Хм, сзади вид тоже ничего, хохотнул Коул.
Ты, ты Ты просто самодовольный болван, возмутилась я, позабыв о том, что хотела сделать.
Да? Возможно. Но это не я пробрался к тебе ночью В сырой маечке, с раскрасневшимися щеками и голыми ступнями.
Все, хватит, попыталась остановить его я. Это было ошибкой, я вовсе не хотела. Я думала, комната пуста. И
Я всплеснула руками, но тут же вернула их на место, закрываясь. Он все еще сидел на полу, довольно улыбаясь чему-то, а мне не хотелось продолжать оправдываться, поэтому я схватилась за ручку этой ненавистной двери, открыла ее и почти сделала шаг, чтобы выйти, когда почувствовала его руки, хватающие меня со спины. Он затащил меня назад, а я готова была расплакаться.
Ты что боишься меня? задал он наиглупейший вопрос, когда развернул лицом к себе и отпустил.
С чего ты взял?! обдав его ледяным взглядом, выпалила я.
Ну Ты дрожишь.
А ты удерживаешь меня силой, заметила я.
Подожди. В данной ситуации это я должен был бы тебя бояться, саркастически заметил он. Ты вторглась на мою территорию, назвала идиотом. Я не понимаю. А сейчас просто пытаешься сбежать, ничего не объяснив.
Тут мое терпение лопнуло, и я начала на самом деле злиться:
Ты тугодум или точно идиот?! Я не собиралась набрасываться на тебя! Я сама не знаю, что хотела сделать, может, просто посидеть здесь или не знаюпришлось перевести дыхание или меня бы вырвало. Я не собиралась лезть к тебе в постель. Я думала, здесь никого нет. Я бы просто посмотрела и все!
Джонатан завис. Он изучал меня, пристально разглядывая, но ничего не мог понять, потом вдруг состроил брови домиком и извинился:
Прости! Я идиотон строил клоунские рожи, обзывая себя. Я болван. Придурок. Подожди. Присядь.
Он указал на кровать, и я прищурила глаза, сомневаясь.
Да не бойся, я приставать не буду.
Я же сказаланикто тебя не боится! и присела на кровать.
Он несколько минут копался в каких-то коробках, стоящих в углу комнаты, которая в тусклом свете прикроватной лампы выглядела ничуть не больше той, в которой мне предложили спать. В углу тоже стоял стол, напротив кровати высились книжные стеллажи, но разглядеть, какие там книги, при таком свете было невозможно. На одной стене висели гитары. Но сейчас Джонатана интересовали коробки, а меняего пятая точка, соблазнительно выпирающая в мою сторону, и его прекрасные обтягивающие трусы в крупный красный горох. Хорошее вышло у нас знакомство. Так сказать, начали с самого главного.
А еще каких-то полчаса назад я думала, что никогда его больше не увижу вот так вот близко. Что жизнь моя не задалась, раз я не умею загадывать желания и помогать им исполняться. А также, что писать планы по завоеванию мира больше никогда не стану. Не мое это.
Мои мысли прервал Джонатан, который, видимо, привык передвигаться очень быстро, и в два шага пересек комнату, оказавшись возле стола. Он пошвырялся в ворохе каких-то бумаг, вытащил из-под них ручку и, наклонившись к столу, начал что-то писать. Пока он был занят, я бросила взгляд на смятую постель, на краешке которой сидела.
Точно не думаешь об этом? ехидно заметил хозяин комнаты.
Я вскочила с кровати, откидывая волосы на спину и прикрывая грудь.
Если только в самых тайных мечтах, иронично подметила я.
Понятно, усмехнулся Джонатан. Тогда, вот.
Он протянул мне какую-то фигурку, башенку.
Это Биг-Бэн. Покупал эту безделушку, чтобы подарить кому-нибудь. Радуйся, этим кем-нибудь будешь ты.
Я взяла ее в руки и покрутила.
Спасибо, почему-то в горле стало сухо, а нос защипало.
Да, места на фигурке немного, поэтому уместилось только твое имя и мой автограф. Он ведь тебе нужен? Это ты отрицать не будешь?
Нет! То есть да! То есть
Подожди еще секунду! воскликнул он.
Жду.
И Джонатан стал рыться в сумке, валявшейся возле стола. Красный горох на его попе был просто неотразим. И я улыбалась, как дурочка. От счастья или еще от чего-то. Он вытащил из сумки кепку и майку с эмблемой его последнего фильма и протянул их тоже мне.
Возьми. Это тоже тебе. А то и, правда, подумаешь, что Джонатан Коул ненормальный.
Спасибо, еще раз сказала я. Не буду так больше думать.
Это было очень трогательно и волшебно. И я не знала, что сказать или сделать, чтобы не разрыдаться здесь, в его комнате, чтобы выставить себя еще и плаксой плюсом к сексуально-озабоченной фанатке.
Теперь я могу идти? тихо пробормотала я.
Конечно. Только не забудь прикрыть грудь, усмехнулся Коул.
Я засмущалась и опустила глаза. В этот момент Джонатан обнял меня одной рукой и поцеловал в щеку. А потом прошептал, щекоча ухо:
И не забудь об этом написать в какой-нибудь социальной сети. Пусть все знают, что я не идиот. И не самодовольный
Я договорила за него:
Засранец.
Он открыл мне дверь, и я вышла. Теперь мне не надо было идти на цыпочках, но я шла на ватных, мягких ногах. Счастье? Нет, это было что-то другое. Что-то большее, чем просто хорошо. Я была на седьмом небе. И оттуда слышала, как Джонатан пожелал мне спокойной ночи, а я, потерявшись в его горящих сонных глазах, пожелала того же в ответ.
Свет в комнате я не включила, а сразу плюхнулась на кровать. В окно светила луна, и свет от нее, попадая на бусины, отражался волшебными бликами на потолке.
С Рождеством, сказала я себе.
Глава 6. Новые друзьяне хуже двух старых.
Дружбаэто когда можно ни с того ни с сего приехать к человеку и поселиться у него.
Давид Самойлов.
Знаете, что самое паршивое в праздниках?
Вот это вот все, вся эта суета с елкой, с подарками, с поздравлениями и желаниями. Все эти веселые лица в ожидании чуда, в ожидании сказки, которая должна свершиться с боем курантов. А на самом деле после 00:00 идет просто 00:01, потом 00:02 и дальше. Жизнь продолжается. Только она уже не та
Знаете, что самое паршивое, когда твое желание исполняется?
Пустота. Да, пустота от того, что ты получил что-то, и теперь ждать больше нечего. Будто кто-то обманул, поманил пальцем, а потом исчез. Все, что теперь у меня есть, это фото, небольшая фигурка Биг Бена, да память о его теплых губах на щеке и прикосновениях, которые вспоминаешь в мельчайших подробностях, смакуешь, теряешься в них и не хочешь возвращаться к реальности. Это, словно, часы пробили двенадцать, и карета превратилась в тыкву, а твоя тыкваэто офис и его постоянные работники, которые и понятия не имеют, где ты была и что чувствовала.
Сказка закончилась, уважаемые господа присяжные и заседатели. Мечты имеют свойство сбываться, и моя сбылась. Я увидела Джонатана, получила поцелуй и вернулась домой к сроку. Новогодние праздники в кругу семьи и вкусных маминых пирогов. Встречи со старыми друзьями и разговоры о парнях. Только вот я, кажется, была уже не та, и разговоры эти не мои. Моя оболочка ходила в гости и встречалась с друзьями, а Настя все еще оставалась в Лондоне, в этой маленькой комнатке с видом на дома из красного и белого кирпича, с влажным воздухом улиц и изморосью по утрам. Я не хотела возвращаться. Я хотела вернуться к нему в комнату и разговаривать еще. Вместе смеяться, вместе смотреть друг другу в глаза, вместе не понимать, зачем ты там.
Но за окном «Жаркого солнышка» шел снег, он валил хлопьями, создавая и продлевая сказку, в которой, я знала, теперь не мне быть главной героиней. Печально, но действительность такова, что всегда наступает утро, когда ты покидаешь сказочный дом и его обитателей. Прощаешься с ними, но потом встречаешься вечером, чтобы подписать бумаги и отказаться от обвинений. Затем вы ужинаете, болтаете о ерунде и получаете в знак признательности несколько фото с автографом звезды. Обещаете не пропадать и хоть изредка сообщать в скайп, что у вас все хорошо. А потом садитесь в самолет, стираете со щек слезы и смотрите в иллюминатор на прекрасный мерцающий огнями Лондон. Размещаете фото вашего мягкого места на стене в самой красивой рамке на видном месте в маленькой комнате, в Москве. И на этом все. Точка. Потому что самой не собрать денег на билет обратно в сказку. Потому что нет причины, по которой я могла бы там еще раз оказаться, а точнее она есть, но судьба не дает второго шанса. Поэтому ты, как всегда, открываешь любимый сайт, рассматриваешь его фото и читаешь статьи о том, как «весело мистер Коул отметил Новый год в компании невероятной Скарлетт». И решаешь, что эту страницу пора перевернуть, что ты слишком тянешь с этим. Сказки бывают только в книгах, а жизнь Жизнь порой бывает грустнее любой из написанных книг.