Как только мы остались без одежды, в этот момент я почувствовал Оливию четче. С ней явно было что-то не так.
Оливия не пыталась получить удовольствие, хотя уж я-то знаю, что в этом плане моя подруга достаточно эгоистичная натура. Сегодня всё было по-другому, впервые.
Оливия стремилась доставить мне удовольствие, у меня это вызвало подозрение, хоть я и не показывал этого.
Я стоял спокойно, внимательно наблюдая за Оливией. Так я и не дождался, что она посмотрит на меня. Сам поднял, эту жрицу любви с колен и попытался заглянуть в глаза, Оливия опять потупила взгляд в пол.
Больше мне не нужно было ничего выяснять, не знаю как, но я всё понял и развернул её спиной к себе. Я всё сделал сам и даже старался быть не грубым.
Оливия ушла в ванную, а я сел на кресло, чувствуя опустошение. В этот момент мне казалось, что я сам разрушаю, свою жизнь.
Телефонный звонок прервал мои меланхоличные размышления, это был Денис и я надеялся, что он звонит, просто отчитаться.
Да, Денис, ответил я и почувствовал, как инстинктивно насторожился.
У нас тут форс-мажор небольшой образовался, у Влады на телефоне батарея села и она вышла из здания без меня, я почувствовал, как ладони стали холодные и мокрые. Когда я бежал по лестнице к Владе, возле неё стоял Ярослав, так его кажется зовут и что-то говорил вашей невесте, но я сразу же встал между ними, и увёл её в машину, понятно, что Денис всё правильно сделал, но мне от этого не стало легче.
С Владой всё в порядке? спросил я наконец и едва узнал свой голос.
Да, я отвёз её домой, проверил все комнаты и сам поставил дом на сигнализацию, вроде бы Влада, чем-то расстроена, но мне могло показаться, ещё бы, мало радости, опять увидеть этого ублюдка.
Звони мне в любое время и глаз с Влады не спускайте, ничего не выражающим тоном сказал я.
Я понял, до связи, и Денис отключил вызов.
Оказалось, что Оливия стояла в проходе и снова отвела глаза, когда я повернулся к ней.
Прости, мне нужно позвонить Владе, я чувствовал, как начинаю с ума сходить, потому что меня нет с Владиком рядом.
Нит, погоди! оживилась Оливия. Нам, нет мне с тобой разговаривать надо, в этот раз она ещё хуже говорила по-русски, я это сразу заметил и почувствовал, что невольно раздражаюсь.
Говори по-английски, я же понимаю, предложил я. Мы с тобой сейчас всё равно ничего не выясним, устало сказал я, подавляя свой псих.
Это не про нас, это о Колин, Оливия проявляла не свойственное ей упорство, да и от Колина я не мог так просто отмахнуться.
Что с Колином случилось? спросил я, пытаясь наскрести остатки терпения, где-то в глубине души.
Он придумал, что-то страшное, хочет полететь в Россия и убить Афанасия, наверное Оливия проговаривала заранее это предложение, потому что получилось сносно.
Это глупость, нахмурившись ответил я.
Колин хотеть с тобой полетать, настаивала она.
Окей, я поговорю с ним, обещаю, Оливия улыбнулась, добившись своего, и встала с кресла.
Я радовалась от встречи с тобой, а я едва себя сдерживал от сарказма, вспоминая, как раньше меня это забавляло.
Ты придёшь сегодня? я подумал, что нам нужно, как-то обсудить тему с моей фиктивной женитьбой, но уже видел, как она отрицательно мотает головой. А завтра? опять нет, я решил, что сделал всё, что мог.
Я уезжать, это работа, всё ясно, что Оливия просто не хочет меня видеть, поэтому сделал вид, что поверил ей.
Нам просто надо это пережить, сказал я умную фразу, но она получилась, как дежурная.
Да, надо, согласилась Оливия, я тоже встал с видом, что хочу проводить её.
Я преградил путь Оливии и взял её за подбородок, в глазах моей подруги появился страх. Я медленно потянулся к ней, изображая, что хочу поцеловать, но Оливия начала вырываться.
Ты что, боишься меня? я смотрел на неё с любопытством.
Ты очень поменялся, я не выдержал и засмеялся. Россия тебя испортить, не обращая внимания на мой смех, добавила Оливия.
Как она меня может испортить, если я русский, я отпустил её и отошёл, на смену раздражению пришла жалость к подруге, а это было ещё хуже.
Ты быть другой, сказала Оливия вместо до свидания и поспешно вышла за дверь.
Я бы непременно посидел и подумал о том, что произошло, но точно не сейчас.
Не успела за Оливией закрыться дверь, я сразу схватился за телефон, чтобы позвонить Владику.
Я бесконечно долго слушал гудки в трубке, по-крайней мере так мне показалось.
Привет, наконец я услышал родной голос и снова почувствовал себя живым.
Я уже знаю, что случилось, Денис мне звонил, предупредил я. Что тебе этот говнюк наговорил? задал я наводящий вопрос.
Ничего нового, всё как обычно, я понял, что Владик делает вид, будто всё в порядке.
А поточнее? продолжал я свой допрос.
Сказал, что ты скоро станешь нищим, поэтому он ждёт меня и не прочь потискать, я выругался про себя, но что-то мне подсказывало, что Владик недоговаривает.
Ясно, что Афоня ублюдок, но я сомневаюсь, будто он только для этого тебя караулил, я точно уже знал, что это не всё.
Может и хотел ещё что-то сказать, но Денис ему помешал, она продолжала упираться.
Если ты мне сейчас не скажешь, то я всё брошу и вернусь домой, и я был готов привести свою угрозу в действие.
Ярик сказал, что у Романа Дмитриевича рак и он скоро умрёт, я услышал в трубке всхлипы и соскочил с кресла.
Никто не умрёт, нашла кому верить! откуда Афоня вообще про отца узнал? Не плачь, Владик! сейчас я хотел только одного, прижать её к себе и успокоить.
Почему ты мне ничего не сказал? по голосу было слышно, что Владик продолжает реветь.
Я правда хотел, только позже, тебе и так досталось, я оправдывался и ничего такого в этом не видел.
Как он? шмыгая носом спросила она.
Отцу сделали операцию у нас в городе, врачи были столичные, сейчас он здесь на реабилитации, ничего страшного не происходит, хотя речь ещё не идёт о полном выздоровлении, я старался говорить спокойно и уверенно, но голос всё равно срывался.
Ты ведь мне не врёшь? Владик всё ещё говорила носом, но всхлипывать перестала.
Нет, конечно! с возмущением ответил я. Я тебе выписку сфоткаю, если хочешь? спросил я, доказывая, что говорю правду.
Не надо, передавай ему привет, хотя Роман Дмитриевич вряд ли обрадуется, вспомнила она отцовский негатив к ней.
Сейчас обрадуется, я в этом уверен, это была не совсем реальность, но я собирался сделать, чтобы так было.
Я убедился, что Владик успокоилась и пообещал, что вечером ещё позвоню.
Собираясь в реабилитационный центр, я надеялся, что оставшихся двух с половиной дней хватит, чтобы хоть как-то нейтрализовать запланированные и не очень проблемы.
Сначала я пошёл к лечащему врачу отца. С ним пришлось общаться на английском, хотя судя по имени Герберт, он был немец.
Ничего нового он мне не сообщил, но и плохого тоже, а это уже не мало.
Состояние отца держится на одном уровне, после операции, рак никак не проявляет себя, но и особых улучшений не наблюдается.
Врач с видом знатока, посоветовал вызывать у моего родителя, только положительные эмоции, желательно хорошими новостями, но где их взять не сказал.
Я зашёл в отцовскую комнату и постучался для вида.
Ну наконец-то, Егор! он встал с кровати, я улыбаясь протянул отцу руку.
Ты хорошо выглядишь, заметил я.
Меня здесь заотдыхали, сарказм, это хорошо, подумал я. Ты, поди к врачу-то уже сходил? спросил он с усмешкой.
Естественно, но он мне ничего нового не сказал, не скрывая, ответил я.
Ты не представляешь, как мне здесь надоело, с кислой миной, пожаловался отец.
На сколько я помню, ты всегда хотел жить в Европе, напомнил я.
Вот именно! Я жить хотел здесь, а не умирать в одиночестве, он отвернулся к окну, чтобы я не видел, как отец психует.
Я вот тоже хотел вернуться в Россию, но уж точно не хотел, чтобы причиной моего возвращения, стала твоя болезнь, как-то по-другому мне это всё представлялось, я не стал его успокаивать и говорить глупые, никому не нужные слова. Пошли на улицу, я посмотрел на коляску, стоявшую в углу комнаты.