Вокруг суетились и переговаривались, ругались, окликали и считали уцелевших.
- Что такое Помутнение? - спросил Ивар.
Барракуда чуть заметно шевельнул губами:
- Движение... песков... Вибрация... Проклятие... запрещенного объ- екта "Пустыня"...
- Это... часто?
- Редко... Так сильно - почти никогда. И сводки не было, черт, черт!.. Не было сводки...
За углом коридора плакала девушка. Навзрыд. Почти девчонка.
- Зачем же вы поселились в проклятом месте?
Барракуда вскинул брови:
- А все другие места Город застолбил задолго до твоего рождения... И моего, кстати, тоже...
Вздрогнул пол под подошвами бегущих людей.
- Время... - прошептал Барракуда.
- Пятьдесят пять тридцать одна...
- Барракуда! - коротко стриженая женщина опустилась рядом, нет, скорее упала, сбивая в кровь колени, - Барракуда... Зеленки!..
Он подтолкнул ей навстречу опустевшую сумку. Женщина запустила в нее руку - и лицо ее сделалось смертельно обиженным:
- Где же?!
- Все, - сказал Барракуда. - Еще у Генерала, у Друвича, в контей- нере...
- Нет ни у кого! Все!
- И в контейнере?!
Некоторое время Барракуда и женщина в упор смотрели друг на друга, и Ивар почувствовал, как из пустоты между ними рождается новый, пока непонятный ему страх.
- Кто? - медленно спросил Барракуда.
- Тимор... - выдохнула женщина.
Это был молчаливый парень, приносивший Ивару еду. Сейчас он кри- чал, и четверо мужчин прижимали его к полу, и Милица пыталась удержать на коленях мотающуюся голову с бесформенным, расплывшимся в вопле ртом.
Люди метались. Ивар просто стоял и смотрел.
Он сразу понял, что ампулы не будет. Что-то твердил Генерал, пла- кала коротко стриженая женщина, а парень по имени Тимор смотрел и смот- рел в глаза своему ужасу. Из черного разинутого рта струйкой бежала красная слюна, а вырывающиеся из горла звуки все меньше походили на че- ловеческий крик.
- Барракуда... Сделай... Зеленки... Найди... Сделай...
Чего они хотят от него, искренне удивился Ивар. Нет у него ампу- лы, нет никакой "зеленки"... Надо же, бардак какой, знали, что Помутне- ния возможны - и не запаслись лекарством... Отец - он бы все предусмот- рел...
Тимор посинел. Из закатившихся глаз его текли слезы. Хронометр тонко запищал - шестьдесят одна минута. Истек срок... какой-то важный срок.
Теперь они все сидели над распростертым агонизирующим телом. Чьи-то ладони лежали на впалых щеках, на лбу, на вздувшейся шее; Тимор не слышал и не чувствовал. Последним видением в его жизни было нечто, от чего глаза его сделались белыми, как два алебастровых шарика.
Запертый в комнате с ободранной обшивкой, он слышал, как содрог- нулся пол три капсулы, три фонарика, последний путь.
Тогда, возле страшного трупа, оставшегося от серьезного парня по имени Тимор, Ивар поймал на себе взгляд. Взгляд брошен был в расчете, что Ивар не заметит его; он, однако, заметил.
Сейчас, глядя в разинутый рот надорванной обшивки, Ивар с удивле- нием подумал, что еще неделю назад ему и в голову не могла прийти та мысль, которая ворочалась сейчас на дне сознания; мысль рождена была взглядом, спровоцирована взглядом - однако теперь Ивар решил, что, не будь взгляда, она явилась бы все равно.
Для спасения Тимора не хватило одной зеленой ампулы; именно эта единственная ампула досталась Ивару.
Почему не было сводки-предупреждения? Ну ладно, пусть драгоценная "зеленка" хранится в контейнере, при температуре, близкой к абсолютному нулю - но почему же готовой партии не хватает на всех?! Или они в сума- тохе раздавили парочку ценных ампул, и тогда лекарство, потраченное на Ивара, не имеет столь рокового значения, и он все выдумал, и взгляд этот тайный - выдумал тоже... И почему кто-то ухитрился противостоять напасти и добраться до "зеленки" - Барракуда в первых рядах - а кто-то не успел?..