Коноваленко решил не торопиться. Замер у порога, рассматривая кабинет. Несколько дорогих картин с фривольными сюжетами, совсем непролетарскими, письменный стол из красного дерева, за которым Ежов казался совсем бы крохотным, над ним портрет Иосифа Виссарионовича Сталина. Ряд стульев у стены для посетителей попроще. В другом углу, возле портьеры спрятался журнальный столик и два кресла для гостей поважнее. На столике стоит графин с вином и два бокала, пепельница. Наполовину заполненная окурками от папирос.
Что же вы товарищ Коноваленко, не сумели оправдать доверия партии? наконец произнес Ежов, поворачиваясь к Андрею, выдержав долгую томительную паузу, видимо, для того, чтобы привести собеседника в тревожное психо-эмоциональное состояние. Слова Николай Иванович растягивал, подражая Сталину, но того эффекта не выходило. Вместо уверенного баса с легкими нотками грузинского акцента получалось визгливое истеричное подвывание.
Виноват, товарищ нарком смутился Андрей. Я не совсем понимаю о чем идет речь. Золотовалютный резерв Украинской ССР сохранен, перевезен в управление НКВД. Банда налетчиков, терроризирующая весь город и область, разгромлена. Информатор в рядах органов арестован. Насколько я знаю, ведется следствие по его делу
Ты мне ваньку тут не валяй! рявкнул Ежов, грохнув небольшим кулаком по столу. Его острые черты лица от гнева еще больше обострились. Щеки пошли красными пятнами, спускающимимся на шею под гимнастерку. Все я знаю про ваши успехи, товарищ майор!
Старший майор! поправил его Коноваленко. Будь он более трезв вчера, возможно сдержался бы от комментариев, но вчера, как и позавчера и четыре месяца назад он беспробудно пил, потерял хватку, и чувство опасности, позволившее сделать ему карьеру в рядах гэбистов, подвело его.
Майор! разозлился Ежов еще больше. Глуп ты сильно для старшего майора. Рылом не вышел и мозгами, которыми, если бы пошевелил, то, непрееменно понял бы, что я все знаю о твоих чудачествах в Харькове!
Не понимаю
Заткнись, сука! Ежов бросился к нему, сжжав кулаки. На секунду Коноваленко показалось, что истеричный нарком его ударит, но тот сдержался, лишь снизу вверх посмотрел ему в глаза. Думаешь, я не в курсе, что банду организовал не твой Клименко, которого ты арестовал только потому, что он трахал твою жену, а тот другой, убитый лейтенантом? Или, как ты решил отомстить, сделал из Конопатова героя, а этого приказал посадить в холодногорскую тюрьму и следователя приписал такого, который точно выбьет из него нужные показания не мытьем, так катаньем? Про твои пьянки не знаю?
Я
Ты, майор, дурак! процедил Ежов, почти так же мгновенно успокоившись, как и разозлившись. Просрал такую карьеру из-за бабы Бабаона ж такаяОт нее не убудет. Ну, попнулся туда лейтенант по молодому делу, что с того? Найди себе других! Николай Иванович сплюнул недовольно поморщившись. Ты думаешь я никогда своей жене не изменял или она мне? Но мы живем вместе, понимая, что это выгодно не только мне, но и ей. А ты Проморгал крота у себя под носом, чуть не проел золотой запас республики, воспользовался служебным положением, подтасовал факты, обвинил невиновного человека.. А ведь его может расстреляют, майор? прищурившись, наблюдая за реакцией Андрей Викторовича, проговорил нарком. государственная измена дело такое Не жалко, а? У него мать-старушка. Все письма мне пишет, мол, простите, помогите пояснил он, заглядывая в глаза майору. Вижухочешь ты этогоДа, вот хрен тебе! улыбнулся Ежов. Еще я не исполнял прихоти мужей-рогоносцев! Нарком!
Андрей терпел, сжав до скрипа зубы. Он понимал, что Нарком его выводит нарочно, оскорбляет и злит, чтобы посмотреть его реакцию. Но позволить себе ответить не мог. Впитанное с молоком матери чинопочитание, безотчетный страх перед всемогущей властью этого человека делали его покрным и терпеливым.
Не расстреляют паренька задумчиво проговорил Ежов, отходя к столику с вином. Он загорался, истерил феерично, мгновенно, и почти так же успокаивался, что выдавало в нем серьезные проблемы с психикой. Но наказание он свое получит, как и ты, майор
Готов понести
Понести может корова от быка, а ты будешь наказан!
Виноват! Андрей Викторович старался не смотреть на наркома, уставившись в одну точку, он мечтал только об одном, чтобы это все быстрее закончилось.
То, что старшим майором ты уже не будешь, ясноОтправишься через пару дней к своему новому месту службы! Николай Иванович налил себе в графин немного вина, залпом опрокинул его в себя, даже не поморщившись. Коноваленко вдруг понял, что его опасения о том, что Ежов может услышать его перегар были абсолютно беспочвенными. Нарком сам страдал от похмелья и запах алкогол почуять не мог. На столе предписание, уже подписанное
Слава БогуВыдохнул мысленно Коноваленко. Он ужасно боялся расстрела. В неспокойные времена, царившие вокруг, человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша, а расстреливали в нашей стране и за куда меньшую провинность, а потому новое назначение показалось ему чуть ли не благодеянием со стороны органов госбезопасности.
Может посмотреть донесся откуда-то издалека голос Ежова. На Андрея накатила теплая волна расслабленности. Ноги слегка подкосились, нечеловеческое напряжение спало. Он пошатнулся и сделал несколько неловких шагов вперед к столу, чувствуя спинным мозгом, как нарком наблюдает за ним, с легкой улыбкой на тонких бледных губах.
ШагНе торопись! Одернул Коноваленко себя. Ты и не в таких переделках бывал. Где же оно?
Назначение искать долго не пришлось. Узкая, как справка, бумага лежала прямо посреди стола. Под печатью с потекшими чернилами размашистым почерком Ежова было выведено: « Направить майора государственной безопасности Коноваленко Андрей Викторовича для усиления и контроля, а так же организации работы на местах в Главное Управление Лагерей СССР. Назначить майора Коноваленко Андрей Викторовича начальником лагеря за номером 32 Мордовского Управления Лагерей СССР. Прибыть на место новой работы майору Коноваленко не позднее семи суток с момента вручения данного назначения. Начальнику хозяйственного сектора МордЛага товарищу Петрову организовать содействие майору Коноваленко в обустройстве на новом месте. Нарком Государственно Безопасности СССР Ежов Н.И.»
Андрей облегченно выдохнул. Судя, по ехидным замечаниям Ежова. Он ожидал намного худшего. Понятно, что на карьере поставлен жирный крест, что из Мордлага в НКВД не возвращаются, но он жив! Он жив и не будет расстрелян! Это самое главное
Вижу, рад! расстроился заметно нарком. Видимо, он все же ожидал слез, просьб о прощении и клятв о заверении в вечной верности и личной преданности, но при всех своих сволочных качествах Коноваленко был человеком принципов и никогда не перед кем не унижался. Не расстреляли, и слава Богу!
Так точно, товарищ нарком! собрался с мыслями Андрей. Рад служить Родине, где угодно.
Похвально! улыбнулся Ежов. Посмотрим, может годика через два Если не сопьешься, майор, может и вернем тебя
Как жеПодумал Коновленко. Это ты расскажи кому другому, кто в нашей системе первый год работает. Не возвращаются с Мордлага, никто и никогда!
И жинку свою прихвати туда! Тяжело ей будет здесь одной, с сыном-тоИ сына туда же, насмешливо кивнул Ежов.
Но
Ты представь, начнутся наветы, в школе сыном врага народа дразнить будутСлушок-то прошел прищурился нарком. А в Мордлаге он за тобой, как за каменной стеной будет.
Так точно, товарищ нарком! обреченно кивнул Коноваленко. Сссылка, самая, что ни на есть ссылка
Благодарить не надо! Службой благодари! совсем уже весело рассмеялся Николай Иванович, и в его глазах запрыгали бесовские огоньки, от которых стало жутковато даже такому бывалому офицеру, как Андрей. Да поспеши! Семь суток только с виду срок немалый, а кинешься, пролетят, как один день
Майор кивнул, затоптался на месте. На душе было горько и противно. Будто его только что смешали с грязью. Вся его жизнь, вся его карьера полетела ко всем чертям росчерком одного пера. Внутри образовалась обреченная сосущая пустота. Едва сдержав эмоции, Андрей попросил разрешения отправиться немедля.