Мне тоже было уже сильно нехорошо.
Вемайер нажал ногой на педаль, мотор взревел, и мы помчались.
* * *
Если ты необычно одарен и ходишь во вспомогательный учебный центр из-за лотерейного барабана в голове, то вести дневникэто просто изобретение века. Очень помогает от Маленькой Забывчивости. А от Большой Забывчивости не помогает, к сожалению, ничего. Это я знаю от герра ван Шертена. У его дорогой Ханны Большая Забывчивость началась после шестидесяти.
Когда мы только-только переехали на Диффе, герр ван Шертен вместе с женой каждый вторник приходил в культурный центр к «Седым Шмелям». Мама как раз открыла для нас бинго-вечера, и ван Шертены ей сразу очень понравились. Мне тоже. Герр ван Шертен нравился мне уже хотя бы за то, что ему было совершенно все равно, что я необычно одаренный. А еще он, как и я, считал, что фройляйн Вандбекэто кошмарный ужас. Фройляйн Элли Вандбекглавная по бинго-барабану. Я думаю, что она примерно такая же старая, как берлинская Колонна победы. А когда стоит на маленькой сцене в своем любимом черном костюме, кажется почти такой же высокой. Пальцы, которыми она выуживает из барабана лотерейные шарики, длинные и костлявые, а голосбудто в горле шебуршит крылышками моль.
Красить волосы в черный цвет, в ее-то возрасте?! шепнул мне однажды герр ван Шертен. Какая же стремная тетка! Не удивлюсь, если на завтрак она уплетает необычно одаренных мальчиков.
Правда?
Какой мне смысл врать? Начинает, скорее всего, с ног и медленно продвигается вверх. А головы вскрывает ржавой открывалкой. Но это под самый конец.
Почему под самый конец?
Потому что у необычно одаренных там мало что можно найти. Оно того не стоит, понимаешь?
Тут он подмигнул и слегка меня пихнул. А я подмигнул в ответ. Я понял: он просто меня разыгрывает.
Его дорогая Ханна была такая же классная! Каждый раз она приносила мне шоколадку. Иногда даже не одну, а две. Но, достав из сумочки вторую, глядела так потешно, как будто не понимала, откуда же эта вторая шоколадка взялась. Как по мне, так шоколадок могло быть три. Или даже четыре. В сумке ведь места хоть отбавляй.
Но однажды герр ван Шертен появился у «Седых Шмелей» без своей дорогой Ханны.
Жене все хуже, объяснил он маме. Головушка как швейцарский сыр стала, только дыр гораздо больше. И каждый день появляются новые. Большая Забывчивость. И от нее ничего уже не помогает. Совсем ничего.
Он тяжело выдохнул и сделал глубокий вдох, будто хотел разбавить воздухом печаль в голосе.
Пришел сегодня в последний раз. Теперь надо неотлучно при ней находиться. Вы ведь понимаете?
Мама кивнула и погладила руку герра ван Шертена с коричневыми пятнышками. После этого мы долго-долго не виделись. А пару месяцев назад он пришел снова. Один. Его дорогая Ханна умерла уже больше года назад. Умерла от Большой Забывчивости.
А я-то надеялся, что они еще хоть разок придут на бинго вдвоем. Не из-за шоколадок. Просто очень хотелось посмотреть на дырки в голове дорогой Ханны. Иногда я думаю, что в моей голове тоже есть дырки. Ведь с запоминанием у меня довольно туго. Хотя что-то я все-таки запоминаю. И мои дырки, скорее всего, не очень большие. Но и тех, что есть, вполне хватает. Вот позавчера я пошел в «Эдеку». Мама сказала купить груши, черри-помидорки и что-то еще. По пути это «что-то еще» взяло и выпало у меня из головы. Прямо было слышно, как оно стукнулось об асфальт и разбилось. Помню, я подумал: если б это был арбузвот я бы тут насвинячил! Но груши и помидорки в голове все-таки остались.
И вот чтобы в голове оставалось побольше, я не бросаю свой дневник. Если нужнов него можно заглянуть и узнать, что ты делал пару дней назад. А если повезеттам даже будет написано, почему ты это делал. Например, купил я эти самые черри-помидорки, но в холодильник класть не стал. Я разложил их рядком на подоконнике. По росту. Когда вчера утром мама вернулась из клуба, помидорки успели скукожиться. Мама спросила, зачем я это сделал. А этого я, к сожалению, тоже уже не помнил.
Из помидорок мы сделали соус к макаронам. И вкус у него был совсем не скукоженный. Так вот, вчера вечером, уже в постели, я как следует поразмышлял над всем этим. И решил вести дневник дальше. Только Вемайеру ничего говорить не буду. А то вдруг за это, чего доброго, образуется еще один бонус в виде сегодняшней поездки на мотоцикле. Мне и ее хватило выше крыши.
Край светаэто вот совсем не по моей части.
Все еще вторникПять шариков шоколадного
На обратном пути в Берлин я сразу почувствовал себя лучше. Как будто внутрь пробралось немножко голубого неба. И еще парочка солнечных лучей. Подо мной гудел мотор, и во мне тоже все гудело. Особенно в животе. И поднималось оттуда до самых кончиков волос. Встречный ветер прохладно задувал под рубашку. Поношенная черная кожаная куртка Вемайера пахла как-то по-особенному. Таким специальным запахом безопасности, когда ты уверенс тобой никогда не случится ничего плохого. Ужасно захотелось раскинуть руки в стороны и что-нибудь громко крикнуть! Но тогда меня снесет с мотоцикла. Нет уж, я ж не совсем того.
Я едва успевал вертеть головойтак быстро все вокруг менялось. И Берлин все больше становился Берлином. Вот вместо полей, деревьев и кустов по обеим сторонам дороги встали дома с большими садами. Потом сады делались всё меньше, а домавыше. Они придвигались поближе друг к дружке, и вдруграз! все закружилось и завертелось. Улица, по которой мы ехали, раздвоилась, потом снова и снова, машины сигналили и мигали, проносясь через перекрестки, по велодорожкам шуршали шины великов, по пешеходным дорожкам сновали люди.
Мы остановились на светофоре, и я загляделся на какого-то толстого дядьку в подтяжках с джек-рассел-терьером на поводке. Песик пристроился как раз перед входом в магазин косметики «Ив Роше» и прилаживал там противопешеходную мину. Наверно, ему не нравились ароматы, которые доносились на улицу из открытых дверей.
КОСМЕТИКА
Ирина однажды сказала, что в косметике прячется космос. Я, конечно, не поверил. Но, когда мама наклеивает на ногти звездыя думаю, может, это и правда?
Из «Ив Роше» всегда пахнет чем-то приятным. Ирина говоритсмесью ароматов всего мира. Эти ароматы прилипчивые, и от них в голове делается как-то странно и дурманно. Но Ирина считает, в этом-то все и дело. Без дурманности они с мамой зарабатывали бы гораздо меньше денег. Когда мама с Ириной идут за новой порцией духов и косметики, чтобы приятно и дорого пахнуть на работе в клубе, я иногда тоже захожу с ними в «Ив Роше». Я уже проверял, не лежат ли там одурманенные или потерявшие сознание дети. Но никого не нашел. Может быть, их прячут в нижних ящиках полок с шампунями?
Я снова прижался к кожаной куртке Вемайера, втянул носом запах безопасности и подумал: вот было бы здорово, если бы такой можно было купить! На светофоре загорелся зеленый, и мы рванули с места. Я поднял руку и помахал джек-расселу. И тут же снова ухватился за Вемайера. Джек-расселсамая суперская собачья порода на свете! Мне ужасно хочется такого! Но мама говорит, что держать собаку в большом городеэто мучительство. Я хотел спросить, с чего она это взяла. Ведь детей держать не запрещается. Но в последнее время задавать маме вопросы стало трудно. С ней уже несколько недель что-то не так. А чтоя не понимаю.
Если бы мой дневник был фильмом, на этом месте случился бы флэшбек. Его любят вставлять в детективах, когда, например, кого-то загадочно убили. И вот убийцу схватили, и он рассказывает, как прикончил жертву.
ФЛЭШБЕК
Я услышал это слово от Бертса. Оно означает, что в фильме вдруг начинают показывать то, что было раньше. А фрау Далинг сказала, что раньше говорили «ре-ми-ни-сцен что-то там». Очень длинное слово!
Зритель смотрит флэшбек и думает: а-а, так вот как это у него получилось! Какой же отчаянный парень! Был бы он еще чуточку отчаяннее, полиция его не сцапала бы. Но иногда удача отворачивается, иТЫДЫЩ! за убийцей захлопывается тюремная решетка. Или он ускользает от правосудия, трусливо кончая самоубийством. Или его приговаривают к казни, или еще что-то в этом роде. Селяви.