Дверь закрылась, она ушла, а с ним осталась роза. Тот, кто испытал это сам, знает, как трудно пробиваться в жизни в одиночку. Лишь немногие из одиночек, готовы протянуть руку помощи в трудную минуту. Да, понять человека не просто. Для этого нужно желание. И терпение. Их Павлу стало постоянно не хватать.
Задумавшись, Павел не заметил, когда вошел очередной посетитель. Он мог находиться в его кабинете минуту, а то и все десять. Во всяком случае, Павел вздрогнул от неожиданности, когда тот заговорил.
Меня зовут Иван Петровичнерешительно представился очередной визитер.
У него было землистого цвета лицо с неврастенически сдавленными висками, кривой нос и выдающаяся вперед длинная верхняя губа. Его узкие плечи сгорбилась, как будто под тяжестью осуждающих взглядов: верный признак доказательства вины. Избегая смотреть Павлу в глаза, он как-то странно поглядывал искоса куда-то вниз, хотя смотреть там было совершенно не на что. Павел это заметил, он мало что упускал.
Да?..отозвался Павел с видом человека, понимавшего с полуслова мысленные посылы собеседника.
«Если пациент не смотрит в глаза, с него за это причитается»,с грустной иронией подумал Павел. Над его посетителем сгущалась аура напряженности. Его руки, неподвижно лежащие на коленях, зашевелились, нашли друг друга и сцепили пальцы в замок.
Вы доказываете себе, что не виноваты,сказал Павел тем задушевно успокоительным тоном, к которому прибегают те, кто желает вызвать собеседника на откровенность.Многие усматривают фатальную цепь обстоятельств либо волю свыше в поступках, которые совершили. Суть не в том, что вы это сделали, а в том, что он вас простил.
По какой-то причине Павлу вспомнился его дед, который в рукопашной схватке на войне заколол немца, а потом страдал от этого всю жизнь. Сам себя в себе пожирал, не понимая, что глупо жить воспоминаниями, разве что они будут приятными. Но это легче сказать, чем сделать.
Вы так считаете?с надеждой потянулся к нему посетитель.
Он весь подался вперед, напряженно ожидая ответа. Его нижняя губа отвисла. Вблизи стали видны черные волосы, торчащие из его ноздрей и белые комки слизи в углах бесцветных глаз. У Павла была привычка, и даже более, тяготение, к таким дотошным личностным наблюдениям.
Я в этом убежден,заверил его Павел, лицо его стало строгим, но без суровости, а тонтвердым, но не жестким.
Надвинув на глаза щетинистые брови, посетитель о чем-то усиленно соображал. На виске у него беспокойно билась жилка. Что-то для себя уяснив, он забеспокоился, провел по лицу длинными узловатыми пальцами, словно смахивая паутину. Удивление на его лице сменилось выражением суеверного ужаса. Он поспешно достал истертый по сгибам до тканевой основы дерматиновый бумажник и принялся лихорадочно в нем что-то искать. Павел, молча, глядел на его суетливые руки в паутине синих набухших вен.
Вот видите, там нет никаких серебряников,затвердевшим в гранит голосом, но без злобы, проговорил Павел.
Глаза Павла стали кинжально остры. Он помолчал, но это было не то молчание, которое приглашает высказаться. Не сводя глаз со своего собеседника, Павел начал медленно подниматься и казалось, заполнил собою весь кабинет.
А теперь, идите, и живите спокойно. Он вас простил!закончил Павел.
На днях родственники привели на прием к Павлу одного толстяка, увлекшегося новомодной эзотерикой, после посещения им популярного в Киеве тренинга под названием «Родовой канал». Этот ловко раскрученный балаган «позволяет наполнить жизнь миром и гармонией, избавиться от беспокойства и тревожности»,заодно и от лишних денег. Все до примитивности просто: человека вводят в гипнотический транс и он, якобы возвращается в утробу матери, а потом выходит оттуда заново рожденным, лишенный всех своих проблем.
У приведенного родичами любителя поесть, оказалось не в меру яркое воображение. Возвращение в утробу матери прошло гладко, но когда он стал вылезать обратно (оставив там все свои проблемы), ему показалось, что он застрял в родовых путях и стал задыхаться. Он запаниковал и принялся форсировать собственные роды, так тужился, что даже швы после недавней операции по поводу грыжи на животе, разошлись. Пришлось отправлять его в хирургическое отделение, зашивать лопнувшее брюхо. После всего пережитого «новорожденный» захворал меланхолией. Павел избавил его от нее за один сеанс.
Подобные пациенты больше развлекают, чем утомляют. Но, общаясь с сумасшедшими и экзотическими пришельцами неизвестно откуда, легко заразиться их безумием. Одно из самых опасных дерзаний, попытка проникнуть в сокровенные глубины духовного мира человека. В некоторых посетителях Павел ощущал нечто жуткое, это чрезвычайно опасное «нечто» было неотвязно прилипчиво и западало в память навсегда. Встреча с подобным может так тряхнуть, костей не соберешь.
Мне нужна помощь, но я не знаю к кому обратиться,глубоким, волнующим голосом произнесла, вошедшая в кабинет высокая статная женщина.
Она была бледная, и по всему видно, что очень слаба, но гордо держала голову. В ее осанке и в непринужденной уверенности манер чувствовалось благородство и грация. Хотя в движениях наблюдалась какая-то непомерная усталость. Тело ее было прямое и гибкое, и ее окружал ореол той высокой отчужденности, которая так распаляет мужчин. Открытым взглядом больших темно-серых глаз она посмотрела на Павла, и он сразу почувствовал сильный характер и ни на йоту робости.
У нее был высокий лоб и смелый разлет бровей. Ее красиво очерченные, полные губы свидетельствовали о доброте, присущей сильным людям, но было в них и еще что необыкновенно мягкое, чувственное. Ее волосы цвета темного янтаря были густые и волнистые. Ослепительная красота ее лица с правильно крупными чертами была потрясающа в своей притягательности, которая сразу отличает обычные миловидные лица от лиц классической красоты. И в ней не было той заносчивости, которая лишает привлекательности многих красивых женщин, взирающих на окружающих с высоты своей красоты.
Что вас беспокоит?выдержав тягостную для них обоих паузу, спросил Павел.
Он испытывал неловкость, терзающую его и, похоже, ее. Тем не менее, она вела себя сдержанно, сохраняя достоинство. Павла подавляла ее диковинная, ошеломляющая красота. Аж, дух захватывало! В ней было что-то строгое и трогательно нежное, материнское, и что-то глубоко страстное и неприступное, женское: мать и возлюбленная в одном лице. Ему невольно захотелось запомнить ее внешность для того, чтобы вспоминать потом. Но вместо этого, он изо всех сил начал изгонять из памяти ее необычные, запоминающиеся черты, да и весь ее образ, поскольку знал, что иной раз увиденное лицо западает в память и принимается тебя мучить, чем дальше, тем больше.
Меня ничего не интересуетв углах ее рта залегли складки горького опыта, а в глазах через край плескалось страдание. Видно было, что она не знала счастья. Если ее путь и был усыпан розами, то слишком ядовиты были их шипы.
Почему?ровно, почти равнодушно, спросил Павел, впервые посмотрев ей прямо в глаза, и тут же отвел взгляд. Он не мог смотреть ей в глаза, ему показалось, что пред ним зияет черная яма человеческой беды.
Потому что я умерла. Не удивляйтесь, то, что перед вами, лишь оболочка. Если мне не удастся найти выход из тупика, в который попала, я сегодня с ней расстанусьпотерявшись, она замолчала, а Павел ни словом не пришел ей на помощь.
Умереть молодой, лучший способ избежать старости. Для женщины, особенно красивой, это важнее, чем для мужчины. Это так, но, как тогда быть с не прожитой жизнью? Не стоит прекращать жить, пока не умер... Настраиваясь на непростой разговор, Павел озадачивал себя парадоксами. Запутанную книгу человеческих судеб он читал, не напрягаясь, с листа. Да, но не в этот раз.
Здесь предстоит действовать с предельной осторожностью, слишком хрупка ее аура. Задать опрометчивый вопрос, все равно, что столкнуть камень с горы, он может привести к обвалу, накопившихся чувств. Ни к чему хорошему это не приведет, она и так во власть духа Уныния, самой ненасытной сущности Зла. К тому же, в ее высказываниях прослеживаются признаки шизофрении. А, у кого их нет?.. Но, от этого не легче. Как обычно, глядя на одно, он думал о другом, а решал третье. Да, сборная солянка, никакой определенности.