Илья решил сыграть в рыцаря? Спасти принцессу из заточения?
Спасти от дракона? Но что делать, если он сам был драконом?
Мое тело содрогалось от рыданий, но с губ так ни сорвалось ни стона, ни всхлипа.
Вдруг я почувствовала прикосновения к своему плечу. Сильная рука сжала меня. Но прикосновение, даже сквозь одеяло, казалось, обжигало.
Я почувствовала, как матрас прогнулся под весом Ильи. Он лег рядом со мной, обнял, а потом я услышала тихий шепот:
Леся
И тогда я закричала. А потом вновь провал в памяти. Я помнила испуганное лица Миры, Марии Константиновны. И Илья. Он держал меня, пока врачи пытались привести мое состояние в порядок.
Что он делали со мной? Не знаю. Но я опять уснула.
А проснулась только на следующий день. Мира разбудила меня и вела себя, как обычно. Словно ничего и не было. Поэтому я стала сомневаться, а был ли здесь Илья? Или это мой оживший бред? Галлюцинации? Спросить я не могла. Но мое горло болело. Значит, Соболев все-таки приезжал сюда?
В любом случае, мне нужно перестать думать об этом мужчине. Когда речь заходит о нем, то я становлюсь нестабильной.
Мира отвела меня в душ, где я привела себя в порядок. Затем был завтрак и прием таблеток, от вида которых меня тошнило. Пару раз я даже пыталась обмануть санитаров и прятала таблетки под язык, но, видимо, они тоже не дураки и ловко раскусили мой обман. Задница горела еще долго Так что такое я больше не практиковала. Поэтому и сейчас послушно беру с подноса маленький голубой стаканчик из пластмассы и запиваю водой две белых круглых таблетки. Что за лекарство мне дают, я никогда не интересовалась. Да мне бы ни за что правду не сказали. Но и разницы никакой нет. Я насквозь пропиталась таблетками.
Потом меня отвели в общую комнату, где я вновь заняла свое место возле окна.
Все, как обычно. Значит, Ильи не было в моей жизни. Не было здесь и вчера.
И почему-то стало грустно. Где-то на фоне играла тихая песня, но слов я так и не разобрала. Кто-то танцевал, хаотично размахивая руками. Кто-то пел, не попадая в ноты и путая слова. Кто-то и играл в настольные игры. А кто-то, как я, словно заблудшие души бродили по темной комнате, безумным взглядом смотря в пустоту.
Раньше я боялась их. А теперь мне их даже жалко. Все мы здесь пленники. И единственный способ выйти отсюда это ногами вперед. За год очень много умерло пациентов Сегодня есть человек, он сидит в углу и размазывает свои слюни по стене, а завтра его нет. Здесь не принято скучать по ушедшим, не принято оплакивать их и поминать. Смерть не нарушает распорядок дня.
И если сначала это кажется диким, то потом привыкаешь. И уже не так обращаешь на пустые стулья внимание. Ведь скоро появятся новые, которые будут также сидеть на них.
Это цикл, круговорот. Одни уходят, а другие приходят. Но только один вопрос волновал меня: а когда же мой черед придет?
Я смотрела на серое небо и не обращала ни на что внимания. Как вдруг услышала странный шум в коридоре. Кто-то ругался кричал. И, казалось, дрался.
Ничего не поняла. Нахмурилась и повернулась к двери, которая буквально через несколько секунд дверь распахнулась, и санитары втащили в комнату Илью. Мужчина сопротивлялся, но как-то вяло Я знала, что он был очень сильным. Но потом я поняла, в чем было дело. Соболев был одет в больничную одежду. Значит, он прибыл сюда, как пациент? Наверняка, его уже успели накачать лекарством Вот в чем причина его вялости.
Илью усадили рядом со мной. Я заворожено смотрела на него и все никак не могла понять
Почему он здесь?
Глава 5
Я смотрела на него, но даже не понимала, правда это или нет. Почему он здесь? Почему? Может, у меня вновь галлюцинации!
Вероятнее всего. Жаль, что они становятся все чаще и чаще. Но пугало меня больше всего то, что мне уже тяжело отличить галлюцинацию от реальности.
Наверное, это начало конца.
Но выбора уже нет. Я никогда не сбегу из этого ада, я никогда не спасусь, и никто меня не спасет. Я никому не нужна. Есть только я и мои галлюцинации.
Поэтому я равнодушно отвернулась к окну. Позади меня слышались звуки борьбы и громкие маты от копии Ильи. Удивительно, как галлюцинации похожи с реальным Соболевом, который раньше тоже не стеснялся ругаться матом.
Леся!
Он звал меня. Зажмурилась и прижала ладони к ушам. Черт, стало страшно. Наверное, именно так сходят с ума.
Леся!
Еще. Еще. И еще. Он звал меня раз за разом, и я чем сильнее я прижимала ладони к ушам, тем сильнее становился крик.
А потом Потом кто-то прикоснулся ко мне. Сильные пальцы сжали плечи, заставляя вскинуть голову и поморщиться. Илья стоял передо мной на коленях и смотрел прямо в глаза. Я попыталась вырваться, но мужчина не отпускал меня.
Не надо. Не вырывайся.
Он не выглядел сумасшедшим. Его взгляд был ясным, и Илья отлично контролировал свои движения. Или ему еще не успели дать лекарство? Не знаю. Но что-то внутри заставляло напрячься. Внутренний голос шептал (ну, вот, кажется, еще у меня шизофрения), что Илье Соболеву нельзя доверять. Один раз он уже предал меня. А всем известно, что предавший однажды предаст дважды.
Мне стоило встать и уйти. Больше не видеть его.
Но он был реальным. Не отпускал меня. Держал. Я слышала, как сильно билось его сердце, как тяжело он дышал.
И вдруг я почувствовала, что мне словно стало немного легче. Не знаю, как это объяснить, но это было действительно так. И мне больше не хотелось сбегать.
И я поняла, что все-таки скучала по нему. Несмотря на то, что оказалась здесь из-за него. Ведь в прошлой жизни он никогда меня не обнимал. Никогда.
Сколько мы так просидели? Не знаю?
Может, час. А, может, весь день. Не знаю. Мы прерывались, только чтобы поесть. И все. Потом возвращались на наше место. И сидели.
Он молчал. Всегда молчал. И мне это нравилось. Нравилось, что он единственный в этом аду, кто не пытался залезть мне в голову.
Илья не пытался понять меня. Он просто принял меня, мои странности и мои правила. И я понимала, что именно это было нужно мне.
И все это время я спала. Каждый день проходил словно во сне. Илья проводил со мной практически сутки. Завтракал, обедал, ужинал, играл в шашки, смотрел в окно и рассказывал мне истории.
А иногда Иногда я чувствовала желание заговорить. Но не получалось. Илья видел мои страдания и лишь сжимал мою руку.
Наверное, именно поэтому я так легко подпустила его к себе.
Просто я не могла сама себе объяснить свое поведение.
Сначала я чуть не лишаюсь рассудка, когда вижу того, кто засадил меня сюда. А теперь вот А теперь слушаю его рассказ о том, как он жил весь этот год.
Мне было интересно. Правда, очень интересно.
Видимо, я, правда, сумасшедшая. Раз не знаю, как объяснить то, что меня влекло к этому мужчине.
Он причинил мне много боли. Очень много. Но я все равно тянулась к нему.
А один раз даже рассмеялась. Впервые за двенадцать месяцев. Мира, моя медсестра, сказала, что это прорыв. И если скоро я заговорю, то, возможно, мне даже отменят некоторые лекарства. Но, между прочим, я все-таки заметила, что мне стали давать другие таблетки. И после них не было тумана в голове.
И я начала более точно вспоминать свое прошлое.
Почему я оказалась здесь?
Была я, Олеся Черногорская двадцати лет. Студентка. Ничего примечательного.
Была у меня подруга, единственная. Она понимала меня. И давала то, в чем я нуждалась. Звали ее Дианой.
А еще был у меня брат, которого я считала самым лучшим. Только вот Тоша был совсем не таким, каким я его представляла. Это он только со мной был милым.
Но я даже не догадывалась, что он разрушал все, к чему прикасался.
Однажды он в очередной раз организовал вечеринку и попросил меня пригласить Диану.
Ну, Олесь, чего тебе стоит? брат прислонился к двери и испытующе на меня уставился.
Мне ничего, только у нее парень есть вообще-то. Сашка его зовут.
Антон самоуверенно хмыкнул. Да, в своей неотразимости он даже не сомневался.
Ничего. Не стена подвинется.
Я задумалась. Антон замечательный, несмотря на его самоуверенность. А Сашка Сашка давно изменяет Диане, правда, сама я об этом узнала только вчера, но все никак не могла решиться сказать ей.
А тут Антон
Хорошо. Приглашу.
Это была моя ошибка. Очень грубая. Очень.
Ведь на этой проклятой вечеринки я потеряла все. Диана все-таки узнала, что Саша ей изменяет, чем не мог не воспользоваться мой старший брат. Я до сих пор не знаю, что он подмешал ей, что заставил принять.