И все-таки перемены грядут, в обществе зреет всеобщее раздражение, в воздухе витает что-то неутолимо злобное, нарастает какое-то напряжение, которое разные люди ощущают в один и тот же исторический момент. Скорее всего, все произойдет в виде очередного переворота. Все перевороты происходят в столицах, в центре политической, экономической и культурной жизни, в средоточии народных масс, на фоне извечных декораций, подчеркивающих обиднейший контраст между богатством единиц и нищетой миллионов.
Но для переворота нужна критическая масса недовольных людей. Оникатализатор революционной ситуации, тот маленький сверкающий кристалл, брошенный в перенасыщенный раствор, мгновенно вызывающий бурную кристаллизацию, в тяжелой и вязкой, не имевшей самостоятельной формы массе. В последе время Павел все больше встречал людей, настроенных мрачно и решительно. Но для настоящего дела нужны люди, достойные этого дела, не просто деловые люди, а люди долга и чести. Таких, он пока не встречал. Не пришло еще время мужчин. Чем же они отличаются от остальных? Несогласием,исконно человеческим стремлением к справедливости. Во все времена были и будут те, кто никогда не смирится с несправедливостью. На них стоит наша земля.
Что же касается его самого, то он относился ко всему происходящему совершенно равнодушно. Он замкнулся в стенах своей квартиры, и тем самым сохранил себя, оставшись недоступным для внешнего мира. Облачившись в непроницаемую броню безразличия, Павел обитал в своем собственном мире, куда не было доступа никому. Как в песне поется: «А в терем тот высокий нет ходу никому». Украинаего родина, здесь он родился, вырос и жил, и была она ему постылей чужбины. Павел чувствовал себя здесь одиноким, чужим и стесненным, как будто провалившимся в тесную черную яму, откуда выхода нет.
Это она, родина, с детства отторгла его от реального мира, отняла у него любовь к действительности. С детства, лишенный радости, он утратил саму способность радоваться жизни. Его жизнь и жизнь его семьи на Украине во время коммунистического режима и в период дикой самостийности была невыносима, а окружениестрашным, закончившимся убийством отца и самоубийством матери. А ведь они, обаони были такими же, как он, со своими недостатками и достоинствами, со своим восприятием мира. Их мир, да и они сами, были не проще его.
Омерзительное чувствостыд за свою родину.
Глава 10
«Часы твоей жизни вот-вот пробьют двенадцать».
Такое предсказание Павел прочел на старом чеке из супермаркета «Сільпо», который случайно извлек из кармана. Многообещающее пророчество, усмехнулся он. Перед этим он подошел к бару, взял у бармена рюмку водки и осушил ее залпом до дна. Полез в карман, чтобы дать бармену на чай и выудил из него этот чек. «Главная причина потребности в алкоголе, бессодержательность жизни»,подумал он. От принятой натощак водки им овладело странное состояние напряженности, не страх, а все возрастающее волнение, вслед за ним он почувствовал угрозу надвигающейся опасности.
Через арку Павел увидел, как Зябкина ввела в столовую нового гостя. Это был высокий, исполненный покоряющего величия старик, с осанкой и манерами человека привыкшего повелевать. Сановная властность чувствовались в его движениях. Он был в том возрасте, когда уже не стареют. Его черные волосы были тронуты инеем седины. Откинутые назад, они ниспадали на плечи длинными прядями, обрамляя лицо опаленное полымем неудержимых стремлений, лицо властителя и гордеца. Угольная чернота его бровей не соответствовала седине волос, производя неприятный диссонанс.
У него был хищный, похожий на орлиный клюв нос с нервно подрагивающими ноздрями. Высокий узкий лоб прорезали глубокие морщины, которые оставляют на челе незаурядных людей напряженные раздумья, грандиозные замыслы и их крушение. Если ж говорить о впечатлении первого взгляда, то черты его, прежде всего, выражали непреклонную волю при неглубоком уме, и жестокость при отсутствии чувственности. Много разного можно прочесть по лицу, конечно, если умеешь читать.
Старик что-то говорил Зябкиной с подчеркнутой любезностью, а его вскинутые подвижные брови выдавали заносчивый и вспыльчивый нрав. Его брови были похожи на две черные мохнатые гусеницы, странной игрой надбровных мускулов они шевелились и жили, словно отдельно от него. Он носил бороду и усы, а щеки брил. Его борода посредине была седая, а по краям, темная. В очертании рта, с резким изломом надменных губ, заметно выделялась прямая линия, знак непреклонной решимости. Но самым примечательным в его лице были глаза. От них нельзя было отвести взгляд, они вызывали тревогу. Казалось, старик ими смотрит и ничего не видит, но глаза его были зорче, чем у орла, он видел ими все, даже то, чего другие не видят.
Это были поразительные, нечеловеческие глаза! Нельзя было определить серые они или голубые, скорее, это был один из редких оттенков белого. Такого цвета глаз Павел у людей никогда не встречал, но ему знаком был этот цвет, он видел его в осколках замерзшей морской воды. Королевскую осанку старика подчеркивал безукоризненно сидящий на нем черный длиннополый сюртук, правда, застегнутый не на ту пуговицу. Под ним виднелся ослепительно белый пластрон с кружевами и черный шелковый бант, украшенный платиновой булавкой с крупным бриллиантом.
Павел знал, что старик пришел сюда, чтобы встретиться с ним. Значит, пора. Он поднялся с кресла и вошел в столовую, подумав, что несовместимые противоположности устремились навстречу друг другу. С выражением превосходства на лице старик устремил пронзительный взор Павлу в глаза. Взгляд его трудно было выдержать, его немигающие, неподвижные глаза были пусты, тяжелой холодной пустотой.
Павел смотрел ему в глаза со своим обычным невозмутимым спокойствием. Он непринужденно стоял перед стариком, хотя это внешнее спокойствие стоило ему немалых усилий. Павел чувствовал, что глаза старика хотят заглянуть в самые потаенные глубины его души, и старался не позволить этого. Он понял, что перед ним сильная, незаурядная личность. Спокойно выдерживая обращенный на себя взгляд, Павел отметил про себя,«Вот и свиделись, теперь всякой ерунде конец!»
Старик держал себя с Зябкиной с величественной учтивостью, которая не могла не напоминать ей о его более высоком статусе. Во всем его мрачном великолепии, в каждом его жесте преобладала самоуверенность вельможи. Все присутствующие обратили на него внимание, и все покорились обворожительности его превосходства. Между тем, черты его лица портило угрожающее выражение, которое мимо воли, как грозное предупреждение, время от времени появлялось на нем. По непонятным причинам старик питал к Павлу смертельную неприязнь, и Павел это чувствовал.
Павлу приходилось сталкиваться с негативно, а то и откровенно враждебно настроенными людьми, но никогда он еще не ощущал такой серьезной угрозы, которой веяло от старика. От него исходили черные флюиды некротической энергией огромной разрушительной силы. Павел безошибочно определил, что этот старик сам не знает, чего хочет и силен своею злобой. Вся его сила сосредоточена в неутолимой свирепости, будто сам хаос вселился в него, питая его своею гибельной энергией. Зверская жестокость и лютая ненавистьего движущие силы, эти чувства ему необходимы, как другим нужна дружба и любовь.
Присмотревшись, Павел заметил что-то безобразно мерзкое в чертах его лица. В нем было что-то вульгарное, хоть он и старался казаться благородным. Трудно было определить его национальность, но он точно не был, ни украинцем, ни русским, не исключено, что он вообще не принадлежал, ни к одной из известных наций. Подлейшая лукавость и кровожадные страсти южан переплелись в нем с холодной недоброжелательностью и тонким коварством северян. Он прикидывался искренним, но в нем сквозило лицемерие, в нем чувствовалась сила, а он притворялся слабым. За напускной утонченностью Павел видел его суть вора и насильника. Особенно Павла поразила его душевную тупость, вернее, полное отсутствие души. Вместо души у него зияла дыра, по мраку превосходящая черную ночь и он был силен и ненасытен именно своей внутренней пустотой.
По тому, как старик упивался звучанием своего голоса, как красовался перед собой, принимая изысканные, отработанные перед зеркалом позы, было видно, насколько он влюблен в себя и как презирает окружающих. От него исходил какой-то странный запах, здесь был запах дорогой парфюмерии, дорогой кожи пояса, ботинок и портмоне, и очень дорогого сукна старинного покроя сюртука, но и чего-то еще, не различенного пока, перекрывающего все остальные запахи. А самое главное, Павлу стало ясно, что его сила не имеет ничего общего с человеческой! Это было странно и непонятно. К тому, что непонятно Павел всегда относился с осторожностью, сейчас же, он испытывал нешуточную тревогу. Павлу приходилось сталкиваться с необъяснимым, но ничто не внушало в него страх так сильно.