Никогда не женитесь на одноклассницах, мужики. Кличка «Паспарту» приклеилась ко мне в седьмом классе, когда на вопрос учителя «какой самый главный документ в России», я с последней парты трижды ответил: «Паспорт». А он имел ввиду Конституцию.
До конца третьей четверти я был просто «Паспорт», а накануне восьмого марта, когда делали подарки девчонкам и оформляли их гребаным паспарту Ну, вы поняли.
Короче, никогда не женитесь на одноклассницахпогонялово будет звучать в очереди, на пляже, в постели, будь вы уже двадцать лет как закончили школу.
Я подобрал съехавший на пол край хрусткого одеяла, сел, повернул выключатель светильника на минимум.
Че те надо, Синицына?
Натка надула губы, шмыгнула носом.
Мы же в отпуске. В кои веки без детей Опять жеюбилей завтра, хрустальная свадьба. Давай как-нибудь романтично?
Что романтично? не понял я. Лучше б не спрашивал.
Натка покраснела, на лбу выступила испарина. Вытащив руки из-под одеяла, она вцепилась в край пододеяльника. Набравши в грудь побольше воздуха, выпалила:
Хочу, чтобы ты взял меня властно.
Не, Натка в целом-то у меня адекватная. Бухгалтер, зарплату людям начисляет. В декрете дважды отсидевшая. Толстого любит, опять же. Но что-то в ней переменилось за эти шесть месяцев после Нового года. Томное поблескивание в глазах. Долгий взгляд. Прерывистое дыхание.
Как-то иду по коридору, она у зеркала вертится. Развернется и как шлепнет меня по ягодицам
И, главное, посоветоваться не с кем. Не с мужиками же обсуждать, в самом деле.
Наташ, ты конкретнее выражайся. Что значит «взял», как именно «властно»? тянул время я.
Натка подготовилась, даром что ли отличница, достала из-под подушки электронную книгу, которую я ей подарил на Новый год, сунула мне под нос:
Вот так. Примерно, и покраснела.
Я поправил подушку, подвинулся ближе к лампе и, добавив мощности светильнику, нацепил очки.
«Он перехватил мои запястья, властно закинул их за голову», прочитал я. Заметив знакомое слово, перечитал. Покосился на Натку: супруга, закусив губу, барабанила пальцами по пододеяльнику. Я вернулся к тексту. «Я возьму тебя здесь и сейчас, лучше не сопротивляйся», увидел я еще одно искомое слово.
Натка, я отложил «инструкцию», повернулся к притихшей жене. Подкрался к укутанному в одеяло бедру, тихонько ткнул пальцем. Ты нафига себе это в книжку закачала?
Супруга фыркнула, подобралась и ловко выскользнула из-под моих ладоней. Нацепила на округлые плечи халат.
Дим, мы с тобой пятнадцать лет в браке. Ты у меня первый. И единственный, на всякий случай уточнила она, но ведь это же не значит, что я не хочу никакого разнообразия?!
Какая-то логика в этом была. Но мотивация явно «провисала».
Почему разнообразие вот в таком виде должно выражаться? я кивнул на электронную книжку.
Натка запахнула халат, нервно тряхнула волосами:
Потому что я хочу так. Попробовать. Один раз.
А если мне понравится? И ты во мне разбудишь мачо? Чего мы с ним будем делать? я прищурился.
Наташка моя покраснела. Выдохнула и решительно сказала:
Будем его ублажать.
По работе я привык договариваться что называется «на берегу», до заключения сделки. Желательно письменно. Этот вариант, конечно, подошел бы идеально и в этой ситуации. Но Натка застала меня врасплох, и бумаги под рукой не было.
Так, давай уточним, я хотел хотя бы проговорить все условия. Ты желаешь получить такой секс, за который в приличном обществе мужику полагается уголовная ответственность. Верно?
Наташка насторожилась:
Ну, это же со мной. Я же согласна, растерянно отозвалась она и присела на край кровати.
А на тебе не написано, что ты согласна, и что ты моя, отрезал я. Но это не важно. Раз хочешь, значит, получишь.
Я выбрался из-под одеяла, демонстративно прошел к шкафу, достал парадные джинсы. Развернувшись к Наташке, надел прямо так, без белья. С удовольствием отметил, как у жены округлились глаза, в серой дымке бенгальскими огнями загорелся страх и сомнение, рот приоткрылся.
Дим Ты чего задумал?
Поправив поясне ожидал, что швы так царапаются и трутя схватил с полки свежую футболку. Направился к двери: не будить же в себе властелина при Натке.
Ди-им!
А! Эту Инструкцию свою давай! Эффектный выход не получился. Ну и фиг с ним. Наташка и так, кажется, дар речи потеряла. Потянулась за книжкой, передала мне. В глазахполный вакуум. Жди тут.
Кажется, я начал входить в роль.
* * *
Итак, что у нас есть?
Один тридцатипятилетний начальник одного не очень крупного строительного бизнеса и одна его уже пятнадцать лет как жена. Которую он знает по факту двадцать пять лет. Он помнит ее прыщи. Помнит ее с нулевым размером груди. Он помнит ее с токсикозом. Видел пьяной, уставшей, невыспавшейся, ненакрашенной, сильно накрашенной, болеющей гриппом, после родительского собрания.
Двадцать пять лет. Целая жизнь!
Я спустился на первый этаж сонного анатолийского отеля. В баре уже почти не было посетителей, бармен приветливо улыбнулся и сообщил, что через сорок минут они закрываются. Мне, может, и хватит.
В Наташку я втрескался в восьмом классе. После летних каникул она пришла с огромным букетом, в мини, едва прикрывавшем попу, и жуткой блузке с необъятным жабо. Она была отличницей, а яПаспарту. Я не решался к ней подойти весь восьмой класс. А в конце года, в последний учебный день, она сама подошла ко мне и спросила:
Дим, а ты с родителями когда на дачу уезжаешь?
Вот так просто. Не «Паспорт», не «Паспарту», а «Дима». Я, кажется, забыл, что умею говорить, промычал в ответ что-то невнятное. И на дачу с родителями в то лето я не поехал. Мне было пятнадцать. Я устроился на стройку, таскал гвозди и пеньку, бегал мужикам за пивом. А она ждала меня в сквере после «работы», и мы шли в кино. Или гуляли на набережной.
Я вспомнил, как поцеловал ее в первый раз. Я понтовался перед ней, забрался на парапет моста. И шлепнулся, конечно. Пострадало самомнение, и чуть оцарапал руки. Натка взяла их в свои ладошки и долго дула на присыпанную мелким песком ранку. Так близко, что я слышал, как в панике бьется ее сердце. Она подняла голову, я наклонился и коснулся губами ее губ.
Думал, даст по шее.
А она замерла. Даже дышать перестала. И сердце в ее груди бухнулось и тоже застыло. На мгновение. На миллисекунду. А потом она распахнула глазищи, и я спекся окончательнопоклялся, что Наташа будет моей женой.
У нее они странные, глаза. Серые, с дымкой. Камень такой есть похожий, раухтопаз. Я подарил ей в прошлом году кольцо с ним. Не знаю, чего не носит. Спросить как-то неудобно: вдруг, не понравилось.
Самое главное. Она же тоже у меня первая. Хоть и не знает об этом.
В школе еще учились. Уже два года, считай, встречались, за ручку ходили. А тут майские праздники. Сирень цветет, запах над Москвой оглушительный. Солнце. А Натка с ангиной. Температура под сорок. Мать ее позвонила, попросила присмотретьее саму на работу срочно вызвали. Пришел, а Натка вся такая измученная, несчастная. Говорит, почитай химию, а то боюсь, отстану сильно.
Ну и почитали. Дочитались, в общем.
Даже сейчас помню, как она звенела в моих руках. Как вздрагивали острые нескладные плечи, как темнели глаза. Господи, мы ж не умели ничего тогда, ничего не знали. И вот поди ж ты, столько лет, а будто только вчера.
И как вот это все я могу «взять», еще и «властно»?
Еще будете? спросил бармен. Бар совсем опустел, но он не прогонял меня. Присел напротив, придвинул бокал, наполненный доверху льдом.
Я кивнул.
Парень плеснул горьковатый и на вкус, и на цвет напиток, посмотрел с интересом.
У вас завтра юбилей свадьбы, не спросил, а именно сообщил. Я удивленно оторвал глаза от искрящегося бокала. Парень улыбнулся широко: На ресепшене предупредили, у нас с этим строго. Весь персонал в курсе, как выглядят постояльцы с «важными датами»: день рождения, день свадьбы
«Капитализм с человеческим лицом», некстати мелькнуло в голове.
Выпейте со мной, предложил вслух. Парень все-таки из-за меня на работе задерживается. У вас девушка есть? спросил.
Бармен улыбнулся еще шире. Похоже, он надо мной потешался.
Есть, ответил, но ведь спросить вы хотели не об этом. Валяйте, экстренная психологическая помощь входит в пакет услуг. Я ведь все-таки будущий психолог.