Всю жизнь он страдал от одиночества, от того, что был никому не нужен. Ни своему ужасному отцу, ни матери-алкоголичке. Ни соседям, игнорировавшим происходящее, ни учителям, отводившим взгляды.
Летом накануне девятого класса родители, которым полагалось защищать его, причинили ему такую боль, от которой Джаред едва оправился. Отец издевался над ним, оставив в напоминание неизгладимые шрамы, а мать не смогла оказать необходимой поддержки.
Поэтому он решил, что в одиночестве ему будет лучше, и отгородился ото всех.
В отношении же меня Джаред пошел еще дальше. Он искал мести.
В то время мы были лучшими друзьями, но Джаред посчитал, что я тоже его бросила. Это была его реакция на все трудности, свалившиеся на его плечи в тот отрезок жизни. Он решил, что больше не позволит другим людям забывать о нем.
Он решил принести меня в жертву и относился ко мне просто ужасно, чтобы чувствовать контроль хоть над кем-то из окружения. На протяжении нескольких лет мне пришлось страдать из-за его действий.
Но в прошлом августе, когда я вернулась домой после учебного года, проведенного за границей по программе обмена, все изменилось.
Когда Джаред давил на меня, я начала оказывать сопротивление. Мир перевернулся с ног на голову для нас обоих, и, наделав друг другу множество гадостей, о которых мне не хотелось вспоминать, мы наконец-то нашли обратный путь к воссоединению.
Этот кабинет хранит множество хороших воспоминаний о нас. Запрокинув голову назад, я посмотрела на него. Но есть одно место, с которым связаны не самые лучшие
Выскользнув из объятий Джареда, я подошла к двери и нагнулась, чтобы снять босоножки.
Идем, позвала его, оглянувшись назад с улыбкой.
После чего распахнула дверь и ринулась бегом по коридору.
Тэйт! послышался оклик парня. Обернувшись, я продолжила бежать задом наперед.
Вышедший из кабинета Джаред наблюдал за мной, нахмурив брови.
Сдерживая смех, я прикусила губу, затем развернулась и вновь помчалась по коридору.
Тэйт, опять позвал Джаред. Ты бегунья! У тебя неоспоримое преимущество!
От воодушевления мои руки и ноги наполнились энергией. Я засмеялась, подхватила подол платья, спустилась по двум лестничным пролетам и направилась в сторону спортивной секции.
Звуки его тяжелых шагов приближались. Джаред перескакивал через ступеньки. В радостном испуге я завизжала и распахнула дверь раздевалки, стараясь оторваться от него. Поспешив к третьему ряду шкафчиков, обессиленно припала к металлическим дверцам и бросила босоножки на пол. Из-за тяжелого дыхания моя грудь часто вздымалась, растягивая лиф платья.
Я оставила свои длинные белокурые волосы распущенными, но моя лучшая подруга, Кейси, сделала мне укладку, завив их в крупные локоны. После такой пробежки хотелось убрать пряди с лица, вот только Джареду нравилось, когда я распускала волосы, а сегодня мне хотелось свести его с ума.
Дверь раздевалки открылась. Сжав кулаки, я слушала, как он тихо подходил все ближе. Затем Джаред появился из-за угла, будто точно знал, где меня найти.
Женская раздевалка? спросил он, явно испытывая дискомфорт, судя по выражению его лица.
Я не сомневалась, что парень оробеет, но не собиралась давать ему поблажку.
В последний раз, когда мы были тут сказала после глубокого вздоха.
Я не хочу думать о том дне, перебил Джаред, покачав головой.
Но я настойчиво повторила:
В последний раз, когда мы были тут, ты угрожал мне и пытался напугать. Я подошла к нему, схватила за руку, потом подвела к тому месту, где произошла наша стычка прошлой осенью. Прислонившись спиной к дверце шкафчика, обняла Джареда за талию, притянула ближе к себе, чтобы он навис надо мной, и прошептала:
Ты подошел ко мне вплотную и стоял вот так. В итоге я чертовски опозорилась перед всей школой. Помнишь?
Я говорила откровенно, без прикрас. Мы не должны бояться обсуждать прошлое. Нам нужно смеяться, потому что с меня хватит слез. Вместе мы столкнемся со своими страхами лицом к лицу и оставим их позади.
Ты был жесток со мной, продолжала я настойчиво.
Джаред пришел в раздевалку после того, как я приняла душ, прогнал моих подруг по команде, бросил несколько угроз, а я стояла, укутанная в одно лишь полотенце, и старалась встретить вызов достойно. После этого несколько вернувшихся учениц сфотографировали нас. На самом деле они не запечатлели ничего особенного, но я, практически обнаженная, находилась в раздевалке наедине с мальчиком, что в глазах школьников, увидевших фото, выглядело не очень прилично.
Глаза Джареда, теперь все время смотревшие на меня с нежностью и не выпускавшие из вида, вспыхнули. Я крепко сжала лацканы его пиджака, прильнула к нему всем телом, желая создать новые воспоминания, связанные с этим местом, на сей раз хорошие.
Его лицо приблизилось к моему. У меня перехватило дыхание, стоило лишь почувствовать, как пальцы Джареда скользнули по внутренней поверхности моего бедра, поднимая подол все выше и выше.
Значит, мы вернулись туда, откуда начали, прошептал он напротив моих губ. В этот раз ты меня ударишь, как я того и заслужил?
Я почувствовала, как на губах невольно заиграла улыбка.
Выскользнув из-под Джареда, я взобралась на скамейку в центре, теперь возвышаясь над ним, и с удовольствием отметила, как он, повернувшись, с удивлением смотрит на меня. Упершись ладонями в шкафчики с обеих сторон от головы парня, я нагнулась и приблизилась к нему нос к носу.
Если я когда-нибудь прикоснусь к тебе хоть пальцем, шепотом повторила я те же самые слова, произнесенные им несколько месяцев назад, ты сам этого захочешь.
Джаред тихо хохотнул, коснувшись меня губами.
Я склонила голову набок, дразня его.
Ну как? дерзко подстегнула. Хочешь?
Он обхватил мое лицо ладонями и ответил с мольбой в голосе:
Да. Потом завладел моими губами. Черт побери, да.
А я растаяла.
Как всегда.
Глава 1Джаред
Наши дни
Дети сумасшедшие, просто без мозгов в голове.
Ты либо объясняешь им что-нибудь, либо заново повторяешь то, что уже рассказал раньше, ведь они не слушали в первый раз; а как только закончишь, задают тот же проклятый вопрос, ответ на который ты разжевывал им последние двадцать минут!
А эти вопросы. Святая преисподняя, их вопросы!
Некоторые из этих детей за день говорили больше, чем яза всю свою жизнь. К тому же просто так от них не отделаться, потому что они станут преследовать тебя повсюду.
Неужели не улавливаете намека?
Джаред! Я хочу голубой шлем. Коннор надевал его в прошлый раз, теперь моя очередь! проскулил мелкий белобрысый пацан с трека, в то время как остальная детвора рассаживалась по своим картам, выставленным на старте в два ряда, по шесть в каждом.
Я опустил голову и раздраженно вздохнул, сжав руками ограду, окружавшую трассу.
Неважно, какого цвета на тебе шлем, проворчал я, напрягая мышцы спины.
Блондинчик (как там его зовут, черт побери?) насупился; его лицо с каждой секундой становилось все краснее.
Но так нечестно! Он надевал его два раза подряд, а я
Возьми черный шлем, распорядился я, перебив его. Твой счастливый, помнишь?
Сморщив свой веснушчатый нос, мальчуган нахмурил брови.
Разве?
Да, солгал я. Мои плечи в черной футболке буквально пылали под жарким калифорнийским солнцем. Ты был в нем, когда наш багги перевернулся три недели назад. Он тебя защитил.
А я думал, на мне тогда синий был.
Нет, черный, снова солгал я. Понятия не имею, в каком шлеме он был.
Мне следовало бы почувствовать вину за свою ложь, но я не чувствовал. Когда дети станут адекватнее, мне больше не придется прибегать к высшей математике, чтобы заставить их сделать то, что нужно.
Поторапливайся, крикнул я, услышав рев маленьких моторов. Иначе они уедут без тебя.
Пацан подбежал к стеллажу, стоявшему у ворот, и подхватил черный шлем. Я проследил за тем, как ребята, чей возраст колебался от пяти до восьми лет, пристегнули ремни безопасности и радостно подняли вверх большие пальцы, затем крепко схватились за рули, напрягая свои тонкие ручонки. Уголки моих губ невольно приподнялись в улыбке. Эта часть была не такой уж плохой.