С этими словами Флора сняла с гранитной плиты клочок мха, провела кончиками пальцев по резным буквам имён матери и сестрёнки, погибших, когда Флоре было два года.
Алек тоже вернулся, поколебавшись, пробормотала она. И, прежде чем уйти, шепнула: Береги их.
И ветер подхватил её слова, понёс к темнеющим волнам моря.
Лекси, 1978
Дейзи нравится на кладбище. Мохтакой мягкий под её локтями и коленями; она ползёт по нему, пушистый хлопок щекочет ей нос, она чихает. Я пытаюсь казаться как можно серьёзнее, обсуждая с каменщиком, какую надпись выбить на надгробии.
Думаю, просто «Флора Гордон» и даты.
Не хотите что-нибудь добавить? «Любимая мать и бабушка», например? Или «Ты ушла, но всегда с нами»?
У меня едва хватает денег на необходимый минимум, а плата взимается за каждую букву, так что я вежливо отказываюсь. Работники похоронной службы уже организовали установку урны с прахом рядом с могилами маминых родителей. Её камень будет рядом с тем, на котором три имениЙен, Исла и Сеонаидмои дедушка, бабушка и тётя, не дожившая даже до возраста Дейзи. Эта мысль наполняет меня ужасом.
Каменщик показывает мне шрифты, я выбираю тот, что больше всего похож на шрифт на надгробии маминых родителей. Потом он пишет мамино имя и годы жизни в тетради и уходит, на прощание помахав Дейзи, которая не обращает на него никакого внимания, поскольку пытается встать, держась за гранитный камень. Её ноги разъезжаются, она шлёпается на землю, но подгузник смягчает падение, так что она, тихонько бормоча себе под нос, ползёт дальше, движимая желанием исследовать окрестности.
Я подхожу, поднимаю её с мокрой земли. Она изумлённо таращится на ангела, искусно вырезанного из камня и охраняющего покой Маккензи-Грантов.
Это твой дедушка, видишь? говорю я ей.
Я кончиками пальцев провожу по буквам имени отцапочти такого же, как моёи вспоминаю, как в детстве мы с мамой каждое летнее воскресенье приносили сюда букетики диких цветов. Она всегда брала одинколокольчик, или гвоздику, или белую маргаритку«воловий глаз» и клала у ног ангела.
Сегодня наконец-то ясный, погожий день, и возможность наконец-то выбраться из домабольшое облегчение. Мы с Дейзи едва не спятили, просидев взаперти целую неделю из-за дождя, беспрерывно лившего в окна домика смотрителя. Чтобы не терять времени зря, я разбиралась с вещами. Достала с чердака кроватку и собрала, так что теперь нам обеим стало гораздо удобнее спать. Завернула в газетную бумагу мамины украшения и убрала в коробки, подальше от любопытных пальчиков. Разобрала свои собственные вещи, чтобы не слишком захламлять домик. Чердак, конечно, забила, но хоть коробки теперь стали не на виду. Сортировка, распаковка, переупаковка и транспортировка этих коробок утомили меня так, что я чувствовала себя старой и пыльной, как доски чердачного пола. У меня и сейчас болят все мышцы после долгой поездки и перетаскивания вещей с чердака и на чердак. Но физическая боль не сравнится с болью пустоты, которую я чувствую и которая эхом отзывается во всём теле, пронизывая меня до костей.
Стоя на склоне холма, я глубоко вдыхаю воздух, несущий запахи водорослей и торфа и, откинув голову, любуюсь полётом орла, который, широко раскинув крылья, описывает над нами круги. Он летит так низко, что я вижу изгиб его клюва и белые отметины под крыльями. Я инстинктивно прижимаю Дейзи к себе, беру на руки, показываю ей на птицу, и мы смотрим, как она улетает к озеру.
Дейзи указывает пухлым пальчиком на воду и говорит:
О2тка!
Да, умничка. Это лодка, соглашаюсь я и думаю, а не Дэйви ли она. Лобстеры, которых он нам принёс, были изумительны. Может быть, стоило прогуляться на пристань и оставить ему записку с просьбой наловить нам ещё. Я так и не вспомнила, кто он такой, но у меня явное чувство, что где-то я его видела. Может, в следующий раз решусь и спрошу его напрямую.
Флора, 1939
Налейте в кастрюлю воды, девочки, и поставьте её на плиту.
Миссис Кармайкл была в своей стихии, носилась по залу и командовала своими войсками. Женский сельский институт вовсю готовился встречать автобус с эвакуированными детьми, направлявшимися из Клайдсайда. У некоторых из детей в Лох-Ю имелись родственники, у которых они, естественно, потом оставались, а других, согласно плану правительства, просто эвакуировали в сельские районы, подальше от городов. Верфи Глазго неизбежно должны были стать мишенью для немецких бомбардировок, и родителям надлежало действовать немедленно, до того, как начнутся атаки.
Каблуки Мойры Кармайкл деловито постукивали по половицам. Она носилась туда-сюда, сверяясь с папкой-планшетом и отдавая распоряжения своей помощнице Марджори Грейг, жене местного врача и, по мнению миссис Кармайкл, одной из немногих женщин, на кого можно положиться в кризисной ситуации. Дверь распахнулась, впустив порыв ветра с моря.
А, вот и ты, Майри. Молоко от папиных коров? Спасибо, милая. Отнеси, пожалуйста, в кухню, попросила миссис Кармайкл, сделала пометку в списке и вернулась в кухню, где Флора и Бриди возились с длинным столом на ко2злах.
Этот стол тащите сюда! Нет, не так, пусть стоят конец к концу. А потом, пожалуйста, расставьте стулья, она метнулась к двери, чтобы проверить запасы дополнительных пайков, выгружаемых из фургона.
В этих туфлях она цокает как лошадь, хихикнув, шепнула Бриди.
Тихо, Бриди, ты же знаешь, что у неё слух как у дикой кошки, Флора и сама не могла сдержать смех. Стук каблуков миссис Кармайкл и впрямь походил на топанье низенького и крепкого хайлендского пони, на котором отец Флоры привозил с холма туши убитых оленей.
Наконец всё было готово, и на плите кипела большая кастрюля картошки. Миссис Кармайкл раздала последние указания.
Так, леди, вам всё понятно? Каждому ребёнку по тарелке супа, потом, когда доедят, вы двое разложите мясо с картошкойпо большому половникув те же тарелки, из которых они ели суп. Маргарет, ты раздашь молоко, масло и хлеб. Каждому по одному кусочку, не забывай, а то на всех не хватит. Марджори и Джин, вы будете раздавать принимающим родственникам посылки от Красного Креста. Вот список: две банки молока, однавяленого мяса, одна плитка шоколада и две упаковки печенья на ребёнка. Я буду стоять у двери и следить, чтобы все дети попали к кому надо. Девочки, обратилась она, поворачиваясь к Флоре, Майри и Бриди, вы будете мне помогать. Конечно, когда они приедут, начнётся суматоха, и мне понадобится кто-то, кто быстро бегает. Да, ещё поможете им умыться и вымыть руки. Бог знает, в каком виде они сюда прибудут.
Внезапно поток её распоряжений прервал громкий шум в зале.
Что, ради всего святого миссис Кармайкл выбежала за дверь, за ней последовали остальные дамы. Отряд солдат таскал из кузова грузовика листы гофрированного железа и выгружал в дальний конец зала.
Сержант, что вы, по-вашему, делаете? Вы не знаете, что детей привезут с минуты на минуту?
Простите, мэм, просто выполняем приказы, бодро ответил сержант и жизнерадостно улыбнулся миссис Кармайкл, очевидно, ни капли её не испугавшись.
Ну и зачем вы сваливаете сюда весь этот металл? У вас целый лагерь в Меллон Чарльз. Что, места получше не нашлось?
Мы его не сваливаем, мэм. Мы будем обивать им новую пристройку. К залу.
Пристройку? Я не слышала ни о какой пристройке! Кто дал вам такое распоряжение?
Командир лагеря, мэм. Военно-морской флот Её Величества обозначил эту гавань в порту А как плацдарм наступления, на всякий случай, мало ли что, он махнул рукой в сторону озера, где кораблей с каждым днём становилось всё больше.
Ну, знаете! Кто-то должен был нам сказать. Мы собираемся приютить тридцать детей из Клайдсайда, а теперь Лох-Ю станет такой же целью для вражеских войск? Нельзя просто вот так взять и объявить деревню портом. Здесь, представьте себе, живут люди!
Я понимаю, мэм. Но этот вопрос вам придётся обсудить с мистером Черчиллем. Он отдал приказ.
На секунду воцарилась тишинапо-видимому, Мойра Кармайкл задумалась, готова ли она спорить с первым лордом Адмиралтейства. Она тяжело вздохнула.
Ну хорошо, надо так надо. Нам остаётся только смириться. В конце концов, идёт война.