такие же гибкие руки, как у Грейс. В них я вижу себя
Свои истоки.
Порой будет страшно
Мой прапрадедушка с отцовской стороны
родился свободным в Огайо
в 1832 году.
Он построил дом и работал на земле, а когда ферма перестала приносить доход, стал углекопом. Храбро сражался в войну.
Теперь его имя можно увидеть на мемориале афроамериканцам, участвовавшим в Гражданской войне на стороне Севера:
Уильям Дж. Вудсон
Цветные войска США, рота Б
5-го полка.
Он погиб много лет назад, но на этом памятнике в Вашингтоне
он по-прежнему жив и идет в бой плечом к плечу с товарищами.
Его сына отправили к тете в Нельсонвилл.
Уильям Вудсон,
единственный чернокожий ученик в школе.
Когда-нибудь и вы с этим столкнетесь,снова и снова будет твердить нам мама. Когда приходишь куда-нибудь, и вдруг оказывается, что ты не такой, как все остальные.
Да, порой будет страшно. Но вспомните о Уильяме Вудсоне, и страх исчезнет.
Футбольные мечты
На футбольном поле моему отцу не было
равных.
Никто лучшего его не мог отправить мяч с фланга в центр поля, а потом точным ударом отбить его в зону противника.
Тренеры не могли не заметить, как стремительно
он двигается, какой широкий у него шаг
и длинные руки, захватывающие мяч прямо
в воздухе.
Отец спал и видел себя футболистоми однажды проснулся стипендиатом
Университета штата Огайо.
Теперь он стал взрослым,
жил в большом городе
Колумбусе, всего в шестидесяти милях
от Нельсонвилла,
а отсюда, если ехать на запад
по федеральной трассе 70, попадешь в Чикаго,
а 77-я ведет прямиком на юг.
Но отец сказал, что ни один цветной из Каштанового штата,
если он в своем уме, и не подумает туда ехать.
Хотя из Колумбуса можно добраться куда угодно, говорил он.
Что помнят другие
Ты родилась утром, говорила бабушка Джорджиана. Помню, как раскричались птицы
Эти противные голубые сойки.
Опасные созданиядержись от них подальше.
Говорят, они могут и кошку заклевать, если разозлятся.
А потом зазвонил телефон.
В трубке трещало, шумело,
но я услышала голос твоей мамы и узнала от нее,
что ты родилась.
Стояла и думала: «Вот и еще одна девочка, как быстро летит время, давно ли появилась на свет ее сестренка».
Совсем как твоя мама и Кэролайн
у них разница меньше года, одна за другой,
даже и не помню их по отдельности.
Так что ты родилась утром. Знаю это совершенно точно.
Ты родилась ближе к вечеру, уверяла мама. Всего через два дня, как мне исполнилось двадцать два.
Папа в этот день работал.
Пытался приехать в больницу
до твоего рождения,
но пока добирался в час пик,
ты уже родилась.
Так что твое появление на свет он пропустил, но ничего нового он бы не увидел.
Была почти ночь, когда ты родилась,
говорил папа. Увидев тебя, я сказал: «Не повезло девчонке с внешностьюмоя копия». Он рассмеялся. И с места в карьер заявил твоей маме: «Раз так, у нее должно быть и мое имя».
Время моего рождения забыли внести
в свидетельство,
а потом оно стерлось
и из памяти моих близких.
Возврата не будет
Когда мама принесет меня из роддома домой,
мой старший брат
откинет розовое одеяльце,
посмотрит на меня и скажет:
У нас уже есть такая. Зачем нам две одинаковые? Верни ее назад.
Ему уже три года, но он все еще не в силах понять, почему такую маленькую и совсем новенькую куклу нельзя сдать обратно.
Как слушать 1
Где-то в моей голове каждый смех, плач или колыбельная становятся воспоминанием.
Дядя Оделл
За полгода до рождения моей сестры дядя Оделл, военный моряк, приезжает в отпуск домой в Южную Каролину и попадает под машину.
Когда в Нельсонвилле раздался телефонный звонок, может быть, мама развешивала белье или сидела на кухне, приглушая в сердечной беседе со свекровью Грейс тоску по собственной матери и отчему дому.
Может, родители уже собрали вещи
и собирались уезжать в Колумбус
отец называл его Большим Городом
домой, ведь их дом был теперь там.
Но каждую субботу утром они садились в машину и целый час ехали в Нельсонвилл,
где оставались до вечера воскресенья.
И, наверное, до этого звонка им казалось,
что завтра снова начнется череда
ничем не примечательных будней.
Но уже летела из Южной Каролины
весть о смерти моего дяди, пришедшая в Огайо холодным мартовским утром, и этот пасмурный день навсегда оставил глубокую рану в душе моей матери.
Твой брат только и смогла произнести бабушка,
а дальше мама слышала лишь ее рыдания.
Воздух наполнился болью,
заныло сердце, которое было спокойно
еще мгновение назад,
и появилась пустота в душе,
будто оттуда вырвали огромный кусок.
Хорошие новости
Еще несколько месяцев промозглая зима в Каштановом штате не вступит в свои права, и в сентябре,
в один из последних солнечных деньков, появится на свет
моя старшая сестра Оделла Кэролайн
ее назвали так в честь дяди Оделла и тети Кэролайн.
В Южной Каролине звонит телефон.
Пока мамина мама идет к нему, она на мгновение закрывает глаза и, открыв, окидывает взглядом двор. Подходит к телефону и смотрит, как сквозь пышные кроны высоких сосен падают на землю лучи солнца, заливая все вокруг ласковым сентябрьским светом
Она берет телефонную трубку
и молится про себя:
«Только бы новости были хорошими,
только бы сладкая осенняя прохлада наконец подарила ей надежду».
Мама и Грейс
Мою маму и Грейс, мать моего отца, объединяет их родинаЮг.
Ведь семья Грейс тоже из Гринвилла.
Поэтому моя мама
всегда будет для нее родная
по-другому, не так, как собственные дети,
которые не способны понять ее до конца.
Уж ты-то хорошо знаешь, кто такие Вудсоны.
И эти Вудсоны, и этот их Север, говорит Грейс,
и ее слова вызывают у мамы улыбку, напоминают,
что Грейс, как и она сама,
не всегда была Вудсон, а кем-то совсем иным.
Когда они вместе друг с другом, они дома,
Грейс для мамы такая же родная, как воздух Гринвилла.
Обе владеют искусством вести разговор без слов. Изобретение южанпотому что лето
у них такое знойное, что
любые слова будто тают во рту.
И южане молчат,
глядя вдаль,
только кивая, хотя, казалось бы,
ничего не происходит,
но этот безмолвный кивок всегда понятен тем,
к кому он обращен.
И здесь, в Огайо, мама и Грейс не боятся долгих пауз в разговоре.
Им хорошо уже оттого, что рядом родственная душа.
Все же несколько слов мама произносит
о том, как не хватает ей погибшего брата Оделла. И снова молчаниеуже другое,
но каждая знает, о чем оно.
Какая потеря для тебя, произносит Грейс. Думаю, он был нужен Богу, а взамен тебе послана малышка.
Но обе они знают, что
рана в душе все еще не исчезла.
Ну-у-у, протягивает мама.
Боже, благослови и мертвых, и живых! просит Грейс.
И дальше снова молчание. Зачем что-то говорить, раз сказать больше нечего.
Каждую зиму
Каждую зиму,
как только первые снежинки полетят с неба, моя мама едет домой в Южную Каролину.
Иногда
вместе с отцом, но чаще
без него.
Сначала она садится в автобус одна.
Через год с ребенком,
еще через год с двумя,
и наконец их уже трое: Хоуп и Делл по бокам вцепились в мамины ноги, и я
на руках. Перед отъездом
родители всегда ругаются.
Отец хочет жить только в Огайо,
но для мамы Огайо никогда не станет домом,
сколько бы цветов ни заносила она со двора в дом
каждую зиму, нежно напевая над ними,
согревая дыханием и ласковыми словами
каждый листочек.
И растения отвечают ей тем же: не перестают цвести,
даже когда выпадает снег.
Они для нее символ
вечнозеленого Юга.
Напоминание о настоящей жизни
где-то далеко.
Путешествие
Оставайтесь на вашем Юге, а я о нем и слышать не хочу! говорит отец. К нам там так относились,
что я не раздумывая забрал оттуда вашу маму
и привез прямиком сюда, в Огайо!
Сказал ей, что никогда никто из Вудсонов не будет сидеть в автобусе только на задних местах.
Никогда не будут Вудсоны расшаркиваться перед белыми: