Как ты можешь оставаться такой хладнокровной и продуманной, он грустно улыбается и в ответ на мой поцелуй тоже подносит к губам мою ладонь.
Я научилась за семь лет брака. Выбора не было, вздыхаю я. Паша в нашей паресердце, а яразум. Он хоть и работает адвокатом жертв домашнего насилия, сохранил в себе какую-то детскую наивность и непосредственность. Это трогательно и безумно мило. Пашаромантик и сентименталист, а явыученная жестоким опытом реалистка.
Тогда иди в душ, он кивает и провожает меня взглядом, пока я не скрываюсь за дверью спальни. Паша знает: если он станет меня удерживатьмне будет слишком больно, и я сломаюсь А мне нужно вернуться домой. Хотя мой настоящий дом и мое сердце, конечно, здесь.
Как бы мне ни хотелось хоть ненадолго оставить на коже запах любимого мужчины, я тщательно смываю его, перекрывая ароматом пахучего апельсинового геля для душа, а волосы и вовсе промываю два раза: у Давида тонкое обоняние. И, признаться, хороший вкус. В добром расположении духа он дарит мне восхитительные французские и итальянские духи. А вот ядреный апельсиновый гель ему не нравится, зато не возникнет никаких сомнений, что я принимала душ дома: точно такой же флакон стоит в ванной комнате в нашем особняке. Да-да, все верно: я приду домой и запрусь в ванной, чтобы изобразить, что моюсь после прогулки. Даже волосы придется намочить, чтобы выглядело естественно.
Зато сейчас я тщательно высушиваю их феном, убирая в высокий хвост точно так же, как было раньше. Надеваю всю ту же самую одежду. Паша наблюдает за мной, прислонившись к косяку спальни. Штаны он надел обратно, а вот пресс оставил обнаженным, видимо, чтобы меня подразнить. Но я не поддаюсь на его провокации, коротко чмокая мужчину в губы:
Мне пора, любимый.
Знаешь что? говорит он неожиданно, когда я уже почти выхожу за дверь, и мне приходится обернуться:
Что? я с любопытством щурюсь.
Мы назовем нашу дочку Ксенией.
Почему ты решил, что будет именно девочка? улыбаюсь я.
Я просто знаю.
Домой я точно так же возвращаюсь на трех такси. Плачу водителям исключительно наличкой: выписки с моих банковских счетов ежемесячно просматриваются мужем. А так можно считать, что я потратилась на косметику или новую брошь к платью. Подходя к особняку, вдруг замечаю за собой, что думая о последних словах Паши, я невольно держу левую руку на животе Тут же одергиваю себя: нельзя, Алина, нельзя! Ты не должна вызывать никаких подозрений!
Давида и Влада дома еще нет, так что я отправляюсь в ванную только для отвода глаз Веры и Зои: вообще-то, я доверяю нашим горничной и домработнице, но в разумных пределах. О Паше никто не должен знатьради самого Паши. А теперьи ради нашего будущего ребенка.
Вас долго не было, замечает Зоя, и я просто и привычно вру в ответ, рассказывая уже заготовленную историю:
Я доехала до Воробьевых, там позавтракала и погуляла. Сегодня так тепло и солнечно, и весь центр так здорово украшен к праздникам, что возвращаться совсем не хотелось
Не хотелосьэто чистая правда.
Понимаю вас, Алина Алексеевна, кивает Зоя. Она спрашивает просто из интереса, никаких тайных намерений, я уверена. Но я продолжаю для пущей правдоподобности:
А потом я перебралась в Лужники. Там уже пообедала. Так что теперь дождусь мужа для позднего ужина. А пока прилягу.
Да уж, отдохнуть после такой долгой прогулки на свежем воздухе точно не помешает Принести вам чаю?
Пожалуй, улыбаюсь я. Зеленого. Спасибо, Зоя.
Я просыпаюсь, когда в спальню заходит Давид. Он умеет делать это неслышно, а умеетмаксимально громко, словно рядом рушатся стены.
Как твой день? спрашивает он сходу, глядя на меня сонную пронзительным взглядом.
Гуляла, отвечаю я.
А я тебе цветы принес, он опускает на мои колени, закрытые одеялом, огромный, откровенно тяжелый букет белых роз. Самые чистые цветы, чтобы попросить прощения за грязный поступок.
Большое спасибо, очень красиво. Я попрошу Зою поставить их в вазу.
И вообще: прости меня за вчерашнее, добавляет он, хотя в его глазах нет ни капли раскаяния По крайней мере, я его совсем не чувствую. Но я смотрю на мужчину снизу вверх и отвечаю:
Конечно. Бывает. Это был утомительный вечер.
Он не заслуживает прощения. Его «прости» давно ничего не значиткак и мое «прощаю». Но этот ритуал повторяется каждый раз после того, как он переходит грань. А дальшепышные букеты, дорогие подарки, путевки в теплые страны Он считает, что это нормально, что это покрывает его действия, оправдывает его жестокость. Вроде отобрално тут же вернул должок. Вроде ударилзато подарил новое колье стоимостью в пять миллионов долларов. Вроде трахнул против волизато снял виллу на Мальдивах.
За все нужно платить, верно? Мой муж работает в Федеральной налоговой службеи он точно знает, как решать проблемы, даже если это сделки с собственной совестью.
Плюс молитваминус грех.
Я купил нам билеты на Бали, сообщает он.
Ха! Ну я же говорила. Даже от ироничной усмешки с трудом сдерживаюсь.
Вылетаем первого января и пробудем там два месяца.
Два месяца?! Слишком долго.
Твой больной брат и его мать могут поехать с нами.
7 глава. Тонкие стены
Разумеется, прямых рейсов на Бали на новогодние праздники уже давно нетДавид поздно спохватился, впрочем, как и всегда. Он никогда не планирует отдых: мы просто срываемся с места и улетаем. Максимально короткий и быстрый путьчерез Стамбул, турецкими авиалиниями. Три часа в небе, восемь часов пересадки в аэропорту, еще двенадцать часов в небе.
От мысли, что придется совершать такой увлекательный трип в первом триместре, когда меня периодически тошнит и рвет, мне уже становится дурно, а ведь беременность при этом еще и скрывать нужно! И не начнет ли расти живот на четвертом месяце? Он у меня настолько плоский, что малейшие изменения будут видны сразу
В объемных свитшотах по Бали особо не походишь: тропики. У меня одна надежда: на белоснежные убудские балахоны, в которых я расхаживала в прошлом году во время ретритов и медитаций. В этот раз, наверное, я снова буду ежедневно сбегать со снятой мужем виллы куда-нибудь на йога-курсы, дыхательные практики или просто к океану.
С нами летит Лизамладшая сестра моей матери, и ее сын Костя. Сейчас Косте шесть лет, и по его внешнему виду уже не скажешь, что он родился со спинально-мышечной атрофией. Он крепенький малыш, задира и болтун, но пока ему все равно требуется особенное внимание, тренировки, физиотерапевтические процедуры, массаж, бассейн, частые обследования. Все это оплачивает Давиди Лиза боготворит его. Это единственная причина, почему муж берет ее на остров с нами: ощущать чужое поклонение себе любимому всегда приятно. Это очень неприятно и болезненно, но я не спорюради ребенка: Косте пойдут на пользу два месяца на берегу Индийского океана. А Лиза, как и мои родители, ничего не знает о наших истинных с Давидом отношениях.
Еще до отлета в Индонезию я отправляюсь в платную клинику и встаю на учет в женскую консультациюно так, чтобы муж не узнал. Пока с моей беременностью все в порядке: малыш развивается в соответствии со сроком, никаких патологий. Я сообщаю об этом Пашеон безумно рад и в то же время расстроен, что меня увозят на такой длительный срок:
Ты не можешь сказаться больной и остаться в Москве? Ты же свободный человек, а не его собственность
Ты же знаешь, Паш: я должна ради Кости, объясняю я устало. У меня нет никаких моральных сил на споры и выяснение отношений. И потом, где еще лечиться, восстанавливаться и отдыхать, как не на Бали? Райский остров, все дела Так что такая отмазка точно не прокатит.
Понимаю, кивает мужчина, хотя желваки у него ходят под кожей от напряжения и ревности. Будем созваниваться.
Конечно, каждый день, обещаю я, замечая про себя: с моей беременностью начинает обостряться и его чувство собственности. Мы познакомились два года назад и встречаемся тайком больше года, и хотя он и раньше претендовал на меня, просил уйти от мужа, обещал помочь с юридическими вопросами и найти хорошего адвоката по бракоразводным процессам, он понимал: нужно подождать. Теперь его терпение вдруг лопнулобах! как мыльный пузырь, в один день. Я жду его ребенка. Яего любимая женщина. От этого мне и хорошо, и больно, потому что я знаю: решив пойти против Давида, мы проиграем. Мой муж сделает что угодно: лишит Пашу адвокатской лицензии, посадит меня в тюрьму, отдаст в детский дом нашего малыша. Я уж молчу о том, что он перестанет оплачивать лечение Кости, а семья его родителей с этим не справится