Он рассмеялся и снял ботинки. Самир являл собой любопытную смесь старой и новой Индии: носил английские костюмы, сшитые на заказ, но соблюдал индийские традиции.
Арре! Откуда глупой мартышке знать вкус имбиря?
Кто плясать не умеет, тот пол винит.
Мы частенько забавлялись тем, что перебрасывались пословицами. Мне их твердила рассудительная мать, Самир усвоил их в частной школе и в Оксфорде.
Я встала, сунула карандаш в узел волос, спрятала блокнотик в карман в юбке.
Самир приподнял бровь, направился ко мне:
Так вот где ты прячешь серебро Сингхов?
Я застенчиво улыбнулась.
И не только его.
Я смотрю, ты уже нарвала моих цветов? Он перевел взгляд на плюмерию, которую я заложила за ухо, наклонился ко мне, понюхал цветки. Билкул пьянит, шепнул он мне на ухо, я почувствовала его теплое дыхание, и у меня заныло в низу живота.
Вот уже тринадцать лет я не знала разгоряченного мужского тела, не чувствовала на себе его тяжести. Стоит мне чуть-чуть повернуть голову, и я коснусь губами губ Самира, согрею своим дыханием его надключичную ямку. Но Самир флиртует со всеми, так уж он устроен. А я все-таки замужняя женщина. Одно неверное движениеи прощайте, источник дохода, независимость, планы на будущее. Я прислушалась, не идут ли слуги, не шуршит ли метла, не шлепают ли босые ноги по каменному полу. И неохотно отстранилась.
Пьянит красота вашей жены, и вы скоро это увидите.
Самир ухмыльнулся.
В те дни, когда приходит Лакшми Шастри, миссис Сингх всегда настроена очень романтически. Кстати Он протянул руку.
Ах да. Я достала из складок сари три муслиновых мешочка и вложила в его ладонь. Вы счастливый человек, сагиб. В спальне жена, за пределами домасвобода.
Он взвесил мешочки на ладони, точно рубины.
Свободавещь относительная, Лакшми. Он проворно сунул мне в руку несколько сотенных купюр и записку. Раньше нами владели британцы. Теперь они в нашей власти.
Я развернула и прочла записку.
Ангрези?
Англичанки тоже нуждаются в твоих услугах. Она ждет тебя завтра. Она будет дома. Он убрал мешочки в карман. Как продвигается строительство?
Теперь-то бы и признаться, что строитель в грубой форме потребовал от меня отдать долги. Я задолжала ему четыре тысячи рупий. Но я сама виновата. Я страстно хотела того же, что есть у моих клиенток: мозаичный пол, туалет на западный манер, толстые стены, чтобы защититься от полуденного зноя. Я сама создала эту проблему, мне ее и решать. Удачное сватовство позволит мне расплатиться со строителем.
Завтра мозаику будут заливать козьим молоком. Вы бы видели, какая красота!
Он скользнул взглядом по моим губам.
Ты приглашаешь меня в гости?
Я рассмеялась.
Вы спутали мне все планыи еще рассчитываете на благодарность?
Кто способен рассмешить друга, достоин рая! произнес чей-то голос у нас за спиной.
Мы с Самиром обернулись и увидели, что на веранду, перепрыгивая через ступеньки, поднимается высокий мужчина в элегантном сером шерстяном костюме с красным галстуком. Черные кудрявые волосы его были взъерошены.
Самир раскрыл объятия.
Кумар! воскликнул он. Дружище, как я рад тебя видеть! Наконец-то ты выбрался в Джайпур.
С нашими железными дорогами я не надеялся поспеть ни к обеду, ни к ужину. Кумар застенчиво улыбнулся мне, и я заметила, что у него один передний зуб заходит на другой. Приятно познакомиться, миссис Сингх.
Неужели мы с Самиром стояли настолько близко?
Самир весело похлопал Кумара по спине.
Наи-наи. Позволь познакомить тебя с миссис Лакшми Шастри, которая дарит красоту всем жителям Джайпура.
Я так понимаю, Сэмми, за тебя она еще не бралась.
Самир засмеялся. Кумар посмотрел на меня, на Самира, на веранду, на свои ботинки, снова на меня. Такие глаза бывают у людей осторожных.
Знакомься, Лакшми, это мой старый оксфордский друг Джей Кумар. Доктор Кумар.
Я сделала намасте, а доктор одновременно с этим потянулся пожать мне руку и задел мое запястье.
Самир хмыкнул.
Прости его, Лакшми. Слишком долго прожил за границей. А жены у него нет, некому научить его индийским обычаям.
Доктор Кумар покраснел и перевел взгляд с Самира на меня.
Извините, миссис Шастри.
Ну что вы, доктор. Я взглянула поверх его плеча и увидела, что на веранду поднимается Малик. Тонга? спросила я.
Малик кивнул. Через несколько кварталов от дома Сингхов мы пересядем с конной повозки на рикшу (это дешевле) и поедем к следующей клиентке.
Рада была познакомиться, доктор Кумар. Увидимся, Сэмми.
В моих устах его старое прозвище прозвучало настолько забавно, что друзья расхохотались.
Я взяла судки, пластмассовый контейнер, велела Малику забрать из-под яблони оставшиеся две сумки и кивком попрощалась с мужчинами, думая о том, что надо не забыть записать в блокнот деньги, которые Самир заплатил за мешочки.
Я спустилась с веранды и услышала, как Самир сказал:
Идем в дом. Парвати давно хочет с тобой познакомиться!
На последней ступеньке у меня слетела сандалия, я остановилась, чтобы ее надеть, обернулась и заметила, что доктор провожает меня взглядом. Потом дверь закрылась.
В углу веранды стояла Лала. Она нервно кусала губы, теребила уголок паллу. Мне показалось, она смотрит на меня с мольбой, и я едва не бросилась к ней, но она стремительно развернулась и скрылась в доме.
Я весь день ездила от клиентки к клиентке, так что к вечеру мы с Маликом совершенно выбились из сил. Мы остановились у базара в Розовом городе, который в этот поздний час оживал: женщины в узорчатых сари выбирали шпильки, мужчины в куртах жевали пряный чат, старики слонялись без дела, и в сумерках огоньки их биди описывали рыжие полукружия. Я завидовала их дружеской болтовне, тому, что даже ночью вайшьи и шудры вольны идти куда угодно.
После раздела тротуары в Розовом городе стали уже: по обеим сторонам улиц ютились импровизированные лавчонки, а порою и просто ларьки с навесом из старого сари или брезента. Базарные торговцы потеснились и пустили беженцев из западного Пакистана, пенджабцев и синдхов, и те поставили прилавки, за которыми продавали что угодно, от браслетов до специй. Недаром же старый город розовый: это цвет гостеприимства, шутили торговцы.
Малик жил в одном из многочисленных домишек Розового города. Я ни разу не спрашивала, есть ли у него мать с отцом, братья, сестры. Достаточно и того, что мы каждый день проводим вместе по десять часов, он таскает мои судки, подзывает рикш и тонги, торгуется с поставщиками. Разумеется, мы не притворялись друг перед другом: вот и сегодня он бросил на меня нетерпеливый взгляд, когда последняя клиентка заставила нас ждать целый час.
Я дала ему три рупии и взяла с него слово, что он купит себе на ужин нормальной еды, а не жирной и вредной.
Ты ведь растешь, сказала я, словно он сам не знал.
Он ухмыльнулся, мигом выпрыгнул из повозки и принялся пробираться сквозь рыночную толпу туда, где горели фонари.
Чапати и сабджи, договорились? крикнула я вслед.
Он обернулся и помахал мне.
И чат. Я же расту, мне нельзя голодать, выпалил он и скрылся в толпе.
Я села в коляску к дожидавшемуся меня рикше, подумала, не заехать ли на стройкудом почти готови посмотреть, как идут дела. Если каждый день не проверять, строитель, Нарайя, начинает халтурить, и тогда я с ним ругаюсь, заставляю переделывать (как было уже не раз). Но было поздно, я так устала, что спорить с Нарайей не оставалось сил, и я велела рикше отвезти меня домой.
Когда я закрыла за собой калитку и пересекла внутренний дворик миссис Айенгар, было уже восемь. В животе у меня урчало от голода. Я поставила пустые судки возле фонтанчика с водой. Займусь ими, как только служанка миссис Айенгар закончит мыть посуду. Я направилась было к себе наверх, но тут меня окликнула хозяйка:
Добрый вечер, джи. Я сложила ладони в намасте.
Добрый вечер, миссис Шастри.
Миссис Айенгар вытерла руки полотенцем. От пряного аромата мирча у меня защипало в носу: того и гляди, расчихаюсь. Айенгары были родом с юга и добавляли в пищу столько пряностей, что у меня горло горело от одного ее запаха.