Нет!
И:
Господи!
Кто-то поднимает мое окоченевшее тело. Трясет. Тепло, крепкое объятие.
Лена! Боже мой, Лена!
Я моргаю. Слабо улыбаюсь. Он все-таки вернулся, в последний момент. Дети живы, повисли у него на шее. Он держит меня в объятиях. У него бледное от ужаса лицо. Я протягиваю к нему руку. Ощущаю слезы.
Я вас так подвел, говорит он.
Отвечаю:
Ты спас нас.
Состояние стабильно.
Ханна
Должно быть, я натворила дел. Понимаю это, потому что сосчитала до 2676, а сестра Рут еще не вернулась. Ведь я только изобразила ей звук, как будто бросили на пол арбуз. Памм! Тогда она сказала, что ей нужно срочно разузнать, можно ли нам пойти к маме. А пока ее нет, мне следует дорисовать мою семью. Я подрисовала папе красное пятно на голове и теперь не знаю, чем еще мне заняться.
Я чувствую усталость. Ночь за окном уже понемногу блекнет. Мне не так уж часто приходилось проводить столько времени без сна. Разве только когда Сара еще была с нами и своим ревом не давала нам спать. Человеку необходимо спать, чтобы его тело могло восстановиться. Кладу голову на стол и закрываю глаза. Мама говорит, мы сами можем решить, что увидеть во сне, если только перед тем, как уснуть, сосредоточенно подумать о чем-то определенном. Хочу увидеть что-нибудь особенное. Как мы с мамой наконец-то снова куда-то выбрались, только мы вдвоем, потому что я у нее любимый ребенок.
Итак, я сосредоточенно представляю себе нашу первую вылазку. Поначалу я была немного встревожена, но мама сказала:
Это чудесное место, Ханна. Тебе там понравится.
И еще она сказала, что никому не следует говорить про нашу поездку.
Тсс, прошипела она и приложила палец к губам. Это будет наш с тобой секрет.
Но врать нельзя, мама!
Мы не соврем, Ханна. Просто никому не скажем.
А как же Йонатан? Он ведь испугается, когда проснется, а дома никого не окажется.
Не волнуйся. Йонатан еще долго будет спать. А к тому времени как он проснется, мы уже вернемся.
Мы принарядились. Я даже смогла надеть свое любимое платье, белое в цветочек. Потом мы мышиным шагом прокрались за дверь, к машине. Я сидела впереди, рядом с мамой. Дорога, по которой мы ехали, была гладкой, как бумага, и отливала на солнце. Местами воздух дрожал от зноя, словно горели маленькие бесцветные костры. Я прижалась носом к прохладному стеклу. Небо раскинулось над нами синим полотном, и по нему плыли белоснежные облака. Я обвела пальцем по стеклу очертания коровы, а мама смеялась. По радио играла знакомая песня, и мамин смех портил мелодию, а потом она стала подпевать. Мы съехали с шоссе и повернули к поселению. Мама поставила машину в тени раскидистого дерева. Это был клен. Его легко узнать по резным пятиконечным листьям, похожим на большую зеленую ладонь.
В саду устраивался праздник, и мы были приглашены. Мама оказалась права: это было чудесное место. Нас уже ждали, и люди вокруг смеялись, махали нам и восклицали:
Ну наконец-то приехали!
Мама хотела меня представить, но я просто не могла устоять на месте от возбуждения. Скинула сандалии и побежала босиком по траве, вдохнула аромат гортензий, величиной с капустный кочан, и наконец растянулась на лужайке. Трава пахла как моющее средство у нас дома. Я рвала травинки и маргаритки, а потом посадила себе на руку божью коровку. На траву рядом со мной сел мужчина со светло-голубыми глазами и с проседью в волосах.
Замечательно, что ты приехала, Ханна, сказал он.
Я показала ему божью коровку, и он объяснил, что эти насекомые приносят много пользы, потому что поедают клещей и тлю. Я удивилась: это такой-то маленький жучок?
А еще считается, сказал мужчина, что божьи коровки приносят счастье.
Затем нас позвали подкрепиться. В дальней части сада был установлен длинный стол. Я стала обмерять его, поочередно приставляя пятку одной ноги к носочку другой, правую ногу, левую ногу, правую, левую. Стол составлял в длину тридцать шажков. Там были шоколадные печенья и земляничные пирожные, и ванильный пудинг, и соленая соломка, и поджаренные колбаски. Мне так хотелось все попробовать, но мама сказала, что нам нужно возвращаться. Йонатан должен скоро проснуться, ведь снотворное действует не так долго, как нам хотелось бы.
Можно мне хотя бы взять шоколадного печенья, мама? Маленький кусочек, ну пожалуйста Я его быстро съем.
Мама покачала головой. Затем достала из сумки батончик, развернула упаковку и протянула мне.
Избыток сахара плохо сказывается на здоровье, Ханна. Когда приедем домой, прочтем, к каким последствиям для твоего тела приводит излишнее потребление сахара. Давай бери свои сандалии, нам пора ехать.
Не прощаясь с другими гостями, мама поспешила к воротам. Когда я догнала ее уже у машины, то обернулась в последний раз. У садовой ограды стоял мужчина, который столько рассказал про божьих коровок. Он помахал мне, и я быстро вскинула руку, чтобы мама не заметила. Потом мы поехали домой.
Избыточное употребление сахара и сахаросодержащих продуктов может вызывать следующие симптомы, зачитала мама из книги, в которой на все есть ответ. Она взяла ее с полки в гостиной, едва мы вернулись домой. Усталость, апатия, тревожные состояния, проблемы с желудком и кишечником, нервозность, нарушения сна и концентрации, а также порча зубов. Вот видишь, она захлопнула толстую книгу, очень громко. Радуйся, что тебе не пришлось есть печенье.
Я кивнула. Мама всегда ко мне внимательна и желает мне только хорошего.
В следующее мгновение в дверях гостиной появился Йонатан. Должно быть, он только проснулся.
Что это вы там делаете? спросил он, сонно протирая глаза.
Ничего, Йонатан, мама улыбнулась и подмигнула мне.
У нас с мамой есть секрет. И мы с ней всегда были очень близки
* * *
Ханна?
Я моргаю.
Ханна?
Поднимаю голову со стола.
Передо мной стоят два незнакомых человека. Мужчина в сером костюме и высокая женщина с короткой стрижкой. Я вздрагиваю от испуга и сажусь прямо, с ровной спиной, как следует сидеть за приемом пищи. Женщина протягивает мне руку. Я выставляю обе руки и медленно поворачиваю, чтобы она могла взглянуть сначала на мои ногти, а потом на ладони. Я еще не все показала, как вдруг она хватает мою правую руку и трясет. Женщина и мужчина говорят:
Здравствуй, Ханна.
И сообщают, что сестра Рут пока не придет, потому что ей нужен перерыв.
Она же провела здесь с тобой столько времени, улыбается женщина.
Потом она представляется доктором Хамштедт, только она совсем непохожа на доктора. На ней нет халата. Я хочу сообщить ей об этом, потому что она, возможно, просто забыла надеть халат и теперь может нарваться на неприятности. Но я ничего не успеваю сказать, потому что заговаривает мужчина. Он тоже не желает смотреть на мои руки, притом что сам из полиции. Даже показывает мне удостоверение. И смеется, потому что на фотографии выглядит совсем не так, как в действительности.
Видишь ли, тогда я еще был молодым и красивым.
Должно быть, это шутка, но едва у меня вздрагивают уголки губ, мужчина вновь становится серьезным.
Ханна, мне необходимо как можно скорее осмотреть ваш дом, произносит он и садится на стул, на котором прежде сидела сестра Рут.
Затем вытягивает шею, чтобы получше разглядеть мой рисунок, и указывает пальцем на то место, где у папы красное пятно на голове.
Из того, что мне рассказала сестра Рут, я могу заключить, что этой ночью у вас дома произошло нечто скверное. И вы с мамой, вероятно, так испугались, что убежали, и это привело к несчастному случаю, в котором она пострадала.
Теперь он берет мой первый рисунок, где я нарисовала папу с мамой в лесу, и показывает на платок у папы в руке.
Тебе нечего бояться, Ханна. Скажи мне, где ваша хижина, и я обо всем позабочусь. И с тобой не случится больше ничего плохого, обещаю.
Послушай комиссара Гизнера, Ханна. Ты можешь доверять ему, говорит женщина.
Где ваша хижина, Ханна? Можешь описать дорогу туда? спрашивает полицейский.
И доктор Хамштедт добавляет следом:
Не бойся, здесь ты в безопасности.
Эти люди вовсе не кажутся мне такими уж злыми. В особенности полицейский оказался куда приятнее, чем я предполагала. И все-таки у меня нет желания говорить с ними. Я хочу, чтобы вернулась сестра Рут. Или хотя бы поспать. Кажется, они меня понимают, потому что оставляют в покое, едва я снова кладу голову на стол и закрываю глаза. Хочется снова подумать о чем-то приятном, но не выходит. Я напряженно прислушиваюсь, жду, когда эти люди наконец-то встанут и выйдут за дверь. А они все сидят. Я досчитала до 148, и вот слышу, как стулья шаркают ножками по полу, а еще через мгновениетихо притворяется дверь.