«Возьми себя в руки. Ты же заделался монахом, а он всем своим видом сообщает: «отвали».
Но он вернулся. Я думал, что никогда его больше не увижу. И вот он здесь, чтобы сделать еще попытку.
«Молодец, парень».
Диана обратилась к собравшимся.
Кто-нибудь еще хочет с нами поделиться?
Но присутствующие сегодня не стремились к разговорам. Как и я. В комнате повисло молчание.
Конечно.
Слово, произнесенное глубоким низким голосом, разбило тишину.
Головы собравшихся повернулись к парню, сидящему сзади. Машинально я тоже обернулся и увидел, что модный Унабомбер наклонился вперед, положив мускулистые руки на бедра.
Замечательно, проговорила Диана. Может, поднимешься
Мне и здесь хорошо.
Как хочешь.
Парень изучал лежащие на коленях руки; длинные пальцы он сплел в замок.
Меня зовут Скотт.
Привет, Скотт, хором поздоровались мы.
Парень сгорбился еще сильнее, и на долю секунды мне показалось, что он сейчас сбежит. Но Скотт лишь глубоко вздохнул, и я заметил, как расслабились его широкая грудь и спина. И пусть говорил он, глядя в пол, голос разносился по комнате. Глубокий и сильный, но ровный. Лишенный каких-либо эмоций.
Несколько лет назад в жизни у меня выдался тяжелый период, и когда я вернулся выбрался из него, быстро поправился он, то чувствовал себя хреново. И мне хотелось это изменить. Вообще ничего не чувствовать. А под рукой оказался достаточный запас ОксиПро. Слышали о нем? Болеутоляющее.
Несколько человек в комнате кивнули. Точнее, больше половины.
«А я теперь работаю на владельца и генерального директора фирмы, создавшей это болеутоляющее».
Мне пришло в голову, что я почти ничего не знаю о «Марш Фарма». Слышал лишь, что компания вбухала кучу денег в Медицинский центр Сиэтла. И теперь врачи всем прописывали выпускаемые фирмой лекарства.
Я несколько лет принимал таблетки время от времени. А потом стало еще хуже. И таблетки перестали помогать. И не только потому, что я к ним привык. Просто уже не имело значения, принимаю я их или нет. Жизнь моя от этого не менялась. Я мог бы продолжать принимать таблетки, все чаще и чаще, и в конце концов умереть от передозировки. Или просто выбросить их и покончить со всем.
Сердце сжалось в груди, и я обнаружил, что откинулся на спинку стула, желая оказаться как можно ближе к Скотту. Его боль отчетливо звучала в каждом произносимом слове. Не было ни слез, ни сдавленных вдохов. Только непреклонное, стойкое принятие произошедшего. Солдат, исполняющий свой долг. Интересно, а служил ли он? Может, под «тяжелым периодом» он имел в виду воинскую службу?
Но у меня есть обязательства, продолжал он. В основном, перед братом. Так что я привел себя в порядок. Сам отказался от таблеток, начал использовать специальный спрей, чтобы обуздать тягу. Через несколько месяцев убрал и его. С тех пор прошло полгода. Он замолчал и откинулся на спинку стула, снова скрестив руки на груди. Так что вот. Такова моя история.
Диана мягко улыбнулась.
Скотт, а что сегодня привело тебя сюда?
Он напрягся.
Не знаю. Наверное, слабость.
Думаешь, нуждаться в помощиэто слабость?
Я здесь не за помощью, проговорил он. Мне никто не поможет, лишь я сам. Я пришел сюда потому, что он сжал губы и резко махнул рукой. Ничего. Забудьте.
Диана кивнула.
Ладно. Что ж, мы здесь с тобой. Всегда.
Скотт ничего не сказал, хотя, казалось, сквозь темные стекла очков сверлил меня взглядом.
«Это лишь твое воображение. Выдаешь желаемое за действительное».
Еще один человек поднялся на трибуну, чтобы рассказать о себе. Мужество Скотта подстегнуло и меня. Я планировал закончить историю о том, как выбрался из пропасти. Но теперь вдруг многим захотелось выговориться, и я просто слушал. Когда собрание подошло к концу, в высокие окна стучал дождь. Скотт, нетерпеливо скрестив руки на груди, сидел с таким видом, словно чего-то ждал. Когда, после прочтения молитвы, Диана объявила собрание закрытым, он встал и вышел, не сказав ни слова.
Я тоже ушел, желая вернуться домой, чтоб провести как можно больше времени с Даниэлем. Ведь утром мне предстояло отправиться в поместье Маршей. Я решил, что, как только устроюсь на новом месте, позвоню Диане насчет наставничества.
На улице дождь лил как из ведра. Другие участники собрания сбегали вниз по цементным ступеням колледжа и растворялись в ночи. Я прижался к стене, чтобы вызвать такси, прикрывая телефон от крупных капель дождя. Приложение сообщило мне, что водитель приедет через девятнадцать минут.
Черт.
Глупо мокнуть под дождем. Я толкнул тяжелую дверь, чтобы вернуться внутрь, и врезался прямо в Скотта.
Ростом шесть футов три дюйма, он оказался на пару дюймов выше меня и шире в плечах. Я тоже регулярно посещал спортзал, так что мы столкнулись, словно два валуна, и отшатнулись друг от друга.
Осторожней, пробурчал Скотт и, остановившись, сквозь стекла очков осмотрел меня с ног до головы. А, это ты, пробормотал он так, будто меня ждал.
Да, произнес я. Думал, ты уже ушел.
Скотт указал подбородком на телефон в моей руке, где отчетливо виднелось приложение «Убер».
Тебя подвезти?
Я глупо моргнул. С такого близкого расстояния запах его одеколонанечто свежее и, несомненно, дорогоеударил мне в голову.
Э-э-э Конечно.
Пойдем.
Я сделал два шага и пришел в себя.
Постой. Подожди. Несмотря на сказанное тем вечером, я не привык садиться в машины к незнакомым парням.
Каменное выражение на лице Скотта сменилось растерянностью и потрясением. Подобное никак не вязалось с его обликом.
Знаю. Я не пытаюсь Ну, я не поэтому предложил.
Шучу. Реабилитационный юмор, усмехнулся я. Просто, мы ведь не очень хорошо знаем друг друга. Вообще-то совсем не знаем.
Точно, ровным тоном проговорил он, кивая на приложение «Убер». Как глупо и безрассудно было бы сесть в машину к совершенному незнакомцу.
Я рассмеялся.
В точку. Но водитель такси не станет надевать солнечные очки в дождь.
Скотт попытался что-то сказать, но осекся, когда Диана и еще несколько человек с собрания прошли мимо. Она кивнула нам, чуть улыбнувшись. Скотт дождался, пока все уйдут.
Это ведь собрание Анонимных наркоманов, тихо проговорил он.
Честно говоря, в них ты более заметен.
Отлично. Он снял очки и отбросил на спину капюшон толстовки. Так лучше?
Я смотрел, жадно впитывая его точеные черты. Загорелое лицо, словно высеченное из камня. Кристально голубые глаза под густыми бровями. Светлые волосы с металлическим отливом, густые, блестящие, идеальные. А рот Боже. Полные губы и подбородок с ямочкой, в которую поместилась бы монетка в двадцать пять центов.
Ты актер? выпалил я и поднял руки. Не отвечай. Ты просто так «Чертовски красив». Стремишься к секретности.
Я не актер, проговорил он. Я занимаюсь семейным бизнесом. А ты?
Медбрат из отделения «Скорой помощи». Точнее, был. Взял перерыв. Поработаю в другом месте, чтобы сбавить темп и найти точку опоры.
Свет в здании начал гаснуть сам собой, и человек с ключами зашагал по коридору, чтобы запереть дверь.
Скотт взглянул на меня.
Теперь доволен? Хватит светских бесед, дабы убедиться, что я не серийный убийца?
«Для меня ты всегда будешь модным Унабомбером».
Я с трудом сдержал смех и собрал ускользающие мысли. Небо прорезала молния.
Я поеду с тобой.
Я последовал за Скоттом на парковку рядом с колледжем. Мы торопливо шагали сквозь завесу дождя, который отскакивал от моей черной кожаной куртки, но насквозь промочил его толстовку. Скотт при помощи брелока открыл черный «Рэндж-Ровер» последней модели, и мы нырнули внутрь. Я втиснулся на пассажирское сиденье, он сел за руль. В машине было безупречно чисто и пахло чем-то дорогим. В воздухе витали нотки его одеколона.
Я старался не смотреть, как Скотт снимает с себя промокшую толстовку, но, черт возьми Он остался в белой футболке, туго обтянувшей широкую грудь и мощные плечи. Дорогие часы, что я заметил в прошлый раз, подчеркивали безупречность загорелых рук. Я с усилием отвел глаза.
Волосы намокли, и я провел по ним рукой, убирая с лица. Боковым зрением поймал взгляд Скотта. Он впитывал меня, словно дождевую воду. Потом резко отвел глаза и пробормотал что-то себе под нос. Я уловил лишь слово «ошибка».