В отличие от Хилл-Сайда, где дома были такими же старыми, а то и старее, хотя лучше пахли и лучше выглядели, в Оак Нолле не требовалось платить бешеные деньги за дом, а потом еще раз за его полную переделку. Дома здесь оставались настолько дешевыми, что можно было снести старый и построить новый, используя современные материалы и технологии, теплоизоляцию и энергосберегающее стекло, платить меньше налогов, меньше тратить на коммунальные услуги и ремонт, а если потом продать этот дом, то получить больший доход на инвестиции. «Оак Нолл понимает, что к чему», сказал Брэду Джимми Джеймисон.
Он уже нашел строителей, но Брэд не собирался верить рекламе на слово, поэтому Джимми отвел его в только что построенный ими дом Марка и Лизы Вертхеймеров. Мужчины стояли в кухне с потолком в десять футов, мраморными столешницами, холодильником «Саб-зиро» и плитой «Вульф», и Брэд сказал: «Черт возьми, я точно должен построить такой дом для нас с Джулией».
Расставляя пионы в вазы на подоконниках более чем скромной кухни, Вэлери смотрела из окна, как Ксавьер беседует с новым соседом. На вид мужчина соответствовал всем ее представлениям о жильце огромного дома: белый, под пятьдесят лет, модные фирменные плавки, которые хорошо сочетались с личным бассейном и огромным грилем из нержавеющей стали посреди выложенного плиткой патио. Шлепанцы, бейсболка козырьком назад. Большой ребенок с большими деньгами.
В последнее время таких стало появляться много. С несколькими похожими мужчинами она даже ходила на свидания благодаря подруге из инженерного колледжа, у которой было много знакомых, работавших в промышленной сфере. Как правило, свидания ни к чему не обязывали: встретиться где-нибудь на часик, посмотреть, возникнет ли химия, понять, благородными ли намерениями он руководствуется, желая встречаться с темнокожей женщиной. Вэлери Алстон-Холт не была сексуально озабоченной дамочкой, готовой воплощать фантазии о белом господине и его рабынеда, в самом деле находились мужчины, которых возбуждала эта мысль, и они не сомневались, что она возбудит и Вэлери.
Ксавьеру она ни о чем не рассказывала. Даже когда у нее наметились серьезные отношения, предпочитала держать язык за зубами. Мы имеем в виду мужчину, с которым она познакомилась на конференции в Вирджинии почти три года назад, но которого Ксавьер видел только дважды. Его звали Крис Джонсонна наш взгляд, унылее имени не придумать. Однако человек он был интересный, преподавал в Школе лидерства и государственной политики Фрэнка Баттена Университета Вирджинии. И к тому же пел баритоном в квартете, получившем какой-то приз. Их роман сводился к регулярному общению в FaceTime и свиданиям по выходнымслава Богу, теперь Ксавьера можно было оставить одного дома.
К себе Вэлери Криса не приглашала, кроме тех двух раз, о которых мы уже сказали, и почти о нем не говорила. Как знают все родители-одиночки, встречаться с кем-то и одновременно воспитывать одного, а то и нескольких детейто еще приключение. Вэлери не хотелось, чтобы Ксавьер нервничал из-за отношений, которые еще не факт, что сложатся. Если мальчик на чем-то зацикливался, то обычно надолго. Характер Ксавьера проявлялся с самых ранних лет: любимое одеяло, блюдо, игрушка, книга, писательодним летом он не читал ничего, кроме романов Брайана Джейкса о Рэдволле, зато уж проглотил все двадцать два. У него было всего два близких друга, и обас начальной школы. И, конечно, он был помешан на музыке и гитарах.
Вот вам еще пример его удивительного упорства. Мысль о том, что его могут не взять в колледж мечты, не давала Ксавьеру спокойно спать, хотя он был ничуть не менее талантлив и подготовлен, чем его конкуренты. К радости тех, кто жил поблизости и мог в спокойную погоду услышать в открытое окно его игру, Ксавьер занимался каждый деньчас перед школой и два часа вечером, вернувшись домой с подработки в продуктовом магазине. Потом делал уроки. Два дня до прослушивания и день после него юноша почти не мог естьа это говорит о многом. И хотя, приехав домой из Сан-Франциско, Ксавьер постепенно вернулся к нормальной жизни, он оставался взвинченным и напряженным до середины марта, пока не узнал о результатах прослушивания. Вот какой это был юноша. Вэлери изо всех сил старалась научить сына обращать собственную упертость на пользу себе самому. Хорошие оценки, упорный труд, положительные рекомендации учителей и боссавсе это окупилось.
Но все это могло с той же легкостью обратиться и против него, даже теперь; как часто за последние несколько лет Вэлери вечерами ждала сына домой, молясь, чтобы его или его друзей не остановила полиция? Молясь, чтобы он не оказался в ситуации, в которой его поняли бы неправильно, сочли бы опасным, уличили бы в преступных намерениях? Он был высоким. Он был темнокожим. Вэлери много раз говорила сыну: «Если они тебя испугаются, они будут стрелять». Ей было противно вообще говорить об этом, противно признавать, что хорошее отношение к людям других национальностей, которое так старательно воспитывалось в ней, в ее муже и других людях, похожих на них, ничего не стоило. Почему нельзя видеть друг в друге просто людей и держаться вместе, во имя всего святого? Планета гибла, пока люди решали, кто из них больше американец и кто американец вообще.
Вэлери смотрела, как Ксавьер прощается с соседом и идет в дом.
Они все тут, сказал он, заходя в кухню.
Хорошо. Дай только закончу с цветами и помою посуду.
Ксавьер перегнулся через кухонную стойку, вынул из миски яблоко и вытер футболкой. Потом еще одно. Потом сказал:
Он думал, что ты меня наняла помочь в саду.
Я должна удивиться?
Еще он думал, что тыпожилая леди. Ну, не конкретно ты. Он думал, что тут живет пожилая леди. Что так сказал его риелтор.
Ну, ошибся, она вытерла руки полотенцем. Он сказал, как его зовут?
Брэд какой-то там. Занимается системами климат-контроля. Заявил, что его крутят по телику, с таким видом, словно я должен его знать.
А, точно-точно. Кажется, Эллен говорила, что дом покупает местная знаменитость. Она просто забыла, какая знаменитость и какой дом. Конечно, в такой сфере прилично платят.
Вэлери хотела сменить пропотевшую футболку и видавшие виды шорты на что-то поприличнее, но не стала. Пусть принимают ее такой, какая она есть. Натянула очки и шляпу, и они с Ксавьером вместе пошли к Уитманам, из лесного раяк узким полоскам мха и земли, окружавшим патио и бассейн.
Всем привет, крикнула она, шагая по каменным плитам. По крайней мере, Уитманы предпочли натуральный камень, а не бетон. Камень, конечно, не очень полезен с точки зрения экологии, и Вэлери подозревала, что строители добились разрешения на проведение работ по увеличению площади участка для бассейна, патио, а возможно, и домаиначе как бы они покрыли камнем такую большую территорию? Но натуральный камень несколько проницаемее бетона, и выглядит намного естественнее.
Куда серьезнее могли пострадать деревья. Корни таких исполинов, как старый дуб на заднем дворе дома Вэлери, простирались во все стороны и могли уходить на сотни футов от ствола. Вэлери, преподававшая рекреационное лесопользование (в числе прочих предметов), знала это лучше всех нас. Она следила за признаками стресса у дуба с того дня, как Уитманы расчистили свой участок.
Для нее дерево значило очень много. Она не могла смотреть на него, не представляя совсем маленького Ксавьера на ярко-красных парусиновых качелях, свисавших с нижних веток дуба; четырехлетнего Ксавьера, который толкался ногами в первых попытках раскачиваться на «взрослых» качелях, сменивших парусиновые; десятилетнего Зая и его дядю Кайла, строивших дом на дереве, в котором Зай и два его лучших друга, Дашон и Джордан, проводили часы напролет с комиксами и огромными запасами закусок. И дом на дереве, и качели никуда не делись: Ксавьер и его друзья время от времени навещали их, словно боялись окончательно порвать связь с детством не меньше, чем Вэлери боялась, что она порвется.
Первой на приветствие Вэлери ответила Джулия Уитман. Она поднялась с тиковой скамейки на крыльце.
Привет, рада знакомству. Я Джулия. Давайте налью вам лимонада.
Привет. Вэлери Алстон-Холт, она говорила с Джулией, но направлялась к Брэду, протягивая для приветствия руку. Она знала по опыту, что лучше вести себя именно так. Вы, я так понимаю, Брэд.