Авербух Шейла - Добавь меня в друзья стр 4.

У меня в желудке всё перевернулось: блокировка? Я принялась лихорадочно прокручивать ленту вниз, чтобы увидеть подробности. Там было сказано, что если я захочу, то могу подать жалобу, но теперь я не могла пользоваться своим аккаунтом и никто не видел моих постов.

Я не могла поверить. Я поняла, что случилось. Подлое голосование Зары и её ужасные сообщения не нарушают правила, потому что я на них не жаловалась. Но, как только я ей ответила, она тут же отправила жалобу.

Моя лента сообщений не работала. Я не могла ничего запостить и проверить, нет ли у меня сообщений. Голова у меня закружилась, как при падении. Софи и Мэйси дома готовились к экзаменам, вряд ли они ставили лайки к моим постам, но всё же блокировка аккаунта Я даже не могла себе этого представить. Меня как будто стёрли.

Я зарычала и швырнула телефон через всю комнату. Я ожидала, что он ударится о стену: мне ужасно хотелось, чтобы он сломался. Но всё было тихо. Я вылезла из кровати и принялась искать его, ненавидя всё и вся.

Телефона нигде не было видно. Только не это! Мне его подарил папа. Наконец я заметила телефон поверх стопки чистого белья, которую мама посреди ночи бросила в комнате. Я знала, что в три часа ночи мама занималась разными делами: она не только сдирала шкуру с кошек-роботов, но также складывала носки, отвечала на электронные письма и учила Дживса покупать продукты. Она была на этом помешана. Она работала без перерыва, чтобы сделать Дживса умнее (вероятно, ради того, чтобы ей больше не приходилось работать без перерыва). Но мамина тайна заключалась в том, что она любила такую работу.

И тут до меня дошло: могу поспорить, она даже не попросила дать ей в субботу выходной. Несмотря на то что покупка для меня новой одеждывопрос жизни и смерти.

Я схватила стопку своего пахнущего «Тайдом» белья и распихала его по ящикам. Потом нашла когда-то любимую эластичную футболку с концерта Дуа Липы. Теперь она казалась мне такой же жалкой, как и все остальные вещи. От мысли о том, что завтра придётся надевать их в школу, я чуть не задохнулась.

Последним в стопке белья был мой купальник. Я принялась крутить его в руках: он казался таким странным и в то же время таким знакомым. Я не видела его с тех пор, как мы сюда переехали. Дома я надевала его четыре раза в неделю для занятий в бассейне. Но в Истборо бассейна не было. В Истборо вообще ничего не было, кроме станции пригородных поездов.

Внезапно меня посетила гениальная мысль: тут должен быть бассейн, я найду его. Где-нибудь у железной дороги. Разве это так сложно? Я совершенно точно успею вернуться домой раньше мамы. Она ничего не узнает. Прежде чем мой мозг успел меня отговорить, я схватила рюкзак и сунула в него купальник и полотенце.

 Дживс, когда отходит следующий поезд?

Диск на подоконнике подал голос:

 Следующий поезд из Истборо в Бостон отбывает через шесть минут.

Придётся бежать. Я схватила телефон, бросилась к подоконнику и застыла на месте. Мне никогда не нравился Дживс, но он мог бы за секунду довести меня до ближайшего бассейна. Для этого надо было всего лишь одновременно нажать три кнопки на диске, и он загрузится на мой телефон. Мама постоянно просила меня это сделать. И она бы хотела, чтобы сейчас он был со мной.

Я быстро нажала на кнопки. Телефон задрожал у меня в руке.

 Дживс, где ближайший бассейн?  тяжело дыша, спросила я, пробегая мимо кухни. Я заметила Майкла: он был в фартуке и чистил картошку.  Пошла плавать, вернусь к семи!

 Плавать? Куда?  крикнул Майкл, но я ещё сама не знала.

Я уже мчалась по холму к станции, когда Дживс наконец сказал, что мне нужно сесть на поезд в сторону Бостона и выйти в Лоуэлле. Стояла удушливая жара, но как же здорово было слышать стук туфель об асфальт: под горку я почти летела. Рюкзак бешено подпрыгивал у меня за спиной, и я надеялась, что флакон шампуня не откроется и шампунь не разольётся.

Я услышала гудок поезда и звонок опускающегося шлагбаума. От пота футболка прилипла к телу, но мысль о том, что скоро я буду плавать в прохладной воде, придала мне сил, и я побежала ещё быстрее. Я преодолела последние ступеньки к платформе в тот самый момент, когда к ней подошёл серебристый поезд.

Толстяк в фуражке кондуктора высунулся из остановившегося вагона. Когда я преодолела три крутые ступеньки, он ухмыльнулся.

 Успела? Сегодня твой счастливый день.  Мне никогда не привыкнуть к этому акценту.

Внутри благодаря кондиционеру стояла райская прохлада. Я опустилась в кресло с высокой спинкой, за которым вполне можно было спрятаться. Постепенно я начала успокаиваться. Мы отъехали от Истборо и направлялись в какое-то лучшее место. До бассейна при Ассоциации молодых христиан в Лоуэлле ехать двадцать пять минут на поезде, сорок пять минут на машине или пять часов идти пешком, сказал Дживс. И в поезде был вай-фай. Поездаидеальное место. Я сунула в уши наушники и включила жизнерадостную музыку в такт покачивающемуся поезду.

 Я к вам обращаюсь, мисс.

 Простите?  Я вытащила наушники.

 Билет, пожалуйста.

 Можно мне билет до Лоуэлла?

Я полезла за кошельком, а кондуктор принялся энергично компостировать кусок голубой бумаги.

Я расстегнула рюкзак. Кошелька там не было. У меня не оказалось с собой денег!

Глава 3

Пока я рылась в рюкзаке, у меня пересохло во рту: полотенце, купальник, кондиционер для волос. Шампуня не оказалось, хотя я совершенно точно его клала. Не было и кошелька, который лежал на самом верху. Я вспомнила, как на бегу подпрыгивал мой рюкзак. Представила, как все мои вещи вываливались оттуда, а бутылка шампуня катилась по земле.

 Что-то случилось?  Кондуктор ждал, пощёлкивая компостером.

Моя шея покраснела, и по ней разлился жар, как в печи.

 Кошелёк выпал из моего рюкзака.  Внезапно мой телефон завибрировал, и мы с кондуктором уставились на него.

Я сказала Майклу, куда иду. В ответ он написал Y! M! C! A! и прислал фотографию самого себя, изображающего букву Y.

Кондуктор не улыбнулся: его лицо оставалось неподвижным и бесстрастным.

 Так у вас есть хоть какая-нибудь сумма?

Я продолжала копаться в рюкзаке. Наконец мои пальцы коснулись монет. Я схватила их и протянула кондуктору, надеясь, что этого будет достаточно.

Но это оказались монета в два евро и несколько золотых монет по пятьдесят центов. Ирландские деньги.

Кондуктор отпрянул, как будто я дала ему тарантула.

 Такие мы не принимаем.  Он что-то пробормотал в свою рацию, велел мне оставаться на месте и двинулся по проходу.

Я стукнулась головой о спинку сиденья. Снаружи, за окном моего прохладного вагона, медленно тянулся знойный пейзаж. Какая же я идиотка! Теперь меня высадят из поезда на эту жару в милях от бассейна в Лоуэлле.

Я нащупала телефон. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы позвонить.

 Дживс!  прошипела я.  Позвони Деклану Дойлу.  Когда я произнесла вслух папино имя, мне стало чуточку лучше.

 Нет проблем. Вам нужен офис Деклана Дойла или его сотовый телефон?

Я поморщилась. Дживс всюду вставлял американские словечки.

 Офис.

Не важно, что в Дублине было уже больше девяти часов вечера. Папа работал даже дольше мамы. Он должен был приехать к нам, как только закончит с делами на работе, может быть, к сентябрю. Папа уверял, что это точно будет сентябрь. Я же предпочитала говорить «может быть». На случай, если этого не произойдёт.

В моих наушниках раздался сигнал вай-фая, когда поезд проезжал мимо массачусетских лесов и болот: повсюду были только деревья и камыш. Господи, пусть папа придумает, что мне делать!

 Вы позвонили в офис Деклана Дойла в лабораторию искусственного интеллекта Университетского колледжа Дублина. Пожалуйста, оставьте сообщение. По вопросам научно-технического обмена обращайтесь к доктору Кэтрин Дойл из Бостонской лаборатории робототехники Массачусетского технологического института.

Папа каждый день работал до десяти вечера. Где же он?

 Папа, это я  я запнулась.

Его коллеги всё услышат, и просьба о помощи будет звучать так же глупо, как я сейчас себя чувствовала. Внезапно я вспомнила вонючий жидкий «Тайд», с бульканьем вливающийся в стиральную машину.