В то утро все встали поздно и у всех троих болела голова. У Лены от переживания за Настю и ее таблеток, а у отца с дочкой от того, что вчера каждый из них выпил лишнее. Степан с Махой заговорщически переглянулись, а Лена нервно звенела тарелками и была подозрительно молчалива. Она старалась не смотреть на Маху и косо поглядывала на мужа. Маха, как обычно, навела себе какао с молоком. Растворимый напиток имел сильный привкус соды.
Вот сука! подумала Маха.
Тетя Лена, а почему вы пьете не какао? Что, на зеленый чай перешли? задала Маха совершенно невинный вопрос, но в ответ Лена просто взбесилась.
Тебе-то какое дело?! Что ты всюду суешь свой нос?! Вечно что-то вынюхиваешь! начала она кричать на Маху.
Лена, что с тобой?! Успокойся! Маха ни в чем не виновата! Что ты на нее набросилась? удивился странному поведению жены Степан.
А ты, предатель, вообще помолчи! Вечно защищаешь свою Маху! заорала она на Степана и с размаху швырнула тарелку в стену.
Лена, ты выпила свои таблетки от нервов? спросил Степан. Ты ведешь себя как буйная помешанная, честное слово! Не позорься!
Мне уже никакие таблетки не помогают! Моя дочь при смерти, а тебе хоть бы что! Носишься со своей рыжей! крикнула она, с нескрываемой ненавистью глядя на Маху.
Господи, да сколько же соды она положила в какао?! Полбанки высыпала гадина, что ли? Похоже, это должна быть моя последняя чашечка какао в этой жизни, подумала Маха, ужаснувшись реальности кошмара, происходящего наяву. Интересно, а содой можно отравиться?
Маха сделала еще один глоток ужасного на вкус напитка. От него ее реально замутило, особенно после вчерашнего. Степан на секунду отвернулся, а Лена стояла спиной к Махе. Воспользовавшись шансом, Маха выплеснула содержимое своей чашки в стоявший рядом на подоконнике цветочный горшок.
Зря вы отказались от какао, тетя Лена. Очень вкусно. Пожалуй, я выпью еще полчашечки, сказала Маха, откровенно издеваясь над отравительницей.
У Лены радостно вспыхнули глаза. Она сразу успокоилась и с самым милым видом предложила:
Позволь, я сама тебе сделаю какао? Прости, что я сорвалась, Маха. Из-за Насти я сама не своя.
Да, я не сержусь, тетя Лена. Я же все понимаю, примирительно сказала Маха, беря из рук Лены чашку, в которой должна была раствориться ее смерть.
Маха заставила себя проглотить содержимое чашки. Вдруг она резко встала, потом снова села, как будто у нее закружилась голова.
После вчерашнего нужно было пить пиво, а не какао, шепнул ей на ухо Степан.
Маха рассмеялась, но тут же схватилась за голову.
Что-то мне нехорошо. Я, наверное, пойду, прилягу, сказала она, увидев напоследок торжествующее лицо Лены.
Иди, отдохни, моя хорошая, ласково произнесла тетя Лена, мило улыбнувшись ей на прощание.
Как будто сказала: «иди и сдохни», мысленно усмехнулась Маха. Ну, все! Я пошла умирать! Ха-ха! Прощайте, суки!
Маха встала из-за стола и медленно, неуверенно, цепляясь за перила, поднялась по лестнице. Она захлопнулась в комнате Кеши и стала ждать, что будет дальше. Внизу вначале было тихо, потом голоса стали громче. Лена за что-то громко кричала на Степана.
Ты бесчувственная сволочь! Твоя дочь, Настя, уже никогда ничего не скажет, ты это понимаешь? разъяренно орала Лена. Тебе все равно, да? С горя вчера нажрался и доволен, да?
Если не заткнешься, я тебя собственными руками придушу, наконец, не выдержал героически молчавший до того Степан. Бешенная сука, вот ты кто!
Лена не выдержала. Она больше не могла контролировать свои нервы. Лена схватила со стола нож и резко ударила Степана в грудь. Он вскрикнул и удивленно на нее посмотрел. Лена при виде крови возбудилась еще больше. Она снова ударила Степана, потом еще и еще. Она безжалостно била ножом, нанося удар за ударом, била в грудь и живот еще совсем недавно любимого человека и при этом дико хохотала.
Слышавшая все из своей запертой комнаты Маха поняла, почувствовала, что там, на кухне, происходит нечто ужасное. Крики сменились сумасшедшим смехом. Потом послышался какой-то шум. Это на пол упало окровавленное тело ее отца. Лена, вся забрызганная кровью Степана, окончательно обезумела. Она бегала по дому и хохотала. Маха сидела неподвижно заледенев от ужаса, боясь шевельнуться и выдать свое присутствие на этом свете. По логике вещей, она уже должна была умереть. Маха слышала, как скрипнула дверь в ванную комнату. Это Лена пошла в душ, чтобы смыть с себя следы преступления. Дверь ванной снова скрипнула и Маха затрепетала, услышав шаги Лены за своей дверью. Несколько минут было абсолютно тихо. Это Лена прислушивалась к тому, что происходит за дверью. Она повернула ручку двери, но та оказалась заперта изнутри. Раздраженно пнув дверь ногой, она ушла в свою комнату, что-то невнятное бормоча себе под нос. Маха услышала, как Лена совершенно спокойным голосом вызывает такси. Минут через пятнадцать такси подъехало к дому и Лена при полном параде, хорошо одетая и накрашенная, села в машину.
Куда это она собралась? озадаченно смотрела Маха на садящуюся в такси Лену.
Такси с ее «убийцей» уехало и Маха рискнула спуститься вниз. Она не смогла сдержать дикий крик, увидев Степана в луже крови посреди кухни. Ирония судьбы заключалась в том, что на этом же месте менее двух лет назад в состоянии гипнотического транса Виктор зарезал ее мать. Маха бросилась к отцу. Он еще был жив. Она вытащила из его кармана телефон и позвонила в скорую и полицию. Степана забрали в реанимацию. Шестнадцать ножевых ранений, но он все еще был жив. В это трудно было поверить. Врачи пока ничего определенного сказать не могли.
Полиции заплаканная перепуганная Маха сказала, что ее папа и его жена часто ругались. За завтраком они снова скандалили и она, чтобы не слышать их крики, пошла к себе в комнату и слушала музыку в наушниках.
Что за дом такой? То женщину зарезал обезумевший муж, теперь свихнувшаяся жена решила прикончить муженька. Просто какой-то проклятый дом из ужастика. Хуже, чем в «Паранормальном явлении», цинично пошутил полицейский.
Еще бы! Шестнадцать раз пырнуть ножом благоверного! Так могут только женщины, заметил другой полицейский. Темпераментная дамочка!
А где эта Лена Геннадьевна Махова? Скрылась с места преступления, значит, объявляем в розыск, сказал первый полицейский.
Можно я скажу? робко спросила Маха. Думаю, она поехала к Насте в больницу. Я назову адрес.
А кто такая Настя? поинтересовался первый, старший по званию полицейский.
Дочь тети Лены, ответила дрожащая Маха. Она разбилась на мотоцикле, вот тетя Лена и сошла с ума от горя. Ах, бедный папа! Надеюсь, он выживет.
Полицейские поехали в больницу. По пути старший полицейский, который в свое время выезжал на убийство Нины, заметил:
Да Бедная девочка. То отчим прирезал мать, теперь мачеха захотела убить отца.
Что-то я не помню эту девчонку. Когда убили мать, ее не было в городе? спросил младший по званию полицейский.
Девочка лечилась в клинике от наркозависимости, ответил старший полицейский.
Ну и семейка! рассмеялся старший по званию полицейский.
Когда полиция подъехала к больнице, там уже были их московские коллеги. Оказалось, что какая-то женщина, обезумев, убила свою дочь инвалида, а затем покончила с собой. Сухо описанное в полицейских протоколах и отчетах двойное убийство являлось душераздирающей драмой для ее непосредственных участников. Лена, будучи уверенной, что она отравила Маху и зарезала Степана, прямиком направилась к Насте в больницу. Лена решилась разом положить конец всему и всем.
Скоро придет конец твоим мучениям, моя золотая, сказала она, поцеловав по-прежнему прекрасные ручки свое доченьки.
В ответ Настя что-то промычала. Лена не смогла сдержать слезы, хотя поклялась себе не поддаваться слабости. Настя с бессмысленным выражением лица смотрела на мать, когда та делала ей смертельную инъекцию и заснула мертвым сном, так ничего и не поняв. Последним действующим лицом разыгравшейся драмы была сама Лена. О себе она тоже не забыла, сделав такой же укол, как и Насте. Лена легла на койку рядом с телом любимой дочери, и навеки закрыла глаза, продолжая крепко держать Настю за руку. Без Насти ее жизнь потеряла смысл. Без любимой дочери ей не нужен был ни этот проклятый дом, ни муж, ни Москва. Все потеряло смысл. Без Насти никто не заслуживает права жить, особенно эта наглая рыжая тварь, дочь Степана, Маха. Такого рода мысли вертелись в больной голове Лены и это стали ее последние мысли.