Джина ШэйЧастичка тебя. Мое счастье
1. Ник
Из медпункта Юля выходит вовремя. Не торопясь запирает за собой дверь, легко сбегает по ступенькам медпункта, ныряет в машину.
Приве-е-ет, она тянет с теплом, и лезет обниматься. Отстраняется от меня с удивленным видом.
Все в порядке? Ты какой-то
Какой?
Усталый, наконец ставит диагноз Юла, и загруженный. Много работы сегодня было?
Много, соглашаюсь, отчасти потому что так оно и есть, ну и на самом делетак проще. Проще не пояснять, почему я ощущаю себя пропущенным через мясорубку. Ты хорошо себя чувствуешь?
Она чуть замирает, будто не понимая о чем я говорю.
Два часа назад тебе стало плохо. Ты даже не смогла прийти оказать помощь Анжеле.
А, да, прости, Юла морщится досадливо, хлопая себя по лбу, совсем у меня мысли расплываются со всеми этими гормонами. Да, мне лучше. Правда я почти час не отходила от белого друга. Нужно сменить витамины.
Сменим, киваю на автомате и завожу мотор. Внутри будто стадно отвела душу стая котов. Изодрали душу в лохмотья, пометили все что только можно. И настроениеподозревать всех и вся. Слышать странные нотки фальши даже там, где их нет.
Нет.
День был сложный.
Не удивительно, что мне даже в голосе невесты слышится что-то не то.
Боже мой, Юла подскакивает, когда на проходной я приостанавливаюсь, чтобы пропустить машину полиции, откуда у нас здесь?..
Я вызывал, пожимаю плечами, сегодня кто-то запер Анжелу в одном стойле с больной, взвинченной лошадью. Это тянет или на хулиганство, или на кое-что похуже. К тебе не заходили?
Юла качает головой, закусив губу и отчаянно цепляясь в свои колени.
Значит, завтра зайдут, они обещали провести детальное расследование. Эндж правда нельзя сейчас беспокоить, а без её показаний будет сложнее, но записи с камер у конюшни уже сняли.
Она там пострадала? Юла звучит потрясенно. Сильно?
Нет, она просто перенервничала, я решаю никак не комментировать события после конюшни, сильно перенервничала. В её положении и это может быть фатальным.
Да
Юля замолкает, переваривая, да и мне говорить не особенно хочется. Наговорился сегодня вдосталь, разъясняя приехавшему следователю, зачем я их вызвал.
Жалко её, неожиданно произносит Юла, она одна, совсем одна, беременная Теперь еще и в больнице. Ты говорил, что родных у неё нет.
Не помню, чтобы я это говорил, лишь озвучив, понимаю, что опять докапываюсь до несущественного, мало. Отец и мать погибли, из более-менее близкихтолько тетя.
Грустно, Юля задумчиво перебирает пальцами по животу, одна, в больнице и навещать-то почти некому. Ей, наверное, очень тоскливо там. Может, стоить её проведать?
Плохая идея.
Я помню, насколько убийственные глаза были у Эндж, когда я вынудил её ехать с нами в одной машине. Её идея добираться общественным транстпортом была паршивой, но моя тоже не отличалась особой гениальностью.
Почему? Юля удивленно разворачивается ко мне. Мы коллеги, я ей сочувствую, почему мне нельзя навестить её?
Потому что
Объяснить это сложно даже для самого себя.
Она двигается дальшеэто я уже понял. Она игнорирует то, что между нами было, так же старательно, как и я.
Но я сомневаюсь, что хоть когда-нибудь она будет находить встречу с моей невестой ободряющей.
Вот только объяснить последней причины этого Оказывается куда сложнее, чем я ожидал.
Анжела очень закрытый человек, надеюсь, что формулировал ответ не слишком долго для подозрений, и со всеми своими коллегами она предпочитает держать дистанцию. Это помогает в её руководящей деятельности. А ты, как ни крути, её подчиненная.
Юля принимает мой ответ, недовольно поджимая губы. И молчит довольно долго, явно обижаясь на меня за мой отказ. Я несколько раз пытаюсь её разговорить, потомрешаю не дергать. И самому есть что обдумать.
А тебя я навещала, бурчит Юля уже на подъезде к моему дому, и пироги носила. Помнишь?
Помню, я болезненно морщусь, припоминая то феерическое приключение, но мы не были коллегами тогда. А вы с Энджиколлеги. Не мешай рабочее и личное.
Ладно, Юла соглашается демонстративно неохотно и даже смотрит на меня исподлобья, я не буду беспокоить нашу драгоценную Анжелу Леонидовну. Ты счастлив?
Я заеду в магазин, что-то нужно купить?
Погоди, Юля отстегивается и разворачивается ко мне, в смысле купить? Ты один поедешь?
У меня есть еще дела, я чуть покачиваю головой, путь неблизкий, тебе со мной мотаться необязательно. Отдыхай.
Что за дела? Юла подозрительно щурится.
Ох, черт. Это уже начинает слегка раздражать. Или это нетерпение?
Мой друг недавно вернулся из Лондона, говорю как можно беззаботней, хочу его навестить и передать приглашение на свадьбу.
Не люблю врать, но искренний ответ прозвучит как-то
Прости, дорогая, хочу узнать, не могу ли я быть отцом ребенка женщины, с которой я тебе изменил. Пожелай мне удачи, пожалуйста.
Провожаю взглядом идущую к дверям подъезда Юлу, которая кутается в широкий плащ, скрадывающий фигуру. Мою невесту, которая вынашивает моего ребенка. Девушку, которая за день десять раз может признаться мне в любви.
Которой я изменил, которую я обманываю, на которой я не могу сосредоточить свое внимание.
Я буду гореть в аду. Гребаную вечность.
Что ж, это неизбежно.
Но сейчас у меня есть время заехать к Лексу насчет экспертизы. Выбросить эту затею из головы я не смог. Ровно как и платки, пропитанные кровью Энджи.
Алекс не удивляется моему приезду. Его вообще сложно удивить, даже самым идиотским поведением. Правда везу я ему совсем не приглашение на свадьбу. А зиплок-пакет, в который очень аккуратно упаковал свою добычу.
Ты говорил, что можно сделать генетическую экспертизу по крови матери?
Можно, Лекс кивает и задумчиво смотрит на выложенный перед ним пакет, вот только скажи мне, что тут за кровь? Девчонка что-то сломала и ты зажимал?
Я объясняю, откуда дровишки. Рассказываю про Эндж, про причины, по которым она легла в больницу, как мне досталось это кровавое наследство. Лекс пару минут смотрит на меня в упор, а потом начинает ржать. Настолько откровенно, что я сентиментально припоминаю, как один раз все-таки дал этому поганцу в нос. Хороший был день, приятный. Солнечный!
У меня нет других вариантов, Лекс, усталость моя кажется уже бесконечной, она не согласится сделать эту экспертизу по моей просьбе. Поэтому просто скажи, с этим материалом работать можно?
Он ржет еще сильнее, заметив выражение моего лицас хохотом сползает под стол, от греха подальше.
Ну что ж, нельзя так нельзя, разочарование от откровения оказывается неожиданно сильным, я поднимаюсь на ноги и направляюсь на выход.
Да, я выставил себя идиотом, но Плевать. Когда цепляешься за соломинку, по умолчанию выставляешь себя идиотом. Я отношусь к этому спокойно. Но теперь нужно найти другой способ добыть материал для экспертизы.
Да сядь ты, останавливает меня Лекс, и уймись. Мне что, поржать по-твоему, нельзя?
Обязательно ржать надо мной в моем присутствии? отвечаю я едко, но тем не менееостанавливаюсь и возвращаюсь в то кресло, в котором сидел.
В этом самый смак, Лекс фыркает и шумно выдыхает, успокаиваясь. Снова смотрит на меня изучающе.
Можно один вопрос? На хрена оно тебе нужно? Чего ты бегаешь вокруг этой девчонки? Чего тебе неймется? Ведь речь не о твоей невесте, так?
Ответ на этот вопрос дается мне нелегко. В конце концов, это лишнее доказательство того, что ни черта-то я не положительный герой. Положительные герои не напиваются в лоскуты и не тащат в постель женщину, которой и без того уже испортили жизнь. И утром после ночи они её тоже не посылают.
И знать о себе такие вещи мне неприятно, это сверлит меня ежедневно. А тут еще и признавать вслух.
Да, речь не о моей невесте, я произношу это на одном дыхании, и если эта информация хоть как-то просочится за эти стены, Лекс
Ямогила, ты же знаешь, мой приятель категорично встряхивает головой, да и нет у меня повода наушничать твоей невесте.