Я пожимаю плечами. Фемки из группы захвата идут в глубь ангара и приглашают меня пройти с ними. Ангар соединен с несколькими жилыми модулями, в одном из которых я подключаю телефон. В модуле тепло. Ряды коек напоминают казарму. Койки плохо заправлены. В конце ангара видна тумбочка с гербом над ней.
Здесь раньше казарма была, объясняют мне. Можешь вон там раздеться.
Я снимаю пуховик и бросаю его на одну из коек.
Давайте перекусим и потом поговорим. Времени у нас совсем немного, поэтому надо спешить. До завтра мы не можем ждать, говорит главная. Она сняла пуховик и осталась в свитере, под которым перекатываются мускулы. Прическа ершиком и коренастая фигура придают ей сходство с одним качком-инцелом, который подкатывал ко мне на днях в фитнес-клубе.
Ладно, говорю я. Где тут туалет?
Туалет оказывается без трех морских ракушек. В нем сохранились запасы старой армейской туалетной бумаги с гербами, трухой рассыпающейся в моих руках. Глаза в зеркалекрасные, заплаканные. Тушь потекла. Ужасно. Мицеллярной воды нет! Они что, блять, вообще не красятся? Мне приходится смывать косметику обычной. Хотя и она ужаснас каким-то мерзким бурым оттенком.
Каменный век, бормочу я.
Выйдя из туалета, я включаю телефон. Связи нет. WiFiWHOR. Запаролен. Оставляю смартфон заряжаться.
Прошу к столу. Проходите в столовую, говорит мне самая робкая из фемок, довольно пухлая, как и все они. Вероятно, она за повариху.
Столовая приятно удивляет меня. Я думала, что будут кормить липкими протеиновыми соплями типа овсянки из «Матрицы», но в столовой накрыт роскошный шведский стол. Это резко повышает мое настроение. Я за весь день ничего не елакроме хрустящих медовых мюслей с шоколадом и орехами AXA Crispy и половинки авокадо на завтрак рано утром, а потом авиабутерброда со спредом и паштетом из свиной шкурки и копыт. Я беру стильный металлический поднос со множеством выемок и наливаю в них супы со шведского стола: суп из двух больших петухов, называемый диетическим, суп из четырех куропаток, заправленный капустой, бульон из шести вольерных голубей, бульон из петушиных гребешков. Основными блюдами беру соболятину и половину ястреба, цыпленка под трюфельным соусом. Настоящее мясо, а не искусственная подделка! Все бесплатно! FREE! Я в восторге. Кладу себе санкционные сыры с голубой и розовой плесенью. На десертчиз-кейк. Запивать буду компотом.
Собрав на своем подносе гору всего, я, абсолютно счастливая, сажусь за один из столов рядом с главной и приступаю к трапезе. Все жадно набрасываются на еду, жуют и глотают. После крайнего куска ястреба я решаю сделать паузу:
Откуда такая роскошь? спрашиваю я, вытирая рот. Видели бы вы столовку «Росинноваций»! Дают миску крахмала и пару шариков соевого мяса, а стоит как хороший бизнес-ланч.
Нас масоны спонсируют и фонд Сороса, смеется главная.
Рептилоиды, поддакивает кто-то.
На самом деле, говорит главная, вступишь в наши ряды и все узнаешь.
Если будете так кормить и зарплату платить, то я серьезно задумаюсь об этом, говорю я, высоко воздымая над столом наколотый на вилку кусок сыра с розовой плесенью.
Я так обожралась, что с трудом воспринимаю новую информацию. Предстоит серьезный разговор и я наливаю себе кофе. Потягивая кофе и оглядывая ряд сидящих напротив меня фемок, я замечаю странную вещьвсе они очень похожи друг на друга. Плотные, приземистые, с круглыми носами и квадратными головами, они отличаются только цветом волосот розового у пресс-секретарши до прозрачного у главной. Все они в роговых очках. Все небольшого роста. Одно из лиц кажется мне смутно знакомым. Я никак не могу понять, где видела его. Наконец, воспоминание снимает с него очки и я понимаюэто та психиаторша из «Росинноваций», которая спрашивала, не лесбиянка ли я на медосмотре.
Ты же была в «Росинновациях», говорю я.
Я все жду, когда ты меня узнаешь? кивает она с улыбкой, Да. Это я про тебя рассказала.
И мы поняли, что тыта самая. Избранная, в духе Морфеуса говорит командирша.
А тебе ничего не будет? спрашиваю я врачиху.
Ну, на работе никто не знает, что я состою в организации. И сейчас у меня отпуск, отвечает врачка.
Мы бы еще поболтали и отдохнули, но у нас мало времени, не допускающим возражений тоном говорит командирша, Поэтому пройдем со мной. Я все объясню.
За нами идут пресс-секретарша и врачиха. Главная подходит к глухой стене в конце модуля, на которой криво висит фото с несколькими учеными в белых халатах. Лицо одного из них, огромного роста и атлетического телосложения, замазано белым корректором и перечеркнуто розовым маркером. Командирша поправляет фотографию и стена с жужжанием отъезжает влево. За нейбетонный коридор, в конце которого видна металлическая лестница вниз. Спускаемся. Я вижу лабораторию с несколькими креслами, напоминающими стоматологические. Несколько мониторов выключены, только один выводит розовый график на экран. Галогеновые лампы ярко освещают одно из кресел и у меня проходит холодок между лопаток. Я смутно ощущаю угрозу и начинаю волноваться. За креслом я вижу два чана высотой в человеческий рост, один из которых заполнен розовой жидкостью, пузырьки в ней поднимаются со дна. От чана к креслу тянутся черные жгуты, провода и прозрачные трубки.
Что это вы здесьговорю я, облизав пересохшие губы, изучаете?
В этой лабораторииничего. Это одна из базовых станций перекачки.
Перекачки?
Врач из «Росинноваций» заходит за кресло и включает какой-то датчик у чана.
Перекачки и перековки. Создания нового человека. Новой женщины. пафосно говорит командирша.
Зачем я вам? говорю я прямо. Хватит секретов.
Ты в курсе, зачем ты нужна «Росинновациям»? она игнорирует мой вопрос.
Ну, чтобытеряюсь я. Чтобы чтобы что? Чтобы на основании моих данных сделать антидепрессант. Я так поняла. То есть наоборот, депрессант, поправляюсь я.
А зачем он им? Мало на рынке депрессантов?
Будет еще один. Я не фармацевт, говорю я, не отрывая взгляд от чана с розовой жидкостью. Чувство угрозы не испаряется.
Медик возится с чаном, заполненным розовой жидкостью, подкручивая что-то.
Препаратэто только начало. С помощью него они планируют создать некую программу. Она лишит нас всех прав. Права выбора.
Я и так на выборы не хожу, говорю я равнодушно.
Я о другом. Я не о политике. Ты с подругамиподопытные кролики, понимаешь? Нам уже несколько раз удалось остановить их, но ни одна из вас не знала о конечной цели проекта. Ты не исключение.
Что значит «ни одна», спрашиваю я. Я же уникум. Таких больше нет.
Так они тебе сказали? горько ухмыляется она. Ты не первая. Третья.
А что стало с другими? спрашиваю я, заметив, что пузырьки в чане стали подниматься быстрее.
С ними все хорошо. Они сейчас в нашей команде. Поняли, что нельзя дать этим хуемразям. Дать выполнить их насильный замысел, в смысле.
А в чем замысел-то?
Мы не знаем! Мы видим, что они ищут, постоянно ищут таких как ты. Но мы перехватываем вас раньше. И они входят в нашу команду, горячо говорит она.
Ладно. Уговорили. Считайте, что я в вашей команде, говорю я. Вы меня домой вернете?
Я замечаю еще пару коренастых, крепко сложенных феминисток.
Ну хорошо, я откажусь от исследования, быстро говорю я, с контрактом у меня штрафы, но я что-нибудь придумаю
Почти все готово, говорит врач, опуская глаза, совсем как в тот день, когда я проходила у нее тест.
Не все так просто. Нам надо тебя спрятать.
Сидеть здесь в тундре? Я не хочу. Они меня не найдутя стараюсь дать вежливый отказ.
Нет. В тундре сидеть не придется. Мы предлагаем тебе Единство. Подлинную свободу. Новую жизнь.
Я молчу.
В этом чане, она подходит к емкости с розовым бурлящим раствором, штамм FEV.
Female Evolutionary Virus, говорит врач, Вирус женской эволюции.
Это вирус, защищённый белковой оболочкой, укрепленной ионизированными молекулами водорода, говорит главная, постукивая по чану толстым пальцем с коротким обгрызенным ногтем.
Я молча слушаю лекцию.