Теперь я веду всего одну колонку в ежемесячном журнале, да и то редактор высказал опасение, что мои нынешние тексты отбивают желание жить и могут подтолкнуть читателей к мыслям о самоубийстве. Печали обладают коммерческой привлекательностью лишь до тех пор, пока происходят в жизни успешных людей. Пока читатель пребывает в твердой уверенности, что они преходящи. Отборное, беспросветное уныние продается плохо.
В этом году, чтобы поправить свое финансовое положение, я прошла интернет-курс по составлению кроссвордов и теперь создаю хитроумные словесные головоломки для разных периодических изданий, стараясь включать в них такие слова, как сомнение, отчаяние и раскаяние. Чтобы заставить читателей задуматься над ними, пусть даже и против воли.
Допив третью чашку кофе, нехотя плетусь в сторону метро. Ничего хорошего меня дома не ждет, но рано или поздно нужно возвращаться.
В вагоне метро я открываю брошюру Йуара о звоне в ушах.
Звон в ушах на латыни называется «тинитус» от слова tinire, обозначающего «звенеть», «привлекать внимание». Его можно описать как писк или шипение, скрежет, свист или именно звон. На протяжении столетий для лечения звона в ушах прописывали лисий жир, бычью желчь, растительную тлю, кедровое и розовое масло, мед, уксус и белое вино.
От белого вина я бы не отказалась.
Смотрю через грязное окно вагона метро. Поезд как раз проезжает станцию, где теперь живет Эрик со своей новой любовью. Вагон дребезжит. Я не разговаривала со своим бывшим возлюбленным уже много месяцев. Наверное, где-то надо мной они сидят сейчас за кухонным столом, или, может быть, она лежит на японском матрасе-футоне, на котором раньше лежала я, а Эрик, приложив ухо к ее животу, прислушивается к звукам, издаваемым ребенком. Я, в любом случае, нахожусь ниже него. Глубоко в скале, в каменном туннеле.
Пытаюсь не думать о том, насколько это символично.
В голове проносится мимолетное воспоминание. Мы в его постели, он говорит мне: «Я хотел бы, чтобы мы встретились раньше, чтобы дольше прожить вместе».
Раздается скрежет колес, поезд начинает тормозить. Закрыв глаза, вдыхаю воздух перрона.
* * *
Лишившись постоянной работы, я стала дольше спать по утрам. Чем больше спишь, тем незаметнее проходит день. И к тому же цвет лица здоровее. Я начинаю думать, не пора ли мне вставать, когда другие уже отобедали. Но сегодня я просыпаюсь от звонка телефона, который забыла выключить. Бросаю взгляд на часы. Половина десятого утра. Практически ночь. Звонит Анна, редактор журнала, для которого я пишу.
Привет, Эбба, как дела? рассеянно спрашивает она отсутствующим голосом.
Хорошо, заспанно отвечаю я. По крайней мере, насколько это возможно.
Гм. Ты знаешь, мы тут поговорили в редакции. Она выдерживает паузу. С другого конца трубки доносится шум и голоса людей, обычные звуки тех, у кого есть работа. Мы решили, что нам пора перезапустить авторские колонки.
Что это значит? Я медленно поднимаюсь с постели.
Нам нужно найти нового автора, не из старой медийной среды, откашлявшись, говорит Анна. Я знаю, что читатели ценят твою колонку и все такое, но ты ведешь ее уже достаточно давно, и последние полгода кажется, будто да, будто ты топчешься на месте. Для тебя самой, наверное, это тоже не очень-то хорошовыкладывать на всеобщее обозрение проблемы своей личной жизни? Честно говоря, твое состояние меня немного беспокоит.
Я молчу в ответ. Держащая мобильник рука похолодела.
Ты знаешь, сверху тоже спускают новые требования. Нам нужно переосмыслить политику издания.
Это мой единственный постоянный доход, вымолвила я.
В голосе Анны сквозит напряжение:
Я знаю, что это тяжело, но так складываются обстоятельства. Нам нужна новая колонка.
Что это означает? Мне взять паузу?
Это означает, что в данный момент мы не можем с тобой больше сотрудничать. Во всяком случае, на постоянной основе, но у нас могут появиться другие заказы. Временные подработки.
Но моя следующая колонка уже готова, протестую я резким голосом. Она об истощении психики и сомнениях в себе.
Мы включим ее в номер, как планировали, но потом мы пригласим кого-нибудь другого.
Я не знаю, что ответить. Вместо этого выглядываю в окно. У сосны осыпались иголки.
Эбба, ты меня еще слушаешь? Голос Анны звучит обеспокоенно.
Да, соврала я.
Мы можем продолжить обсуждение за чашечкой кофе после отпусков, а сейчас у меня тут полный завал. Прикрыв трубку рукой, она с кем-то обменивается парой слов. Когда Анна возвращается к беседе со мной, голос звучит торопливо:
Мне пора на встречу. Потом еще поговорим. Береги себя!
Анна вешает трубку.
После развода с Томом два года назад никто уже не готов платить мне по шестнадцать тысяч крон за лекцию о том, как сохранить отношения. «Лабораторию любви» заморозили, и принятое мною в сердцах решение уволиться с радиоканала оказалось серьезной ошибкой. Перейдя на вольные хлеба, града заказов я не увидела. Колонка в журнале «Женщина» со стремительно падающим тиражом стала единственным материалом, который выходит за моей подписью. Для меня она обладает символической ценностью, даже если бо́льшую часть доходов я получаю от кроссвордов.
После всего, что случилось за эти годы, двукратное сокращение расходов и изучение приложения InDesign для составления кроссвордов воспринимались мною как ментальное очищение. Выведение шлаков из души. Я нахожу отдохновение в аскетично кратком формате кроссвордов. Не нужно недооценивать триумф, который испытываешь, подобрав правильное слово с правильным количеством букв, чтобы обеспечить кроссворду симметрию.
К сожалению, издание «Ностальгический кроссворд» мой главный заказчикпоследнее время стало получать жалобы на мои кроссворды. Похоже, некоторые читатели полагают, что я предлагаю им приблизительно одну и ту же словесную головоломку, которую каждый раз составляю заново, меняя лишь форму. Я затрачиваю на кроссворды много сил, поэтому утверждать такоемягко говоря, неблагодарно. Люди всегда найдут к чему придраться, как бы хорошо ты себя ни проявлял.
Тем не менее с учетом ограниченного объема заказов мне нужно больше стараться. А то скоро придется перейти на менее творческие и хуже оплачиваемые су-доку. Я крепко сжимаю мобильник. Как там говорят? Никто еще не умер, проглотив свою гордость? Я опять звоню Анне. Она отвечает после пятого звонка.
Да? Кажется, она запыхалась.
Прости, но ты ведь свяжешься со мной, если летом возникнет необходимость? В моем рабочем графике есть паузы, которые я могла бы заполнить.
Забавно, что ты перезваниваешь именно сейчас.
Правда? Почему?
Мы только что получили заказ и ищем для него автора. Журналистка, которая должна была его выполнить, отказалась из-за размера гонорара.
Звучит интригующе, говорю я, забираясь с ногами на кровать. И о чем идет речь?
Серия статей о парах, долго проживших вместе. Ну, то есть не меньше двадцати лет. Можно сказать, сфера твоих прежних интересов. Анна откашливается. Идея в том, чтобы вовлечь старшее поколение: как менялись с годами взгляды на любовь, уровень ожиданий и так далее. Три портрета уже готовы, но нам бы хотелось еще один. Не знаю, заинтересует ли это тебя. Речь идет всего об одном интервью.
Заинтересует, быстро реагирую я.
В таком случае это должно быть что-то прикольное, честно говоря. Легкое. Чтобы не как в судный день.
Понимаю.
Десять тысяч знаков. Срок сдачичерез две недели. Справишься?
У кого надо взять интервью?
В этом-то и проблема. Выбранная нами кандидатура скончалась. Так что мы вляпались. Нам нужно найти кого-то нового.
Во рту пересохло, но мне все-таки удается каким-то образом выдавить из себя слова.
Возможно, я знаю такого человека.
И кто это?
Одна знакомая. Старая подруга. Она была замужем шестьдесят лет. В счастливом браке.
Шестьдесят лет? переспрашивает с недоверием Анна.
Да, но ее супруг умер около года назад. Возможно, эта дама захочет принять участие. Я могу поговорить с ней.
А где она живет? В Швеции?
В Сконе.