Твое упрямство однажды сведет меня в могилу.
Это я уже слышала.
Примерно миллион раз.
Она закатила глаза.
Ты не хуже меня знаешь, что Бишопов так и тянет к криминалу. А ты, Сара Грейс, в этом городе ролевая модель. Будь умницей. Подавай хороший пример.
Сколько раз она говорила мне это в детстве, и не сосчитать. Ты Ландрено, Сара Грейс. Ты должна быть на высоте. Все равняются на тебя. Будь умницей. Подавай хороший пример. Я слышала это каждый раз, когда забиралась на дерево. Или бегала босиком. Или ловила раков в ручье. Слышала, когда собиралась выкрасить волосы в фиолетовый. Или надеть брюки в церковь. Когда вместо команды чирлидинга записалась в сборную по бегу. Когда пошла учиться менеджменту в строительной отрасли. Когда начала готовиться к марафонучастично для того, чтобы прийти в форму но, в основном потому, что мне постоянно хотелось убежать.
Далеко-далеко.
Давить на чувство вины было маминым любимым оружием, и управлялась она с ним так же блестяще, как средневековый рыцарь со своим верным мечом.
Не все Бишопы. Блу и Перси не преступницы.
Чего, правда, нельзя было сказать о других членах их семьи.
Если память мне не изменяет, у Блу были неприятности с полицией, когда она устроила пожар в школе. А Перси однажды тоже вляпается, помяни мое слово. Бишопы не могут не угодить в беду. Это у них в крови, заявила мама, и голос у нее был такой печальный, будто бы дом и правда успел заразить ее своей тоской.
В груди у меня заболелоэто рвались наружу накрепко закупоренные внутри секреты.
Все обвинения с Блу были сняты, не забыла? И больше у нее никаких, даже самых мелких, столкновений с законом не было.
Блу теперь стала известной детской писательницей и иллюстратором. А Перси училась на отлично, заработала стипендию в колледже и была такой правильной и честной, что, уверена, за всю жизнь и улицы на красный свет не перешла. Иногда я вообще забывала, что Перси носит фамилию Бишоп.
Мама покачала головой.
Не покупай этот дом. Пожалуйста.
Налетел ветер, и дом задрожал под его порывом. Застонал карнизами, заскрипел козырьком над крыльцом, убеждая меня развернуться и идти прочь. Заверяя, что ему к такому не привыкатьлюди часто от него отворачивались.
Давненько мне не приходилось отказывать маме, но я велела себе не сдаваться и быть сильной.
Перейдя на вкрадчивый шепот, она продолжила:
Подумай об отце, Сара Грейс. Он так трудился над своей предвыборной кампаниейне хватало, чтобы сейчас вдруг всплыли какие-то наши связи с семейством Бишоп. Откажись от этого дома и купи другой.
Это было нечестно с ее сторонывтягивать отца в наши разногласия. Мама знала, что тут у меня слабое место. Зато я знала, что папа сейчас прячется на втором этаже и что он поддерживает мое решение. И это дало мне силы отразить атаку.
Я уперлась пятками в землю, твердо намеренная стоять на своем. И молча выдержала мамин взгляд, мысленно умоляя ее понять меня. Я уже стольким пожертвовала ради родителейв особенности ради карьеры отца. Пускай они об этом и не знали. Но от этого дома я отказаться не могла. Я была нужна ему.
Мам, ты знаешь, что я тебя люблю и сделаю для тебя почти все, но тут я не отступлю. И с твоей стороны нечестно меня об этом просить. Мне лично наплевать, пускай тут хоть сам дьявол жил. Сейчас дом пуст, а где-то есть семья, которой он нужен. И я твердо намерена поселить их тут. Я поморщилась от того, как резко прозвучали мои слова, в голосе явственно звенела боль старых обид. Шагнув к маме, я поцеловала ее в щеку. Спасибо, что заехала. А сейчас, если ты не против, мне нужно продолжить осмотр. Я развернулась и направилась к входной двери.
Дом мигом расслабился и вздохнул с надеждой.
Но тут мама схватила меня за руку.
Пожалуйста, постой минутку, Сара Грейс. Одно слово. Ты же знаешь, я хочу как лучше. Даже если мы с тобой по-разному понимаем это «лучше». Я всего лишь пытаюсь тебя защитить.
Да, я это знала. У мамы и правда было доброе сердце, и она любила меня без памяти, но при этом всегда и во всем стремилась быть идеальной. Идеальный дом, идеальный муж, идеальный ребенок. Я же была так далека от идеала, что и говорить об этом смешно. И как бы я ни старалась притворяться, со временем все сложнее становилось балансировать между тем, какой она желала меня видеть, и тем, какой я была на самом деле.
К тому же, добавила она, я еще даже не успела тебе рассказать, зачем приехала. У меня интересные новости. Возможно, даже хорошие. И, как ни странно, они касаются Блу Бишоп.
О? теперь, когда она упомянула Блу, я стала слушать очень внимательно. Это как?
Мама быстро пересказала мне волнующую историю о том, как Блу сегодня утром нашла неподалеку от Пуговичного дерева младенца. Все это звучало совершенно невероятно, даже не верилось, что такое возможно.
И чей это ребенок?
Мама, просияв, отозвалась:
Никто не знает. Полиция начала расследование.
Я не могла понять, почему маму так воодушевили эти новости. Брошенный младенецдело серьезное. К счастью, в больнице, где девочку осматривали, постановили, что она прямо-таки пышет здоровьем. И мне казалось, что это единственный позитивный момент в этой истории, но, судя по маминому довольному лицу, она считала иначе.
И где сейчас малышка?
Поэтому я и приехала. Как выяснилось, у Блу уже был готов пакет документов на усыновление, поэтому судья Квимби позволил ей оформить временное опекунство. Однако в городе поговаривают, что она хочет удочерить эту девочку. Я, как только об этом услышала, сразу полетела к тебе.
Но почему? Я-то тут при чем?
Как ты не понимаешь, Сара Грейс? Это же временная опека. Вам с Флетчем нужно пока подготовить свои бумаги. Документы для усыновления. И чем быстрее, тем лучше.
Что?
Знаю, знаю; тут есть над чем подумать. Но послушай. Вы с Флетчем уже давно пытаетесь зачать ребенка. И может, эта очаровательная малышкаответ на ваши молитвы?
Наши с Флетчером Фултоном отношения были куда сложнее, чем полагала мама. Начать хотя бы с того, что брак наш находился на последнем издыхании, что, правда, нам обоим успешно удавалось скрывать. Даже друг от друга. Не говоря уж о том, что я сказала маме, будто мы пытаемся зачать ребенка, только для того, чтобы она перестала при каждой встрече донимать меня вопросами. На самом же деле мы с Флетчем даже и не начинали двигаться в этом направлении. И все наши разговоры о детях начинались со слов «когда-нибудь», словно мы оба прекрасно понимали, что только ребенка в нашей ситуации и не хватало.
Я ошарашенно уставилась на нее.
Мы же не можем просто взять и по щелчку пальцев удочерить эту девочку. Это длительный процесс. Многие годами ждут. А мы что же, возьмем и влезем вне очереди, мам? Будь умницей. Подавай хороший пример.
Осознав, что я обратила против нее ее же оружие, мама нахмурилась.
К тому же, продолжала я, нельзя не учитывать надпись на пуговице. Ты говоришь, там было сказано отдать ребенка Блу. Неужели ты хочешь нарушить завет Платана и оказаться проклятой? Лично я нет.
Произнося эту фразу, я невольно задумалась: интересно, а можно ли навлечь на себя проклятие дважды? Правда, узнавать ответ на этот вопрос мне не хотелось. Мне и одного раза было вполне достаточно.
Мама вскинула руку, пресекая мои дальнейшие рассуждения на эту тему.
Даже не говори мне об этом Дереве. Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю.
И Платан, и связанную с ним легенду мама ненавидела даже больше, чем Бишопов. А это о многом говорило.
Считать, что пуговица может как-то повлиять на твою жизнь, редкостная глупость. А принимать решение, опираясь на предсказание, крайне безответственно.
Она скрестила руки на бурно вздымающейся груди, и мне показалось, что у нее сейчас пар из ушей повалит от возмущения. Не желая слушать лекцию о том, как опасно верить народным преданиям, я выпалила:
Блу уже получила временную опеку. Никто не станет отнимать у нее ребенка без веской причины.
У твоего папы есть связи, Сара Грейс. Скажи только слово, и ребенка заберут у Блу Бишоп и отдадут тебе. Мама сжала руки под подбородком. Так и вижу, какие чудные рождественские открытки у нас в этом году получатся. Со всей нашей дружной счастливой семьей.