Отец! Мэри видела, что Джим готов сцепиться с ним, но считала, что лучше бы ему не связываться; попытки возражать на подобные замечания только укрепляют снобизм. Богатым только того и надонеужели они всерьез думают, что мы не понимаем их шуток?
Вообще-то, я начинала на уборке, вступила Мэри. Потом дослужилась до работы на ресепшен, а теперь я организую приемы. Это отель «Стормонт», в Белфастеможет, вы слышали?
Нет, не припоминаю. Но вот Джеймс расхваливал его на все лады. Ричард казался слегка смущенным. Мэри внутренне одобрительно похлопала себя по спине. Она справитсяодин предрассудок за другим.
Ну, это неудивительно. Хотя, если честно, он действительно милый. Содержится в порядке. У нас часто играют свадьбы. Мэри надеялась, что упоминание о свадьбах может вовлечь Джульетт в разговор. Она не то чтобы скучала, но явно витала где-то еще. Смотрела куда-то вдаль, скользила пальцами по ножке бокала, вращая его содержимое.
Очень мило. Очень мило. А чем вы еще занимаетесьпомимо работы?
Мэри художник, Джеймс положил руку ей на бедро, неприлично высоко. Мэри попыталась приподняться на стуле, надеясь, что рука опустится. Она делает потрясающие карты, из ткани. Вы не поверите, пока не увидите сами.
Звучит впечатляюще. Казалось, интимный жест Джима напомнил Ричарду о его собственной жене. Он погладил ее по руке, и она взглянула на Мэри.
Мы бы могли что-нибудь заказать. Может быть, Скай пролепетала Джульетт, и Джим с Ричардом опустили взгляды на стол. Джим, прижимая палец к тарелке для хлеба, подбирал рассыпанные крошки.
Не сейчас, дорогая, сказал Ричард, опуская руку. Мэри попыталась поймать взгляд Джима, но он не отрывал его от зернышка овсянки, скользившего под указательным пальцем. Мэри предпочла бы даже надменные выпады Ричарда наступившей за столом тишине. Она была какой-то жутковатой. Для постороннего человека это было непостижимо.
К общему облегчению, принесли еду. Мэри удалось увести разговор от темы Ская и ассоциаций, которые она явно у всех вызывала. Они обсудили работу Джима, детей какой-то кузины, которым не нравилось начало семестра, как Мэри поняла, в частной школе. Но Гебриды нависали над ними, отбрасывая на стол какой-то отблеск, который Мэри постоянно и сознательно пыталась обходить. Когда тарелки забрали, Ричард тут же попросил счет и, несмотря на возражения Мэри, не стал даже ничего слушать об ее участии. Было очевидноон считает, что ее карточка не пройдет.
Джим вытащил ее на улицу так быстро, что Мэри даже не успела зайти в туалет.
На улице было шумно. Духовой оркестр играл перед восторженной толпой. Им трудно было расслышать друг друга в этом гаме.
Итак?.. спросил Джим по дороге домой. Ты выжила?
С трудом.
Ты отлично держалась. И, знаешь, извини за то, что отец говорил насчет твоей работы и всего этого.
Джеймс, я этого не стыжусь. Или ты считаешь, что я должна?
Господи, нет, конечно! С чего ты вообще такое взяла?
Ну, для начала, с того, что я не Иви. Я работаю в отеле, меня вряд ли можно назвать «успешной».
Имя Иви прозвучало всего-тораза два, да? И тем не менее Мэри знала, что, кем бы она ни была, какой бы породой и степенями ни обладала, именно ее Уитнеллы действительно хотели видеть своей невесткой.
Я не хотел быть с Иви. И никогда не будуясно? Я хочу быть с тобой. И только с тобой.
Отпустив руку Мэри, Джим прижал ее к себе. Она почувствовала запах красного вина, более спиртной, чем фруктовый, и его одеколона. Какое-то мгновение весь мир вращался вокруг их прижатых друг к другу тел, пока Мэри пыталась отделить обнимающего ее мужчину от жестоких предположений людей, вырастивших его.
Когда она стала уверена, что ее голос не задрожит, она спросила:
А что там такое со Скаем? Почему вы все так затихли?
Молчание.
Эй? Что такое случилось?
Джим рассеянно смотрел куда-то за плечо Мэри, на стоящие вдалеке машины. У него был такой же отсутствующий вид, как у его матери во время ланча. Наконец он тряхнул головой и поцеловал ее в лоб.
Давай поговорим дома.
82005
Короткая дорога на метро обратно домой дала Мэри возможность приглядеться к малозаметным переменам в человеке, который находился рядом с ней. Он продолжал держать ее за руку, но ей казалось, что его пожатие стало слабее. Они ехали молча, если не считать замечаний, которыми она время от времени пыталась перебить собственное ощущение неловкости. До этого момента все время, проведенное ими вместетолько вдвоем, было исключительно прекрасным. Шутки, взрывы смеха, обмен тайными взглядами поверх чашки кофе или коктейля, напрочь затмевающими весь остальной мир. Теперь же, после одного-единственного упоминания Ская за ланчем с родителями, Мэри чувствовала, что между ними начинало появляться отчуждение.
Прости, проронил он, когда они вошли в квартиру.
Налив себе виски, Джим рухнул на диван. Мэри выбрала кресло напротив. Ей не показалосьон избегал смотреть ей в глаза. Ему даже не хватило любезности предложить ей тоже чего-нибудь выпить. Хотя она как раз нуждалась в выпивке. Вот оно? Она только не могла понять, зачем нужно оплачивать полет, чтобы расстаться с кем-нибудь в личном присутствии.
Насчет мамы Понимаешь, я должен был раньше тебе сказать. Было нечестно вываливать это на тебя вот так. Я надеялся, что она будет как-то получше. Что все будет получше. Что, может, если я снова кого-то приведу, ей придется нормально себя вести.
Погодичто будет получше? Я ничего не понимаю.
Она Вообще все.
Тебе придется объяснить получше. Мэри сама удивилась, как жестко прозвучал ее голос. Она прилетела сюда, пожертвовав заработком за выходные. И она не собиралась тратить время на какие-то жалкие извинения. Ты вывалил на меня своих родителей. Я чертовски неловко себя чувствовала, пока мы обсуждали твою бывшуюпрелестную Иви, а теперь ты так и собираешься держать меня в неведении?
Джим поднял взгляд.
Так ты хочешь узнать про Скай?
Да.
Мэри увидела, что его взгляд снова упал. Раньше Джим всегда казался очень искренним. Но, с другой стороны, подумала она, он ни разу не вдавался ни во что более личное, чем недовольство своей профессией. А новый уровень откровенности явно вызвал заметное напряжение. Пытаясь подобрать слова, он обдирал засохшую кожицу с верхней губы.
Там умер Сэм, наконец выдавил Джим. Мой брат Сэм.
Боже мой, Джим, мне так жальМэри хотелось стукнуть себя за то, что она не была с ним более терпелива. А теперь ничего не вернешьни слов, ни тона. Сначала сказать, потом подуматьв этом она вся. Когда-нибудь она за это расплатится.
Ничего. Должно быть ничего. Это было очень давнопрошло уже двадцать лет. Но для мамы это, увы, не так.
Мэри уже была готова раскрыть рот, чтобы извиниться, но сумела вовремя удержаться. Последнее, чего еще не хватало, вести себя как будто бы дело в ней. Она и так уже сумела напортачить.
Расскажи мне о нем.
Джим вздрогнул. Она снова сказала что-то не то? Но его лицо постепенно стало меняться, и в линиях вокруг губ понемногу начала проступать теплота. Может быть, дело было не столько в том, что она спросила что-то не то, сколько в том, что это вообще случалось очень редко.
Ему было восемнадцать, начал Джим. Он был на два года старше меня, и мы всегда соперничали, и нарочно, и нет. Я обожал его. Сэм был и умнее, и веселее. И красивее. Мы шагу не могли сделать, что в школе, что вне школы, без того, чтобы за ним не бегала толпа девчонок. Джим слегка засмеялся. Он был и родительским любимцем, хотя они, конечно, никогда бы в этом не признались. Он поступил в университет и должен был уехать через два месяца. Оксфордмедицина.
Похоже, он был замечательным, предположила Мэри.
Совершенно. И я, как ни странно, даже не завидовал. Теперь, когда Джим разговорился, казалось, что откровенность уже не так мучительна для него. Мэри отметила, что в этом и заключался особенный подход к Джимуначинать потихоньку. Он все брал на себя. А я мог оставаться беззаботным юнцом. Несколько безответственным, но с этим можно жить. Рядом с Сэмом я казался невидимым. Может, это все было подростковой самонадеянностью, но тогда мне так не казалось. Я думал, он будет со мной всегда. Пока он не исчез.