Готово, проговорила Нина, хмуро глядя на мальчика. И заметь, ты все еще дышишь.
Все присутствующие словно застыли в молчании, увидев, как безжалостно Нина подавила сопротивление Луки. Дрожа, он бросился к бабушке и разрыдался. Старая леди обняла мальчика. Она была в таком же смятении, казалось, что сама вот-вот расплачется.
Стоя среди беспорядочно разбросанных вокруг перчаток и бинтов, глядя на потрясенное выражение лица у Карлы и санитара, Нина осознала, что произошло. В палате вдруг стало душно. Не говоря ни слова, она отдернула занавеску, затем выбежала в коридор, спустилась по лестнице и выскочила через парадные двери «Санта-Кристины».
Ее руки дрожали, когда она доставала сигарету из пачки, лежавшей в переднем кармане. Боже, что же она натворила! Она работала медсестрой почти двадцать лет, отличалась состраданием и терпением, оставалась спокойной даже в те мгновения, когда всем казалось, что рухнут небеса. И вот всего несколько минут назад они рухнули. Она вела себя совершенно непозволительно, жестоко, совсем как ее отец в тот ужасный день на кухне. Раздвинув занавеску у шестой кровати, она увидела не испуганного ребенка, которого необходимо успокоить, а дикого зверя, которого нужно укротить. Непостижимым образом она сама превратилась в дикое животное, изливая на мальчика свое разочарование и ярость. Она так глубоко затянулась сигаретой, что ей обожгло горло. «Как тебе не стыдно!»сказала она себе. Как после случившегося смотреть в глаза своим коллегам? Как смотреть в глаза мальчику и его бабушке? Она прикрыла веки и покачала головой, сожалея, что не может ничего вернуть назад и изменить.
5
Джованни Тавиано всегда был тихоней. В детстве он слегка шепелявил и научился читать последним в классе. Он познакомился с Летицией Моратти в старших классах. Не обращая внимания на его застенчивость, Летиция болтала и шутила без умолку. Возможно, они и ладили так хорошо именно потому, что уравновешивали друг друга.
Когда Луку положили в «Санта-Кристину», Джованни еще больше замкнулся. Он не мог спать, мало ел и стал пренебрегать своими обязанностями на ферме. Единственным, что у него работало нормально или даже слишком активно, оставался его мозг, постоянно воспроизводящий события прошлого и настоящего, пока у него не начинала кружиться голова и не спазмировало желудок. А единственным, что его отвлекало, были прогулки, поэтому он много ходил пешком. Утромвдоль одной стороны пшеничного поля, обратно вдоль другой, потом вокруг загона для скота. Он бродил по ночам из одного конца города в другой, минуя главную площадь, церковь с кладбищем, где был похоронен Паоло, минуя покосившийся дом Руджеро и осыпающуюся древнюю каменную стену, которую Лука и его друзья называли Замком. Он ни с кем не разговаривал, и никто не заговаривал с ним.
После очередной прогулки Джованни вернулся домой незадолго до восьми утра и стал ждать звонка Летиции из больницы. Сидел в пустой кухне, пытаясь остановить поток мыслей. Наконец зазвонил телефон.
Пока никаких новостей, сообщила его жена. Но, Джованни, приезжай. Лука хочет тебя видеть.
Отправиться туда было совершенно невозможно, особенно после вчерашнего. К счастью, он пропустил первый день Луки в «Санта-Кристине». Летиция же рассказала о нем лишь в самых общих чертах, опасаясь его реакции на инцидент с медсестрой. Однако Джованни появился на второй день и с ужасом наблюдал, как доктор достал большую иглу и воткнул ее прямо в позвоночник Луки. А Джованни мог лишь беспомощно стоять рядом, слушая, как кричит его внук, пока доктор заполняет пузырек спинномозговой жидкостью. Джованни казалось, что игла вонзается в его спину, и он хотел, чтобы это было именно так. Нет, сегодня он туда не поедет.
«Прости», хотел сказать он Летиции, но из его горла вырвался лишь хрип.
Кроме того, он уже знал, что произойдет. Результаты анализов будут плохими.
Он знал это так же точно, как и десять лет назад, когда стоял на этой самой кухне с вымытыми деревянными столешницами и белыми кафельными полами, с разноцветными кастрюлями и сковородками на крючках над раковиной, с изображением Девы Марии над столом. На этой самой кухне, в которую они заходили каждый день уже полвека, десять лет назад он стоял, сжимая в руке тот же телефон, по которому тогда сообщали новости. Будут сообщать их и сегодня, и они снова могут принести в их дом беду.
Той ночью десять лет назад он понял все еще до того, как доктор из отделения неотложной помощи успел произнести хоть слово. Что-то случилось с их сыном Паоло и его женой на пути в Милан. Что-то плохое. Джованни и Летиция легли спать через несколько часов после того, как Паоло и его жена, приехавшие в гости со своим новорожденным сыном Лукой, отправились назад. Он был их первым внуком, и чтобы отпраздновать это событие, Летиция приготовила любимое блюдо Паолооссо буко. Супруги жили в квартире неподалеку от Миланского университета, где Паоло преподавал экономику. Они казались счастливыми и полными надежд, связанных с рождением ребенка.
Ноги Джованни подкосились, и он рухнул на один из стульев у кухонного стола. Телефон, по-прежнему прижатый к уху, хотя связь давно оборвалась, выскользнул из его руки и с глухим стуком упал на пол. Он даже не потрудился поднять его.
Нет, правда была в том, что он знал еще задолго до звонка десять лет назад. Он знал, что беда неминуемо обрушится на их семью. Еще во время войны, в сорок третьем году, в одну из ночей конца декабря, жутко холодную даже для этого времени года, из леса появился человек в изодранном пальто и с узлом в руках. Он говорил на языке, которого Джованни не понимал, возможно, на немецком или польском. И все же Джованни догадался, о чем его просят, когда принял сверток и сложенный листок бумаги, который мужчина сунул ему в руку, прежде чем броситься обратно в лес. Вскоре раздались выстрелы, эхом отозвавшиеся в морозном воздухехлоп, хлоп, хлоп. Джованни поспешил прочь, надвинув шляпу на уши, чтобы заглушить звуки. Он уже тогда смутно сознавал, что когда-нибудь каждая капля надежды и радости, исходящая от спеленутого младенца, которого он держал в руках, будет уничтожена.
Пока образы зигзагами проносились у него в голове, Джованни разглядывал темное пятно, проступившее на брюках на левом бедре. На ощупь оно было теплым и влажным. Он давил на него до тех пор, пока острая боль не пронзила его ногу и не ударила в пах. Это заставило его улыбнуться. Он никогда не был таким религиозным, как Летиция с ее изображениями Девы Марии и распятиями по всему дому. И все же нельзя было не заметить сходства: Иисус на кресте с кровоточащими ранами, искупающий грехи мира.
Семена были посеяны в ту холодную зимнюю ночь в лесу, а может быть, и несколько поколений назад. Он знал о них, когда строил свою жизнь с Летицией; когда они воспитывали своего сына, которого назвали Паоло в честь отца Джованни; когда они расширяли ферму и процветали. У Тавиано было одно из самых крупных и успешных хозяйств в округе: кукуруза, пшеница, домашний скот. Люди уважали их. Но Джованни было наплевать на мнение других; главноеобеспечить семью и оставить Паоло то, чем сын сможет гордиться.
Питаемые плодородной почвой Фаволы, плохие семена пустили корни и проросли рядом с хорошими. Мимолетные образытеплый сверток и человек в изодранном пальто, записка, выскользнувшая из рук и пропавшая в снегу, звуки выстреловхлоп, хлоп, хлоп! терзали его, заставляя и его терзать. Все началось с боли в верхней части бедра, терпеть которую было трудно, но необходимо. Он сообразилесли он будет продолжать ковырять струп и отрывать только что образовавшуюся розовую кожицу, то рана не заживет. И она росла, постепенно распространяясь по поверхности. Он раздирал края, пока она не начинала кровоточить. Он ощупывал центр, добирался до нерва, так, что из глаз летели искры. Это был его стигмат.
Здесь, на кухне, под пристальным взглядом Богородицы, он наблюдал, как на его штанине расползалось темно-красное пятно. Кровь просачивалась сквозь ткань и капала на белый кафельный пол.
После смерти Паоло рана стала навязчивой идеей. Теперь сомнений не оставалосьон был проклят. Его сын всегда был хорошим, осторожным водителем. Невозможно, чтобы авария произошла по его вине, несмотря на заявление водителя грузовика, будто бы Паоло был пьян и поэтому вылетел на встречную полосу. О нет, то была работа мстительной силы. Джованни расплачивался за свои грехи.