В этом нет ничего сверхъестественного, ласково ответила женщина, кладя руку на его руку. Иногда ты делаешь выбор, иногда выбор делает тебя.
Как быть с вытекающими оттуда обстоятельствами?
Никак. С прежней грацией она пожала плечами. Принимать, анализировать и двигаться дальше. Как еще? Они же, в конце концов, не родственники тебе и не сотрудники банка, чтоб предлагать тебе возможность измениться. Они в принципе ничего не могут предложить. Они лишь пробуют тебя на прочность, обтекают, если не находят прорех слабости и разрывают на части, если найдут хотя бы трещинку.
Трещинку можно найти в ком угодно, тем более, если на то есть время, тем более, если знать, где искать, нервозно бросил он, выстреливая глазами. Оркестр тем временем заиграл блюз. Более заунывной музыки невозможно было вообразить, однако несколько пар даже начали танцевать.
Женщина снова улыбнулась.
Ты руководствуешься эмоциями, заговорила она, обрамляя каждый свой жест мягкой грацией движений. Усмотри в этом чисто деловые разногласия. Ключевая фигурав любом случае одна. Устранить ее и вопрос решается сам собой.
Игорь впился в нее еще более горящим взглядом, поставил чашку подле себя и закурил. Повисла натянутая пауза. Женщина в ответ откинула голову и отпила из своей чашки. Ее волосы упали на плечи, и казалось, в этот миг для нее кроме кофе ничего не существовало. Игорь непроизвольно вспомнил, что ему уже доводилось неоднократно ранее наблюдать и наслаждаться, как она умела всецело отдаваться тому, что делала в данную минуту. В этом всегда была не только своя прелесть, но и какая-то опасность. Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; сама ярость, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала. Сейчас она еще и ждала. И ожидание это становилось для него почти невыносимым. Он снова затянулся и посмотрел в сторону. Луч прожектора освещения на миг ослепил его. Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, тут же отметил две персоны за столиком напротив. Он и она, оба с мотоциклетными шлемами. На входе за дверьми без сомнения еще парочка таких же. Да и по всему периметру, наверняка. Неплохой вариант, возбужденно подумал загнанный в угол некогда старший эксперт, а по совместительству продолжительное время правая рука Владимира Александровича. На мгновение он ощутил какой-то внутренний холод, трезво и бесстрастно давая оценку нынешней ситуации. Оттяжка возможна, он это зналмало ли существует уловок и шахматных ходов. Но он знал также, что никогда не воспользуется ими. Все зашло слишком далеко. Уловки хороши для мелких масштабов. Здесь же оставалось лишь одновыстоять, выстоять до конца, не поддаваясь самообману и не прибегая к уловкам.
Игорь огляделся. Минуя взглядом все красоты и тонкости присутствующий скептической одухотворенности, он снова вернулся к собеседнице.
Ты предлагаешь мне решить этот вопрос буквально?
Женщина окинула его внимательным взглядом, как если бы собиралась ответить, но потом передумала.
Что ты Разговоры о кровопролитии за столом портят мне аппетит, ответила она, не прекращая буравить своими глубокими золотистыми глазами, хотя, казалось, таила в них едва уловимую улыбку. Прямая, хрупкая, неподвижная. Нежная белая кожа, сквозь которую просвечивали голубые жилки. Она сидела напротив, всей своей анемичностью источая власть и спокойствие. Он не знал, объяснялось ли это тем, что, казалось, в тот момент ее совершенно ничто не волновало. Он лишь чувствовал это тепло, излучаемое ею, и понимал, насколько истосковался по нему за все эти годы. И сколь ни был бы злым ее язык время от времени, и сколь ни казалось бы каменным сердце, в ней всегда оставалось противовесом то самое тепло, непосредственность и непринужденное спокойствие, позволявшее ей то и дело совершать те вещи, которые делать по сути нельзя.
Эта игра не по мне, ответил он, не отпуская из рук сигарету. Я уже убил слишком много людей. Как любитель и как профессионал. И знаешь, что понял? Убийствами многого не добьешься. Это внушает лишь презрение, безразличие и неуважение к жизни, а смерть становится чем-то смешным и незначительным. Но смерть никогда не смешна. Она всегда значительна. А причины здесь второстепенны.
Я не люблю кровопролитие, ответила она, после того как вновь пригубила из чашки, медленно и спокойно. За кровь всегда приходится слишком дорого платить, а я человек деловой. Затем помолчала немного. Кто часто убивал, не станет убивать из мести. Тем более из-за любви. Об этом не было и речи. Но ты один стоишь целой армии. Ты вполне можешь заняться этим делом. Ключевую фигуру я беру на себя.
«Хорошо бы все знать наперед. И до конца», подумал Игорь, разглядывая ее белые плечи над черным вечерним платьем. «Особенно когда разыгравшееся воображение начинает снова затемнять рассудок. Мягкая, неумолимая, безнадежно манящая химия Чтоб ее! Сердца, однажды слившиеся воедино, никогда уже не испытают того же с прежней силой к кому-то другому. Навсегда останется тот самый уголок в душе, в который никому уже не пробраться. Она знала это. Она чувствовала. Она жила с таким же, но всегда оставалась надёжной, как контрольный выстрел, и единственной, как последний шанс.
Женщины тут ни при чем. Это дело мужское, ответил он, немного поразмыслив. Затем встал и подал ей манто. Она не надела его, а лишь накинула на плечи. Это была обычная норка, возможно, даже ненатуральная, но на ней и любой мех казался дорогим. «Дешево выглядит только то, что носишь без чувства уверенности в себе», подумал Игорь, не упуская случая прильнуть к ее поблескивающим в свете прожектора волосам.
«Острова ни от чего не спасают. Тревогу сердца ничем не унять», размышлял он, придерживая ее за локти перед тем, как усадить в автомобиль. «Скорее теряешь то, что держишь в руках, когда оставляешь сампотеря уже так не ощущается». Оставить он так и не смог. Она же нашла для себя единственно верный путь. И никаких объяснений. Они слишком отдают пошлостью. Любовь не терпит объяснений, тем более пошлостей. Ей нужны поступки. У бога любви весь лоб запятнан кровью, как известно. Лишь потому, что он не признает никаких слов.
«Любовь», подумал он. «Все та же любовь, вечное чудо. Она не только озаряет серое небо повседневности, она в состоянии окружить романтическим ореолом даже кучу дерьма. Чудо и чудовищная насмешка, для тех, кто сумел однажды проститься наполненными друг другом, как бы все это оставляя в памяти»
Внезапно его охватило странное чувство вины во всей этой невеселой истории, и он с трудом заставляет себя разжать пальцы и отпустить дверь. Женщина грациозно пропадает в глубине салона, будто тайком коснувшись напоследок пальцами его руки. Машина трогается, выезжает на главную дорогу территории и теряется за невысоким зданием кпп, а он еще долго всматривается в отблески стоп-сигналов, мигнувших перед поворотом и тем, как полностью раствориться в мокрой темноте. Крохотные огонечки, бессмысленно вспыхнувшие на краю хаоса и увозящие сейчас лицо, глядя в которое хотелось говорить и говорить Хотелось снова видеть перед собой эту неподвижную фигурку, снова почувствовать ее руки, холодные как всегда и сложенные неподвижно, и будто ускользающие куда-то всякий раз, когда пытаешься передать им хоть немного тепла. В такие моменты еще сильнее хочется прижать ее к себе и ни о чем больше не думать. Глупость? А разве то, что я говорил ей о старости вдвоем когда-то, не величайшая глупость? И разве при всей этой бездумности мы ни были тогда ближе к истине, чем сейчас? Зачем сопротивляюсь, вместо того чтобы очертя голову снова ринуться в омут, пусть ни во что уже не веря, и в очередной раз подтверждая тем самым, что любовь не приходит к идиотам. Она приходит к самодостаточным уравновешенным личностям и делает из них идиотов.
Игорь непроизвольно улыбнулся, глубоко вдыхая влажный и на удивление теплый воздух улицы. В самом деле, смешно. Стоишь на грани самоуничтожения с последующим переселением в психиатрическую больницу, а думаешь при этом о том, как несуразно, должно быть, выглядел в моменты чувственности перед человеком, который мог спровоцировать в тебе, как одно, так и другое. Воистину, нет предела врожденному мужскому позерству.
***
Небо раскаленным железом нависло над крышами. Новостройки спальных районов замкадья всегда отличались для меня ярко выкрашенными, порой даже несколько аляповато, домами, высокими тротуарами и замкнутыми коробками дворов. Вдоль одного из таких я прогуливалась размеренным шагом, вдыхая это осеннее сумрачно-тихое утро, уже полностью поглотившее вчерашний день, но еще не обозначенное каким-либо определенным часом с присущими ему тягомотными звуками. Чудесное утро. Солнце только взошло, небо с востока тугоепурпурное, и абсолютно безоблачное. Это предвещало теплую погоду. Пожалуй, даже чрезмерно теплую для предпоследнего календарного месяца. Я остановилась на минуту, сделала глубокий вдох, поправила воротник и свернула с главной улицы по направлению к микрорайону. Время умеет осаждать любую безмятежность, особенно когда его счет переходит в минуты