«Откуда мне было это знать?» подумала я, глядя на мужчину, который вдруг менее чем за пять секунд превратился из идиота в гения.
Вам понадобится что-нибудь металлическое и острое, прокричал он.
Например, ножницы?
Настал его черед посмотреть на меня так, будто он разговаривает с умственно отсталым человеком.
Что-нибудь тяжелое.
Я покачала головой. Не знаю, с какими женщинами он знаком, но, видимо, с теми, кто держит под матрасом лом. Потом он сказал что-то еще, но я не совсем уловила, потому что стена позади меня начала производить необычный шипящий звук. Я втащила голову назад и с ужасом уставилась на стену из гипсокартона. Она издавала такой звук, словно внутри нее оказались в ловушке змеи или взвод миниатюрных шеф-поваров жарил что-то в раскаленном масле. Я увидела пузыри, не осознавая опасности. На гипсокартоне начали вспухать маленькие белые пузырьки, почти мгновенно лопавшиеся по мере того, как расплавившаяся краска поддавалась жару внутри стен. Я в оцепенении смотрела, как лопались все новые и новые похожие на волдыри раны, словно стена мучилась от какой-то страшной болезни. Как, в сущности, и было.
Мужчина под окном кричал, обращаясь ко мне. Отвлекшись, я оторвала взгляд от стены и сосредоточилась, наконец, на его словах.
Утюг. Он поможет. Острый конец утюга.
Я повернула голову так быстро и резко, что услышала, как протестующе хрустнули все шейные позвонки. Там, в углу комнаты, стояла гладильная доска, которую я забыла убрать перед уходом на вечеринку. И прямо посередине доски стоял маленький бытовой прибор, который, вполне вероятно, мог вызволить меня отсюда.
Мне бы хотелось сказать, что утюг пробил стекло с первого удара на деле все было не так. Мне потребовалось, может, четыре или пять ударов, прежде чем в том месте, куда бился нос утюга, появилась маленькая дырочка. «Похоже на крохотное пулевое отверстие», подумалось мне, когда я увидела паутину трещин вокруг нее. Откуда-то снизу, с плоской крыши, донесся радостный клич мужчины, потом он крикнул:
Еще удар!
Дыра понемногу увеличивалась, пока не расширилась до размеров мяча для боулинга. Еще несколько ударов, и внезапно окно просто исчезло, осыпавшись дождем острых осколков. Мне захотелось торжествующе ткнуть воздух кулаком, захотелось издать торжествующий вопль, но становилось довольно трудно даже просто дышать. Когда рассеялся слой закачанного в стеклопакет газа, пробиться сквозь второе стекло было плевым делом. Я услышала звон осколков, сыплющихся на плоскую крышу, и понадеялась, что мой спаситель не смотрел вверх, когда это случилось.
Я ухватилась за край рамы и посмотрела на мужчину, который все это время поддерживал меня ободряющими возгласами. Ни одна Джульетта не смотрела со своего балкона на Ромео с большей благодарностью.
Накройте чем-нибудь край рамы перед тем, как полезете, дал он мудрый совет, и когда я увидела острые куски стекла, все еще из нее торчавшие, я преисполнилась благодарности за эту подсказку. Спастись из горящего здания, но перерезать бедренную артериюпоистине жуткий конец истории.
Я стащила с кровати покрывало и набросила на раму. Задержалась я всего на несколько секунд, но они-то и оказались роковыми. Можно подумать, огонь исподтишка караулил меня, глубоко запрятавшись в стены, дожидаясь нужного момента, чтобы все же меня настигнуть. Я забралась на подоконник и с опаской села на край, вокруг клубился дым. Мне показалось, мой спаситель говорит мне что-то насчет того, чтобы повиснуть на раме, а не просто прыгать вниз. Но внезапно стена рядом с моей головой взорвалась, как огненная граната. Я услышала шипение своих длинных, до талии, воспламенившихся волос, ощутила жар, когда они загорелись у шеи.
Я прыгнула.
Глава 2
Позже он сказал мне, что я была похожа на падающего с небес огненного ангела. Очень романтичное описание самого страшного момента всей моей жизни. Мои волосы развевались вокруг меня, как крылья, кончики которых окунули в пламя. Однако приземление мое было весьма далеко от ангельскогоя врезалась в своего спасителя, расставившего руки в надежде меня поймать. Это ему не удалось. Когда я врезалась в него, повалила навзничь на крышу и нажатием на диафрагму выдавила воздух из его легких, он то ли рыкнул, то ли выдохнул с присвистом, как астматик. То, что я совершила прыжок с высоты четырех метров и не сломала ни единой костиу нас обоих, само по себе было чудом. Но возможности подивиться ему у нас не было, потому что очень реальную и непосредственную опасность представляли мои волосы.
С оказанием первой помощи я знакома. Кажется, когда-то, в бытность гёрл-скаутом, я даже получила за это значок, но знать, что ты должна делать, и на самом деле заставить свое перепуганное тело подчиняться, две совершенно разные вещи.
Не двигайтесь! закричал мой спаситель, когда я завертела головой, немедленно усугубив проблему.
Он опрокинул меня на влажную мшистую крышу и голыми руками начал сбивать огонь. Слышалось шипение, распространялся отвратительный запах, который даже до этого дня преследует меня в ночных кошмарах. Воняло палеными волосами и не толькомой храбрый спаситель закончил тем, что повредил значительный участок кожи на запястье. Я стала помогать, хлопая по горящим волосам. Приходится преодолевать себя, когда намеренно суешь руку в огонь. Инстинкт самосохранения и спасение собственной шкурыв буквальном смыслезаставили меня не обращать внимания на боль и сражаться с языками пламени, пока те не погасли. Что же двигало этим человеком, я понятия не имела.
Наконец огонь унялся. В крови у нас обоих, видимо, бурлил адреналин, поскольку хотя мы и должны были испытывать адскую боль, мы не сразу почувствовали только что полученные ожоги.
С вами все в порядке? Хотя мужчина наклонился ко мне довольно близко, ему все еще приходилось кричать, чтобы я услышала его сквозь такой долгожданный вой приближающихся сирен. Все хорошо, успокоил он. Не плачьте, вы теперь в безопасности.
Я открыла рот, чтобы сказать, что не плачу, но тут же почувствовала затекающие мне в уши струйки слез. Я попыталась заговорить, но мое полное дыма горло сумело выдать только тихий сдавленный звукто ли слово, то ли кашель. Взгляд мужчины метнулся вверх, когда он увидел мои тревожно расширившиеся глазая заметила падающие к нам сквозь тьму горящие куски. Отделяясь от здания, они бесшумно плыли вниз, как подожженные листья сухой осенью. Один более крупный кусок, который, подозреваю, совсем недавно был шторой в моей спальне, лениво спланировал вниз. Мужчина сгреб меня за ворот пижамы и, рывком подняв, прижал к себе. Пылающая ткань приземлилась на то самое место, где всего секунду назад находилась моя голова.
Давайте-ка уйдем с этой крыши, торопливо сказал мой спаситель, поднимая меня на ноги.
Я со страхом последовала за ним к краю крыши, окно над нами, где огонь жадно пожирал все мое имущество, неудержимо притягивало мой взгляд.
Мужчина хотел, чтобы спуск с крыши выглядел сравнительно легким, но я обратила внимание, что он оберегает обожженную руку, прижимая ее к телу. Теперь и моя собственная рана начала заявлять о себе, и ябез всякой попыткипоняла: и речи быть не может, чтобы повиснуть на краю крыши и спрыгнуть, как только что сделал он.
Прыгайте, я вас поймаю, донесся голос моего спасителя откуда-то из темноты у меня под ногами. Казалось почти неблагодарностью напомнить ему, насколько хорошо это получилось у нас в последний раз. Я закрыла глаза, наскребая уже уменьшившийся запас храбрости. Я не дам вам упасть, пообещал он. Я посмотрела на мужчину, который протягивал мне навстречу здоровую руку. Вы должны мне довериться, настаивал он, видя мое колебание. Кусок горящей древесины выпал из здания и приземлился рядом со мной, осыпав меня тлеющими горячими углями, ужалившими, словно рой москитов. Я стремительно припала к холодной влажной крыше. Мужчина откинул прядь волос со лба и ответил на мой перепуганный взгляд с совершенно неоправданной уверенностью. Двигайтесь сюда. Я вас поймаю, подбодрил он, когда я подползла ближе к краю крыши и просто продолжила двигаться.
Не знаю, мужество или рефлекс позволили ему поймать меня обеими руками, здоровой и обожженной. Боль от ожога была, наверное, мучительной, когда я повисла у него на руках, но, хотя мужчина сморщился, его хватка ни на секунду не ослабла. Он отнес меня к перекрестку, однако я уверена, что на тот момент смогла бы дойти сама.