«Вы набрали на одну десятую процента меньше, чем обещали». «Он поступил всего лишь в Вассар». «Сын тетушки Рупы сдал лучше, причем самостоятельно». Все это я уже слышал.
Я один из лучших подставных экзаменующихся в Дели, а значит, один из лучших в мире. Мои единственные конкуренты китайцы. Там, должно быть, тысячи таких, как я, двигают карьеры мордатых отпрысков партийных бонз под вечным страхом того, что им пустят пулю в затылок или упрячут в какой-нибудь лагерь, где «перевоспитывают» мусульман, или, того хуже, отправят в Шэньчжэнь на фабрику по производству айфонов ну, такую, с сетками от самоубийц.
Вот уж кто умеет заставить людей работать, так это китайцы. Ей-богу, за ними будущее. Ребенок западных богачей, да пусть даже индийских, если завалит экзамен, пойдет в социальные предприниматели. Китайский? Завалит экзамен пойдет на фарш.
Мы, консультанты, будь то смуглые, черные или желтые, побочный продукт сраной западной меритократии. Без нас не обойтись. Мы смазываем шестеренки. Благодаря нам работает этот мир, где человек человеку волк. Благодаря нам получают стипендии Фулбрайта, научные субсидии и гранты. Мы личные слуги захвата мира смуглокожими.
Обычно я сижу в своей тесной квартирке, она же офис, на втором этаже в Нью-Дели, потею, потею, и из моих яиц рождаются гиганты промышленности, будущие мировые лидеры, президенты. Я, как и вся наша армия рабов, создаю их из ничего. Быть может, однажды и у нас что-нибудь будет свои дети, ради успехов которых мы станем давать взятки, громкое имя, при звуках которого все в страхе падают на колени или хотя бы расшаркиваются.
Разумеется, клиентам я этого не говорю. Я не говорю им, о чем мечтаю. Это они говорят мне, чего хотят. Я называю цену. Объясняю, какая мелочь несколько лакхов рупий по сравнению с будущим теплым местечком в «МакКинси» или «БиСиДжи», и их глазки-бусинки от страха и вожделения подергиваются поволокой, как будто они смотрят порно. Потом клиенты обязательно пытаются сбить цену, словно я деревенская портомойка, пятнадцать лет не получающая от них прибавку, а не человек, который держит в руках будущее их сына.
Носи я костюмы, они побоялись бы меня нагибать. Но костюмы должны быть итальянские или французские. Наденешь индийский быстро учуют и нагнут тебя еще ниже.
Костюмы. Вот о чем я думал, пока дорогой отец Рудракша, Вишал Саксена (сильная фамилия, мужественная фамилия) буравил меня глазами, раздумывая, за какие гроши удастся меня заполучить. Трюк с доставщиком пиццы устарел. Пора менять имидж. Надо будет поговорить с портным.
Рудракш, произнес мистер Саксена, и парнишка всхрапнул, словно спал на ходу и его разбудили.
Пап, ты же знаешь, мне не нравится э
Но под взглядом отца тут же умолк. Вот они, индийские родители. До сих пор такие. А лет двадцать назад сынку вообще влепили бы пощечину за то, что осмелился открыть рот.
Губы у мистера Саксены были пухлые, красные, точно у киноактрисы, и это совершенно не вязалось с его обликом. А вот у его жены вовсе не было губ и кто посмеет ее обвинить, с таким-то мужем? Она, поди, поджимает их с самого дня свадьбы.
Жена мгновенно вмешалась, словно хотела побыстрее меня спровадить и велеть слугам окурить благовониями скрипучий, накрытый целлофаном диванчик, на котором я сидел.
Руди хочет в Кремниевую долину, делать карьеру в венчурных инвестициях, сказала она таким голосом, что сразу стало ясно: на самом деле парню этого вовсе не хочется. Нам нужны лучшие результаты на Всеиндийских выпускных экзаменах. Руди войдет в первые десять тысяч, или вы вернете нам деньги, она выговорила это медленно, слоги один за другим отразились эхом от изысканного мрамора и деревянных панелей в духе Кхаджурахо так медленно, будто я кретин.
Я кивнул неспешно и учтиво. Если хочет, пусть думает, что я готов перед ней пресмыкаться.
Выражение лица у нее было соответствующее положению. Снисходительное. Примерно такое: «Мы теперь покупаем одежду в торговых центрах, а не на Палика-базаре. Да и кто туда ходит в наши-то дни, сестричка, ну правда? Ах, вы с мужем? Ой». Но все равно было видно, на что она способна. Ее лицо рассказывало о непринужденном превосходстве верхушки среднего класса. Она была искренней в своем высокомерии. В этой стране нужно бояться лиц, которые выражают одно, хотя на деле должно быть другое. Видишь участливого и любезного инспектора полиции или услужливого чиновника, и сразу понимаешь, что влип.
Всеиндийские экзамены вещь серьезная, их сдают сразу же по окончании школы. Есть и другие экзамены, они идут круглый год, и для юристов, и для военных, и для гребаных туалетных инспекторов, но всеиндийские самые сливки, мой основной источник дохода. Они открывают двери в лучшие университеты, самое светлое будущее, самую легкую жизнь. У меня был весь комплекс всеиндийских экзаменов из пяти частей. Я предлагал обычные экзамены на хинди и английском, хотя их и так может сдать любой дебил. Но моя специализация математика, экономика и финансы экзамены, которые помогают сбежать из Индии. А вообще я сдавал любую комбинацию по требованию клиента гуманитарные, естественные науки без проблем, где угодно и когда угодно.
Если вы попали в тысячу лучших, ваше будущее обеспечено. Можно смело рассчитывать на особняк в Нью-Джерси, внедорожник «Шевроле» и детей-скрипачей, на чьи концерты вы все равно не будете ходить.
Портреты тех, кто попал в сотню лучших, лепили на здания школ, которые их воспитали. Учителя их выступали по ТВ, словно лично руководили успешной операцией по разделению сиамских близнецов или арабо-израильскими переговорами о мире. А потом взвинчивали цены и выпускали собственные гребаные образовательные программы.
Десятка лучших? Эти моментально становились знаменитостями.
Но нужно тщательно выбирать клиентов. Если обманут и не заплатят, весь годовой доход псу под хвост.
Эти ребята, однако, явно были слишком жадными, а значит, их можно не бояться. Опасаться нужно тех, кто заводит разговор о традициях и дхарме, называет вас «бета» и несет прочее дерьмо. Вот от кого надо бежать. До сих пор с содроганием вспоминаю сына заместителя мэра. Как же на меня орали. Ужасно неприятно. Больше никаких политиков.
У меня была подробная анкета. Номер карточки социального страхования, уникальный идентификационный номер, доход, легальный и нелегальный, школьная успеваемость, лицо, которое может все это подтвердить. Я платил человеку из налоговой, чтобы он проверял данные. Все мои клиенты из среднего класса по мелочи нарушали закон. Взятки за разрешение на строительство, за то, чтобы детей приняли без экзаменов в частную школу, чиновникам чтобы приписали детей к низшей касте (тогда можно пойти учиться по квоте) словом, обычное мелкое жульничество, которое и сделало эту великую страну такой, какая она сейчас: так молоко с пестицидами обеспечивает детям стойкость характера и пожизненные поведенческие расстройства.
Всем известно, что возвеличило Индию. В Китае правят коммунисты, Си дада и его подельники, у Европы есть пьяццы и художественные галереи, у Америки сила, сиськи и деньги. А у нас демократия. Мы спорим, не переставая. Мы несем вздор восьми тысяч разновидностей, мы оскорбляем друг друга, мы добиваемся своего. Это страна сделок. Это страна переговоров. И пусть каждый кирпич обожжен лишь наполовину, каждое здание не отделано изнутри и держится скорее не на цементе, а на вере, однако мы его строим за полцены и вполовину быстрее, чем требовалось.
Мы подписали контракт. Я забрал стопку учебников парня. И меня выставили с черного хода. Я отправился домой, готовый потратить месяц на то, чтобы зарядить мозги и, питаясь фастфудом, пробить дорогу к лучшей жизни себе и будущим поколениям Кумаров, которые будут ставить мне памятники и на молитвенных собраниях называть «покровителем нашего рода», человеком, заработавшим семейное состояние и покрывшим фамилию славой.
* * *
Вообще-то, чтобы объяснить, каким образом я превратился в растерянную, беспальцевую тушу, нужно вернуться в далекое прошлое и воскресить историю моего детства. Сколько себя помню, родители мои были бедны. Давным-давно ходили слухи (наверно, как в любой семье), что некогда мы были поэтами, или вели свой род от завоевателей-греков, или англичан, или русских и что бедность наша явление временное. Однако нет ничего более постоянного, чем временное.