Разве такое может быть? изумилась Соланж.
В наших тюрьмахэто обычная практика.
Где же вы спали?
На топчане.
Соланж наморщила лоб.
Что такое топчан? Я, наверное, это никогда не пойму. Ладно, спрошу о другом: за что вас посадили в тюрьму?
За призыв выйти на митинг.
И все?
Да.
Разве за это сажают?
У нас сажают.
Но выходить на митингэто законное право любого гражданина.
Если митинг против власти, он априори незаконный.
Но зачем нужен митинг за власть? Это нелепо!
Мимо них с бокалом в руках проходил Михаил Ратманов.
Соланж, а можно я задам от вашего имени этот вопрос моему брату. Он как раз работает в администрации президента. Михаил, можно тебя спросить?
Ратманов посмотрел на француженку, затем перевел взгляд на Азарова.
Задавай, без большого воодушевления согласился он.
Наша французская гость интересуется: почему наша дорогая власть не разрешает митинги оппозиции? спросил Алексей по-русски и тут же перевел вопрос на английский.
Это неправда, мы разрешаем митинги оппозиции, заявил Ратманов.
Только за последние месяцы вы отклонили наши заявки на три митинга. А один грубо разогнали, арестовав десятки человек.
Если разогнали, значит, митинг был незаконный.
А он не может быть законным, если его не разрешают. Тогда любой митинг можно превратить в незаконный. И у вас нет никаких оснований его не разрешать, граждане своей страны имеют право собираться вместе и высказывать претензии к власти. Вплоть до ее отставки.
Азаров и Ратманов смотрели друг на друга, в их взглядах горела неприкрытая враждебность. Соланж с откровенным изумлением наблюдала за ними.
К ним поспешно подошел Герман Владимирович.
Стоп, ребята, сказал он, вставая между братьями. Вам, как на ринги, лучше ненадолго разойтись. Не стоит продолжать разговор, если невозможно прийти к согласию. Когда я занимал должность вице-премьера, то старался придерживаться именно такой позиции. И это помогало. Иди, слегка подтолкнул он Михаила Ратманова.
Михаил Ратманов недовольно отошел от них.
Видите, мадам, какие у нас пылают тут страсти, сказал Герман Владимирович. Во Франции такое не наблюдается?
У нас случается и не такое, но никогда не сажают только за призыв выйти на митинг, ответила Соланж. Мне этого, по-видимому, никогда не понять.
А вам хотелось бы?
Соланж неожиданно заинтересовалась Россией, вмешался в разговор Святослав. Мы ей представляемся дикарями, одетыми в современную одежду. Не правда ли?
Твоя интерпретация моего интереса не имеет отношение к действительности, довольно резко возразила Соланж. Но мне действительно интересно. Я многое не понимаю. Мне бы хотелось подробней расспросить вас, мсье, Герман Владимирович. И вас, мсье Алексей. А вот на Святослава я не надеюсь, он сам плохо знает свою страну. Я права? посмотрела она на него.
Я потому и уехал из России, что не могу ее принять, ответил Станислав. Тебе, в самом деле, лучше за разъяснениями обратиться к отцу и братьям. Уверен, они тебе не откажут.
Разумеется, дорогая Соланж, мы всегда готовы вам помочь, отозвался Герман Владимирович. Алеша, ты согласен?
Не вижу никаких препятствий.
Вот видите, как все хорошо складывается, улыбнулся Герман Владимирович. Нам всем будет, чем заняться во время этого вынужденного затворничества.
24.
Постепенно предназначенные для коктейлей бутылки вина были опустошены, и разговоры стали стихать. Все собрались уже покинуть зал, как внезапно в него ворвался отец Варлам. После ужина он незаметно исчез, а теперь вдруг появился. И загородил своим телом выход, не позволяя никому покинуть помещение. Все удивленно уставились на него.
«И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них» доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем. В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно» громовым голосом процитировал он. Покайтесь! уже от себя призвал он, настают грозные дни. Бог дает каждому из вас последний шанс на спасение. А что делаете вы, вместо того, чтобы молиться и умолять о милости. Пьете вино, ублажаете плоть и продолжаете думать, что все пройдет, и вы снова вернетесь к прежней жизни. Этому не бывать!
Священник замолчал, молчали и все те, к кому была обращена эта проповедь.
Святослав, это что? тихо спросила Соланж, не поняв ни слова, но почувствовав пафос речи отца Варлама.
Я потом тебе все объясню, шепотом ответил Святослав. Пока же просто смотри и получай удовольствие. Такой экзотики нигде не увидишь. Возможно, это и есть подлинная Русь.
Хотя Святослав произнес эти слова тихо, но в образовавшейся тишине их слышали все. Это нарушило всеобщее оцепенение.
Отец Варлам, позвольте мы пройдем, произнес Герман Владимирович. Кто желает вас слушать, пускай остается. Лично я после сытного ужина и вина просто хочу лечь и отдохнуть.
Но на священника эти слова, если и произвели впечатление, то совсем не то, на какое рассчитывал их говоривший.
Ты первым станешь жертвой посланного Богом мора, показал он перстом на Германа Владимировича. Вспомни мои слова, когда придет твой час.
Стану, значит, стану, спокойно отозвался Герман Владимирович. Вы-то что волнуетесь, я вам ни друг, и ни сват. До сегодняшнего дня мы с вами даже не были знакомы. А потому сгинь, нечистая сила! Дай пройти.
Герман Владимирович взял священника за руку и отодвинул от прохода. Неожиданно отец Варлам без сопротивления позволил себя потеснить.
Вслед за Германом Владимировичем вышли и все остальные. С отцом Варламом осталась только Софья Георгиевна. Она видела, что он пребывает в состояние ошеломления от неудачи своей выходки. Она знала, что в церкви, где он служил настоятелем, его подобные эскапады пользовались огромным успехом.
Отец Варлам, сказала Софья Георгиевна, заботливо беря его за руку, вам не стоит расстраиваться. Они еще не осознали весь ужас своего положения, они пока живут прежней жизнью. Прошло совсем мало времени.
Отец Варлам медленно повернул к ней голову.
Я страдаю за них, произнес он, заблудшие душипричина для горести пастыря.
Я вас прекрасно понимаю, и я целиком на вашей стороне. Вы удивительный священник, таких, как вы, единицы. Прошу вас, благословите! умоляюще посмотрела на него Софья Георгиевна.
Благословляю! Отец Варлам перекрестил ее, женщина поцеловала ему руку.
Вы не поверите, но мне сразу стало легче, сказала она.
Так и должно быть, значит, на вас снизошла божья благодать. Но не на них.
Снизойдет и на них. Это счастье, что Господь послал нам вас.
Несколько мгновений священник пристально смотрел на нее.
К сожалению, это понимаете только вы, произнес он.
И я не сразу стала это понимать, многие годы жила во тьме. Но свет воссиял надо мной. Я очень надеюсь, что однажды это же случится и с Мишей, и с Виталиком и с Ренатой. Вы даже не представляете, как я этого жду.
Представляю. Жажда Богаэто самая сильная жажда человека.
Вы правы, батюшка. Только не всегда она посещает человека, грустно проговорила Софья Георгиевна.
25.
Михаил Ратманов сидел в спальне и с нетерпением ждал появления жены. Он весь кипел от злости. И едва она вошла в комнату, в тот же миг вскочил с кресла и кинулся к ней.
Софья, объясни мне, что это сейчас было? брызгая слюнями ей в лицо, прорычал он.
Софья Георгиевна в изумление замерла на месте. Таким разъяренным она давно не видела мужа, если видела вообще.
Миша, о чем ты?
О твоем святоше. Кто ему позволил устраивать этот цирк. Мы приняли его в нашем доме, хотя я самого начала был против, но ты захотела, я согласился. Но я не давал согласия на подобные представления. Все смотрели на него, как на сумасшедшего. И, кажется, они не далеки от истины.
Софья Георгиевна попыталась приобнять мужа, но он резко отпрянул от нее.
Миша, отец Варлам не сумасшедший, он просто так видит мир. По его мнению, он едва ли не целиком пребывает в грехе. И эта страшная пандемия послана нам потому, что мы все постоянно грешим.