Глянь, как тебе? показываю училку Фазе.
Он бросает ничего не значащий взгляд на телефон и снова переключается на дорогу.
Норм.
Мне иногда кажется, что ты бесполое существо, фыркаю. У тебя хоть подружка-то есть? А то я начинаю сомневаться в наличии у тебя личной жизни. Выходные не просишь, раньше с работы не уходишь, задерживаешься по любой моей прихоти Училка это пацана моего. В школу вызывает.
Когда моего отца вызывали в школу, он не радовался, а ремень доставал.
Бля, ремень! У куклы забыл. Сейчас нафантазирует себе невесть что.
А когда моего вызывали, я из дома сбегал, усмехаюсь, снова взглянув на училку.
Красивая, сучка. Глазаогонь, кожа свежая, здоровая, ничем не испорченная, волосы блестят.
Напишу-ка я ей. Нет! Я же не задрот какой-то. Позвоню.
Набираю номер и прислушиваюсь к гудкам. Училка не отвечает, и я живо представляю, как она принимает в это время душ, растирает по своему стройному телу пену, гладит все свои изгибы и округлости, возбуждается и начинает шалить От разыгравшегося воображения звезды перед глазами мелькать начинают.
Алло, отвечает так внезапно, что на мгновенье даже теряюсь. Слушаю. Говорите.
Мать твою, вот это голос! Я уже ради него с ней увидеться хочу.
Добрый вечерА как ее зовут-то???
Здравствуйте.
Лучше бы она молчала. От каждого ее нового слова у меня член вибрирует. С таким голосом она могла бы и покруче работу найти, чем за сраные копейки дебилов уму-разуму учить.
Я дядя Артура Логинова. Вы просили с вами связаться, отвечаю с привычным мне шармом. Люблю тоном похрипеть, девки тогда фонтаны кипятка извергают.
Теперь с ее стороны в диалог вступает гробовая тишина. Я даже отнимаю телефон от уха, решив, что связь прервалась. Ни чертасчетчик тикает.
Роман Алексеевич
О да! Черт подери, скажи это еще раз, крошка! Пожалуй, я буду звонить тебе по ночам, когда кукла не в настроении щекотушками заниматься.
Верно, произношу все с той же ярко выраженной дерзостью в голосе. А вас, простите, как зовут?
Она почему-то нервно откашливается:
Дарья Николаевна.
Дарья Даша Дашуля
Роман Алексеевич, вырывает она меня из мира грез, меня беспокоит поведение Артура. Мальчик сейчас в том возрасте, что
Тс-с-сперебиваю я ее, хотя слушал бы и слушал, не пори она чушь. Я подъеду завтра в школу после шести вечера. Дождитесь. Все обсудим. Ия делаю паузу, слушая ее сбившееся дыхание, не вносите меня в чат класса. Мне плевать, какой перловкой кормят в школьной столовой, какие жуткие шторы в актовом зале и почему вместо музыки послезавтра математика. Этими вопросами занимается няня Артура.
Но
До завтра, Дарьянарочно замолкаю, инсценируя кратковременную потерю памяти.
Николаевна, обозленно напоминает она.
Да. Спокойной ночи. Дарья. Николаевна. Не дожидаясь ее ответа, прерываю звонок и, сжав телефон в кулаке, восклицаю: Да, да, да, черт возьми! Я не я, если она не окажется в моей постели!
Понятно, монотонно бормочет Фаза. Мы по-прежнему домой? Или вернуть вас к Кристине?
Я опускаю взгляд на свой пах, где свободная рука лежит прямо на стояке. Вспоминаю о кукле и чувствую, как кровь возвращается на место. Не хочу ее. Надоела.
Нет, вздыхаю огорченно. Умеет же Фаза тоски нагнать. Домой.
Глава 3. Дарья
Домой Степа возвращается глубоко за полночь. Не принимая душ, укладывается в гостиной на диване. Скорее всего, не хочет меня разбудить. Знал бы, что не сплю, лег бы в нашу постель. Но не зову его, хоть и соскучилась. Мысли другим заняты. Не хочу имитировать возбуждение: не заслужил он такой подлости.
В десятый раз разблокирую телефон. Жду чего-то, сама не знаючего. Очередного звонка от наглеца Чеховского? Сообщения от него? Зачем? Почему? Я больше не студентка, он не мажор. Мы взрослые люди, каждый со своей историей. У меня она не такая насыщенная, как у него, зато я счастлива в браке. А все, что нас связываетглупый пьяный диалог двенадцатилетней давности и проблемный ребенок в настоящем.
Пытаюсь переключиться на абсурдные посты и блоги, но неосознанно открываю старые новости о Чеховском. Разглядываю фотографии, где он всегда в компании какой-нибудь барби. Возмужавший, разросшийся в плечах, нашедший свой брутальный стиль циник с космическим счетом в банке. Многократно замешанный в криминале, но всякий раз выходящий сухим из воды. Опасный тип, какой бы располагающей улыбкой ни брал.
Пожалуй, мне стоит морально подготовиться к встрече с ним. Главноене робеть, не запинаться. Я должна руководить ситуацией, забыв обо всем.
Выспаться так и не получается. Встаю рано, готовлю завтрак и, тихонько поцеловав спящего с подушкой в обнимку Степу, ухожу.
В школе меня уже поджидают коллеги. Всем не терпится познакомиться и узнать, почему до сих пор не представилась им, не посидела в учительской за чашкой чая. Отвечаю, что попозже обязательно со всеми поболтаю, а сейчас тороплюсь к ученикам.
Артур снова ведет себя по-хамски. Вчера с ним явно никто так и не провел ни единой беседы. То юбки девочкам задирает, то посреди урока молча по кабинету шатается, то в телефоне зависает, даже не удосужившись отключить звук своих игр. В предыдущем классе у меня тоже была пара трудных ребят, но я знала их слабые места. Здесь же просто в растерянности, что делать? Бежать к Елене Михайловне и дать ей повод усомниться в моей работоспособности? Она говорила мне о психологе. Вот с него и начну разговор, когда Чеховской придет.
После уроков занимаюсь обычной бумажной волокитой, полчаса все-таки провожу в учительской, где молодые коллеги делятся со мной главной сплетней этого года: «Повезло тебе. Племянник самого Романа Чеха в твоем классе». А в чем, собственно, повезло? Деньги из него тянуть я не собираюсь. Флиртовать и подавно. Сами бы с этим мальчиком поработали, посмотрела бы, как бы они потом заговорили.
А почему он мальчика именно в эту школу отдал, вы не в курсе? осторожно интересуюсь. И ответ получу, и в коллектив вольюсь, как истинная поклонница учительских сплетен.
Он когда-то сам эту школу оканчивал. И сестра его, и брат. В общем, свое, родное.
Да, похоже, Чеховской элементарно решил не заморачиваться.
В половине шестого звонит Степан. Забыла предупредить его, что задержусь. Он немного злится, но обещает приготовить ужин и дождаться меня, не засыпать. Убеждаю его, что он не успеет ни то, ни другое до моего прихода, и он немного смягчается, услышав мой смех.
Стрелки часов продолжают свой бег, и у меня во рту пересыхает от волнения. Еще чуть-чутьи сбудутся прогнозы моего бывшего директора: пожалею, что перевелась в эту школу.
Ровно в шесть сердце замирает под стук в дверь. Подпрыгиваю в кресле, нервно поправляю блузку и платок, провожу рукой по туго собранной «ракушке» на затылке, придвигаю к себе тетради и, откашлявшись, отзываюсь:
Да-да, войдите.
Двенадцать лет назад Чеховской открывал двери с ноги. Но с годами развил в себе человеческие навыки. Правда, в кабинет входит прежней неторопливой, царственной походкой, словно он здесь барин, господин и сам бог. Уже не в майке и джинсах, а в строгом костюме, лакированных туфлях и в распахнутом полупальто со стоячим воротом. Его модно стриженые волосы стильно уложены. Короткая обработанная мастером щетина придает ему колоритности, а дорогой парфюм и вовсе кружит голову. Самец во всех смыслах. Тестостерона столько, что поделиться может.
Мне должно быть стыдно, что разглядываю его. Дома муж ждет, который фактически живет в тренажерке. Мне прекрасно знакомы все бицепсы и трицепсы. Каждый угол шикарного мужского тела наизусть знаю. А все равно на Чеховского во все глаза таращусь.
Надеюсь, я не ошибся кабинетом, скалится он, обнажая белоснежные зубы. Берет у стены стул, ставит его по другую сторону стола, садится и начинает медленно стягивать кожаные перчатки. Холодно сегодня. Дождь.
Я бросаю взгляд на окно. Утром было солнечно. Я даже не подумала плащ прихватить.
Роман Алексеевич, представляется он, через стол протянув мне руку и заставив вздрогнуть. Чеховской. Дядя Артура Логинова.
Смотрю в его пронзительные, замораживающие на месте серо-голубые глаза и сглатываю. Он будто насмехается надо мной, наслаждается моим смятением.