя чувствуешь? вдруг спросила мать Толика.
Что говорить? Больно. Хожу с трудом
Уже ходишь? почему-то искренне обрадовалась женщина.
Да, только по квартире. И то, больно, больно!
Ничего, были бы кости целы, а мясо нарастёт. Ещё плясать будешь с моим-то!
Надеюсь Так вы скажете Толику?
Стряслось чего-то? вдруг, почувствовав неладное, с тревогой спросила женщина. Если чего надо, скажи, я после работы завтра
Нет, просто, соскучилась. Тётя ушла и я теперь совсем одна.
Он, поганец, наверняка, с дружками во дворе околачивается. Подарили дураку гитару, так он теперь её из рук и не выпускает, песни непотребные распевают и в бутылочку иногда с дружками заглядывают.
Ему же нельзя пить, он же танцует! нечаянно вырвалось у Инги.
Вот я танцору трёпки-то задам, пусть только вернётся!
Не надо трёпки, скажите ему, пусть позвонит.
Ладно, скажу. Может перед тобой стыдно будет оболтусу, с облегчением выдохнула женщина.
До свиданья, вежливо попрощалась Инга и осторожно положила трубку на рычаг.
Стоять у телефона было больно, да и звонить больше некуда было
Инга терпеливо ждала возвращения тёти Люды, но на третий день тётя не пришла, как обещала, и даже не позвонила. Прошло ещё несколько томительных дней ожидания. Телефон молчал, а Людмила так и не появилась в доме у Инги, и девушка терялась в догадках. Как могла, растягивала и сокращала приёмы пищи, но это не помогло. Еда закончилась, а Людмила так и не пришла навестить племянницу.
Однажды утром, заглянув на кухню, Инга ужаснулась беспорядку, поселившемуся там. Чистой посуды уже совсем не осталось, а грязные тарелки и кастрюли, нахально и неряшливо выпячивались из мойки, выставляя напоказ остатки нехитрой пищи, присохшие к краям невымытой посуды. Пол кухни не сохранил и следа былой чистоты, которую старалась поддерживать тётя Люда. Грязное полотенце, небрежно перекинутое через спинку стула и совсем забытое там, будто, кричало: «Хочу в стирку!»
Орудуя костылями, Инга подступила к мойке и принялась отковыривать присохшую кашу с краев невымытых тарелок. Желудок настойчиво требовал пищи. В хлебнице лежала последняя горбушка батона. Эту драгоценную реликвию следовало дотянуть до вечера. А что делать дальше, Инга не могла придумать.
«Надо бы вымыть эту гору», печально вздохнула Инга и приоткрыла кран горячей воды. Немного постояла в нерешительности, следя за тоненькой струйкой воды, которая, стекая по верхней тарелке, сделала чистую дорожку для своего ручейка. Вода была горячей. Из раковины начал подниматься пар, наполненный кислым запахом давно не убиравшихся объедков.
Немного разбавив горячую струю холодным потоком, Инга нерешительно потрогала пальчиком текущую воду.
Нормально, не горячо Теперь можно и помыть эту противную посуду пробурчала она сама себе, царапая ногтем и стараясь тщательно отмыть присохшую пищу с поверхности тарелок.
Неожиданно для себя, Инга увлеклась непривычной работой, и не заметила, как на край мойки смело выполз наглый, рыжий таракан и, удивлённо крутя длиннющими усищами, стал внимательно наблюдать за действиями неизвестного ему враждебного объекта. Видимо, на повестке дня у таракана не стоял вопрос о мытье грязной посуды, так, как откормочную базу неумолимо смывало водой. Он наблюдал за решительными действиями Инги с каким-то сожалением, и осуждением, будто понимал, что совсем скоро ему здесь нечего будет делать и придётся искать новую среду обитания.