А ты кто такой? вырвалось у меня. Я уже с ног сбилась ее искать. Думала
Я Колин, ответил он и нахмурился. Ма ведь говорила тебе, в первый день, когда вы въехали.
Так вот это ктостарший сын Сэл, уголовник
Ты в порядке? спросил он, глядя на меня холодными глазами. А то у тебя такой вид, как будто щас вырубишься.
Нет, я, бл Рядом стояла Эви и слушала, округлив глаза. Пришлось придержать язык. Нет, я НЕ в порядке. Какой тут может быть порядок, когда какой-то человек, мужчина, которого я никогда в жизни не видела, увел с участка мою дочь, даже не спросив моего разрешения!
Слушай, ты, с места в карьер перешел он в нападение. Девчонка сама пролезла под изгородью, когда услышала, как я во дворе играю с Бастером. И торчит она тут уже фиг знает сколько. Спрашивается, где ты была все это время?
Эви, домой, живо.
Мамочка, нет! Колин сказал, что я могу покормить с ним Бастера!
Еще бы!
Домой. БЫСТРО! не сдержавшись, рявкнула я и едва не лопнула от злости, увидев, как Эви посылает умоляющий взгляд этому Колину в надежде, что он защитит ее от меня.
Иди-ка ты лучше домой, малютка. А то как бы у твоей мамочки грыжа со злости не вылезла.
Я протянула к дочери руку, чтобы обнять ее, но она вывернулась и яростно затопала к дому.
ТАК НЕЧЕСТНО! крикнула уже с крыльца и изо всех сил хлопнула дверью.
Я со злостью уставилась на Колина, но тот уже сменил тактику и ухмыльнулся:
Славная у тебя дочурка растет, ничего не скажешь. Миленькая такая.
Входя в дом, я чувствовала себя так, словно вывалялась в грязи. Эви находилась в гостиной.
Эви, ровным голосом начала я, входя в комнату. Никогда больше не ходи туда без спросу. Понятно?
Дочь сидела под «щитом от ос», как она называла теперь одеяло, и, не повернув головы в мою сторону, смотрела телевизор. На полу посреди комнаты валялась пустая коробка из-под хлопьев, еще дальшеложка. Локти и колени ее пижамы позеленели от травызначит, на выброс, такое уже ничем не отстирать. Нечесаные волосенки всклокочены, в уголках рта прилипли крошки.
Часы показывали десять тридцать. Значит, ребенок был предоставлен себе последние часа четыре, не меньше.
Я взяла пульт и выключила телевизор. Вибрирующая тишина встала между нами стеной.
Ты поняла, что тебе сказано? Нельзя уходить из дома одной. Это опасно.
Я хотела сказать тебе, мама. Эви смотрела на меня мокрыми, широко раскрытыми глазами. А ты все спала и спала и никак не просыпалась.
Я зажала ладонью рот и закрыла глаза. Отвращение к себе раскаленной проволокой сдавило горло.
Господи, да что же это?
Глава 18
Три года назад
Тони
Утро понедельника выдалось не таким спокойным и размеренным, как хотелось бы.
Прежде всего, я проснулась, чувствуя себя разбитой, точно с похмелья, хотя к таблеткам не прикасалась уже больше суток.
Воспоминание об осах до сих пор тревожило Эви, не говоря уже о красных зудящих ранках от их укусов, оставшихся на ее лице и руках.
Мамочка, застегни мне, пожалуйста, кардиган, попросила она чуть ли не шепотом. Вид у нее был несчастный.
Ты же большая девочка. Разве ты разучилась застегивать пуговицы?
Нет, просто я хочу, чтобы ты меня застегнула.
Ее волнистые светлые волосы уже были заплетены в две косы, а красная с серым форма добавляла румянца ее бледным щекам, на которых там и тут выступали злые пятна от укусов.
Застегнув кардиганчик, я притянула дочку к себе. Она обхватила меня обеими руками, и мы ненадолго замерли, наслаждаясь молчаливым проявлением любви.
Потом Эви отпрянула и посмотрела на меня.
Мама, сегодня ты ведешь меня в школу?
Веду ли я тебя в школу? с деланым изумлением повторила я, чем вызвала призрак улыбки на лице дочки. РАЗУМЕЕТСЯ, я веду тебя в школу, глупенькая моя обезьянка. Разве можно пропустить такое событие? Да ни за что, даже за весь чай в Китае.
Я пощекотала ей животик, надеясь услышать гортанное сдавленное хихиканье, которое так любила, но Эви увернулась, напряженная и настороженная, и нахмурилась.
А из школы кто меня заберет, тоже ты?
Черт побери, ну и чутье, прямо как у экстрасенса Какая бы тяжесть ни лежала у меня на сердце и как бы я ни старалась это скрыть, она мгновенно схватывала любые мои вибрации и возвращала их.
Ты? Ее голос звучал настойчиво.
Ну, нет, забирает тебя бабушка, ты же помнишь? Мы же договорились
Нет!
Мама уже звонила утром, чтобы пожелать внучке удачного дня и напомнить, что заберет ее из школы.
Эви, не начинай. Бабушке ведь тоже хочется услышать, как все прошло. А ты что же, хочешь ее расстроить?
Слова еще не успели слететь с губ, а я уже почувствовала себя гадиной. Ну вот что я за мать такая, если эмоциональным шантажом добиваюсь послушания от пятилетки? Но истерика тяжелым грозовым облаком уже омрачила горизонт утра, а я не придумала ничего умнее, чтобы ее избежать.
Хочу, чтобы в первый день меня забрала из школы ты. Ее большие голубые глаза стали еще больше из-за стоявших в них слез, а губы задрожали. Мамочка, ну пожалуйста-а?
Я пощипала себя за переносицу, глубоко вдохнула и выдохнула.
Ну почему жизнь всегда подставляет родителям ножку, как будто нарочно? Почему мое первое за много лет собеседование должно было выпасть именно на сегодня и ни на какой другой день?
Наверное, это потому, что заявление было подано внезапно и еще внезапнее пришел ответ. Прежде, чем появились мысли о том, что с первым днем в школе возникнут какие-то проблемы
Мамочка, ну пожалуйста-а продолжала скулить Эви, чувствуя, что я вот-вот дам слабину.
* * *
После полудня, перекусив сэндвичем и ополоснувшись, я нарядилась в темно-синий брючный костюм от Теда Бейкера и белую блузку. Конечно, уже не последний писк, но для собеседования сгодится вполне. Всё лучше, чем легинсы и футболка.
Интересно, буду я когда-нибудь зарабатывать столько, чтобы опять одеваться у Теда Бейкера?
Кстати, с последнего визита туда два года назад мой вес сильно уменьшился, но после ухода с работы это перестало иметь значениевсе равно весь гардероб стал «домашним». Для подобного стиля даже придумали новое загадочное словечко«лаунжвеар». И не подумаешь, что это просто старые разношенные шмотки, в которых не видно, худая ты или толстая.
Я похудела от горя, а не от диет, и результатом стало тощее, непривлекательное тело, а минус два размера не всегда повод, чтобы бежать в магазин и покупать новое платье.
Стоя перед платяным шкафом, я долго и придирчиво рассматривала себя в полноростовом зеркале на внутренней стороне дверцы. Что ж, в общем, могло быть хуже. Разве что пиджак стал широковат в плечах, да в брюки придется продеть ремень. Хорошо, что у нас с мамой один размер ногиона отдала свои черные лодочки, и это позволило обойтись без дополнительных расходов.
Я расправила плечи и выпрямила спину. Широко улыбнулась себе в зеркало, проверяя, не застряла ли еда между зубами, и принялась за макияж, хотя за последние два года совершенно отвыкла краситься. Зачем наносить макияж, когда день за днем торчишь дома? Но сегодня пришлось наложить тушь на ресницы и даже мазнуть по губам помадойблаго на дне сумки завалялась одна, светло-розовая. Так, еще немного пудры цвета загара ипоследний штрихблеск на губы, для оживления тона. Годится.
Потом еще раз пригладила волосы, которые до этого уложила во французский пучок и залила лаком почти до хруста.
Летом мы с Эви опять не выбрались в отпуск, но в волосах сохранились красивые золотистые прядки, высветленные солнцем, память о часах, проведенных в саду, где я читала, полулежа в кресле, а она плескалась с подружками в надувном бассейне.
Уверенность. Сегодня я должна излучать уверенность.
Да, руководительский апломб растерян, но это, может, и к лучшему: незачем сразу выставлять напоказ свои прежние достижения, а то еще подумают, что к ним явилась госпожа Везде-была-послать-больше-некуда, и не возьмут на работу.
Перед выходом я еще раз проверила сумкувсё на месте, два блестящих отзыва от директоров прежней компании тоже здесьи захлопнула за собой дверь.