Седой? нахмурился я. Не хватало мне кроме всех прочих жизненных сложностей, свалившихся на меня за короткий промежуток жизни, заиметь в длинном списке людей, которые хотят меня убить еще и вора в законе, который держит весь лагерь под своей властью.
ДаТак что я б на твоем месте, значит вздохнул Головко.
Увы, я все сказал, поняв к чему клонит сержант, опередил его я, сотрудничать с вами не буду, хоть и бывший сотрудник.
Жаль, парень ты неплохой, но с таким характером долго в зоне не протянешь.
Постараюсь! отрезал я. Мы дошли до нашего отрядного барака, где на крыльце суетились те, кого оставили следить за печкой-буржуйкой и порядком. За платок спасибо! кровь идти перестала, затянувшись бледно-красной сукровицей. Постираю, отдам.
Себе оставь! махнул рукой Головко. Он тебе еще ни раз, чувствую пригодится, значит
Да что вы
Будет хуже, прервал он меня строго, разрешаю обратиться напрямую к военврачу за помощью. Скажешь всем Голова разрешил, вздохнул он и вдруг хитро улыбнулся и подмигнул мне, будто все уже знал про нас с Валей. От этой улыбке мне стало страшновато. Насколько этот человек здесь много значит, если знает все и про всех секреты?
Спасибо.
В зоне нет «спасибо», есть благодарю! наставительно заявил сержант, похлопав меня по плечу. От его мощного удара я чуть не завалился постыдно в бок. Ох и здоров был медведь!
Благодарю! поправился я, поднимаясь на поломанное крыльцо барака.
Махнув рукой в ответ, Головко широким шагом зашагал прочь, вскоре скрывшись в конце своеобразной улицы, образованной отрядными бараками. А я долго провожал его взглядом, не понимая, как отношусь все же к этому человеку? Можно ли ему доверять? И чего он от меня хочет?
ГЛАВА 19
Старший лейтенант госбезопасности Ковригин вышел от нового начальника лагеря несколько озадаченным. С одной стороны мотивы его были понятны и ясны,ревность, молодая загулявшая супруга, а с другой все это очень походило на дешевые любовные романы, которыми завален с головой гнилой капиталистический Запад.
Сколько в нашей стране исправительных лагерей? Сотни, тысячи? Куда ни глянь, повсюду стоят вышки с высокими заборами, лают сторожевые овчарки и медленно, понурив голову бредут заключенные по прихоти ГУЛАГа на очередную капитальную стройку века, истощенные, голодные, заморенные тяжелой физической работой и плохим питанием. Да что там плохим, ужасным!
А тутТут чудо какое-то! Из многих сотен лагерей и обманутый муж, и неудачливый любовник, и даже неверная жена попали в один и тот же ТемЛаг! Такое случается либо раз на миллион, либо по причудливой прихоти фортуны, а именно указанием свыше Если это просто везение, или невезение, кому как посмотреть, то это еще пол беды. А вот если это указание свыше? Что тогда? Чем руководствовалось высшее начальство, собирая всю эту троицу здесь? Может у них были какие-то свои, высшие соображения? И не помешает ли Ковригин, соглашаясь помочь Коноваленко ликвидировать Клименко, этим самым соображениям?
От этой простой мысли, лейтенант даже растерялся. А что если все верно? Что если эта ссылка. Лишь подковерная игра тех кто сидит за кремлевскими стенами? Не поставит ли Ковригин и без того на своей не совсем удачной карьере окончательный и бесповоротный крест, согласившись на помощь?
Он немного помялся, краем глаза заметив, как вертухай на вышке подобрался, сделав строгий и непреклонный вид зашагал с винтовкой, осматривая периметр.
Делает вид, что работаетС легкой толикой удовлетворенности подумал про себя Ковригин. Его боялись в зоне. Не каждый мог потягаться с ним авторитетом и властью здесь, разве что Головко, да начальник.
А что он собственно теряет? Вернулись мысли к Коноваленко и его предложению. Ну, будут недовольны им в МосквеНу, пожурят немногоВ любом случае все шишки посыпятся на капитана. А он что? Он всего лишь выполнял приказ вышестоящего начальства. Нет ничего лучше, чем прикинутся простаком в такой вот ситуации. Зато плюсов от помощи Коноваленко вырисовывается море. Во-первых, убойный компромат. Крючок, на который можно подхватить «хозяина» выглядел, если не стальным, то железным уж точно. Во-вторых, оказав услугу раз, можно попросить ответную через некоторое время и не быть при этом нисколечко обязанным. Вообщем, если прикинуть, то из минусов лишь туманная перспектива не самого ужасного наказания, а из плюсовПлюсов много. По крайне мере два точно.
Папироса медленно стлела, припалив кончики пальцев. Задумавшийся Ковригин ругнулся и выбросил ее в снег, где она зашипела, потухнув.
Была не былаЖивем один раз! он осмотрелся по сторонам и двинулся в сторону барака ШИЗО, где прописался почти на месяц осужденный Кислов. Вертухай на вышке проводил его напряженным жгущим спину взглядом, облегченно выдохнув, тут же отставил винтовку в сторону, присев на невысоком табурете, с удовольствием закурив. До конца смены оставалось еще два часа.
Узкие дорожки, натоптанные, как звериные тропы в лесу, рассекали Темлаг на несколько небольших частей. Самые оживленные «трассы» были утоптанны не хуже асфальтовых дорог, особенно те, по которым водили отряды в промку, а вот путь в ШИЗО не пользовался особой популярностью у обитателей лагеря. Так что пробиваться к Кислову на разговор пришлось по щиколотку в снегу. Сапог с хрустом проваливался по насту, приходилось высоко поднимать ноги, сметая полами шинели недавно выпавшие снежинки.
Барак для проштрафившихся заключенных находился в самом дальнем уголке лагеря, чуть в стороне от остальных. На небольшом пригорке, заметном издалека, как избушка на курьих ножках, расположился длинный, разделенный на три части сарай, сбитый из плохо оструганных досок, сквозные щели в котором были видны издалека. Левее от сараяпост охраны. В нем постоянно пять солдат и старший наряда. Двое из смены постоянно патрулируют местность вокруг барака. Заступить сюда на дежурство означало попасть в жуткую немилость к руководству лагеря. Сюда обычно ссылали пойманных в карауле пьяных, самовольщиков и прочих неудачников для исправления.
Вокруг барака несколько десятков метров мертвой зоны. Летом она обязательно опахивалась, чтобы в случае побега могли найтись следы, зимой в ней никто нарочно не убирал снег. В итоге возле ШИЗо выросли сугробы почти по окна и лишь на входах оставалась почищенной узкая тропинка.
Мертвую зону опоясывали три ряда колючей проволоки, расположенной в разных уровнях. На отдельных кусках ее для оповещения о попытке побега подвешаны в хаотичном порядке пустые консервные банки, ложки и прочая ненужная утварь. Чуть правее барака громоздилась вышка с пулеметчиком. Правда, сейчас его Ковригин, подошедший к прорезе в колючке не рассмотрел. Может было далеко, а может сволочь этакая, спрятался от холодного ветра за стенами вышки. Не ожидая, что комиссар явиться сюда с проверкой.
Дежурная смена, справедливости ради, бродила вокруг сарая, мирно беседуя о чем-то, завидев его они вытянулись в струнку и браво гаркнули.
Дежурный по ШИЗО на выход!
Никакой реакции! Двери сторожки оставались закрытыми.
Дежурный на выход! обеспокоенно поглядывая на крыльцо, закричали они.
Лишь с третьего раза, выпустив облако сизого пара из дежурки, навстречу Ковригину вылетел сержан Косько, на ходу застегивая распахнутую до пупка гимнастерку.
Товарищ старший лейтенант госбезопасности, дежурный по ШИЗО сержант Косько! За время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло! По списку три заключенных. Все в наличии! Нарушений режима нет! Докладывал
Спишь, Косько? усмехнулся недобро Ковригин, поправляя ослабший ремень сержанта. Крепко спишь
Никак нет!
А ведь за это сюда и послан! Наказан! И опять за старое
Товарищ начал Косько, виновато потупив глаза в снег, оправдываться.
Ладно, радуйся, что я по делу в твою вотчину Ковригин отодвинул в сторону сержанта и шагнул к штрафному изолятору. Мне нужен заключенный Кислов. Есть такой у тебя?
Так точно! рявкнул счастливо вертухай, радуясь, что в этот раз его пронесло и наказания не последует. Камера номер два! Заключенный Кислов наказан за нарушение режима, драка, срок тридцать суток!