Она погладила меня по волосам, не забыв при этом покоситься на входную дверь.
Обещаю тебе: как только представится малейшая возможность...
Держи меня в курсе. Я буду в кабинете.
Но сразу я к себе не пошел. Я заглянул в полюбившееся мне бистро неподалеку от собора. В основном туда забегали факельщикипропустить по стаканчику белого, пока рядом служат заупокойную мессу. Я взял арманьяк и попытался представить себе дальнейший ход событий. Первым делом Меньель примется за флигель, но сначала выгрузит из машины инструменты. Пока рабочие будут готовиться к установке лесов, он еще раз осмотрит строение.
Мне имеет смысл несколько запоздать. Я отнюдь не стремлюсь присутствовать при обнаружении трупа. Таким образом, раньше девяти мне там показываться ни к чему. Быть может, к тому времени они еще не успеют возвестить о своей находке. Тогда идти с этим к Марселине придется мне. Тяжко мне придется. И как с ней себя держать?
Гарсон!.. Повторить.
Лучше всего держаться естественно. Я и так буду выбит из колеи. Сколько он к завтрашнему дню пролежит в подвале?.. Не так уж много... И все равно это будет для меня жутким зрелищем. Меньель покажет его мне; я буду вынужден выслушивать его суждения, догадки... Кошмарный намечается денек! А потомполиция, газетчики... Дадут телеграмму Симону в Италию... Что будет дальше, я предугадать уже не в состоянии. Судебный медик скажет: смерть наступила три дня назад. Марселина скажет: позавчера он мне звонил. Симон скажет: мы уехали вместе... А что скажу я?
Я выпил анисового ликера и купил пачку «Руаяль». Лично я понятия ни о чем не имею и не хочу иметь. Я заболею, если понадобится, или даже лягу в клинику. Пускай они сами расхлебывают!.. Мысли мои начали путаться. Стоп, хватит! Я вышел. Перед собором стоял катафалк. Очередное знамение. Уже три дня, как длится эта загробная свистопляска. И когда только все это кончится?
День уже клонился к вечеру, когда я наконец добрался до своего кабинета. Там меня ждала записка от Элианы.
«Звонила госпожа де Сен-Тьерри. Просила вас срочно с ней связаться. Я ухожу на почту. Буду через час».
Неужто все начнется сызнова?.. Подавленный, я опустился в кресло. Хотя нет! Просто Марселина нашла способ вырваться из замка. Зачем всегда предполагать худшее? Я набрал номер замка. В трубке раздался голос Марселиныее «светский» голос, каким она говорила при свидетелях.
Госпожа де Сен-Тьерри у аппарата... А, это вы, Шармон... У моего свекра только что опять был приступ. Он без сознания... Видимо, это конец. По словам доктора, ему осталось каких-нибудь несколько часов... Да, все это весьма прискорбно... Я хотела поставить вас в известность, чтобы вы не приступали к работам... Когда вернется мой муж, он свяжется с вами...
Должно быть, поблизости находится Фирмэн или еще кто-нибудь из слуг. В любом случае сказать мне нечего. Доносившиеся из трубки слова вдруг стали неразборчивыми, словно прокручивали запись, сделанную на неисправном магнитофоне. Я машинально опустил трубку на рычаг. Вот так! Никто больше не извлечет Сен-Тьерри из его просторной могилы. Марселина никогда не станет вдовой. А ты, жалкий идиот, останешься тем, кто ты есть: нищим неудачником, преступником, временно пребывающим на свободе. Я отпер сейф, хлебнул из бутылки, поперхнулся и стал безудержно, до слез в глазах, кашлять, мечтая задохнуться, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда.
И все же я успокоился. Настало время пораскинуть мозгами. Уж в чем-чем, а в этом я скоро достигну совершенства. Итак, старик того и гляди окочурится. Что дальше?.. Кто приедет из Милана, а? Симон. Один Симон. Симон, которому придется объяснить... Однако, едва я начинал думать о Симоне, как у меня появлялось ощущение, будто я брожу в тумане. Хотя что это я? Старик еще не сказал своего последнего слова. Сколько времени он уже при смерти! Сплошь и рядом бывают больные, которые, погрузившись в бессознательное состояние, черпают в нем новые силы и растягивают свое пребывание на грешной земле еще на многие дни, а то и недели. Пока это будет тянуться, мертвец в своем подвале превратится в нечто безымянное. Он станет никем. Даже если его случайно и обнаружат, ничто уже не даст основания сказать: «Это Сен-Тьерри». С таким же успехом можно будет объявить: «Это какой-то бродяга». Опять выходит, что моя судьба в руках у старика. Хоть лбом о стенку бейся. Стоит ли предупреждать Меньеля? Да. Если он узнает, что старик при смерти, он сам остановит работыиз опасения, что получать окажется не с кого. А он об этом узнает, едва появится в замке. Уж лучше его предупредить. Поэтому я позвонил Меньелю и сообщил, как обстоят дела.
Что ж, я, право слово, ничего не теряю. Работенка предстояла не из самых приятных.
Если б он знал!.. Лишенный возможности действовать, я в сильном возбуждении вышел в город. Там легче убить время. Работа-то у меня былапросмотреть несколько проектов, встретиться с клиентами,но я был не в состоянии сосредоточиться на чем-то конкретном. Я брел, рассеянно разглядывая витрины, а голова лихорадочно работала в поисках хоть какого-нибудь способа привести в проклятый флигель свидетеля. Но, как ни крути, лишь два человека могли бы оплатить работы, и из этих двоих один был мертв, а другой собирался последовать за ним... Обычно убийцы пускаются на всевозможные ухищрения, чтобы спрятать труп жертвы. А я ломал голову над тем, как обнародовать факт убийства, и ничего не мог придумать. Разве только Марселина...
Я зашел в кафе позвонить ей. Трубку снял Фирмэн.
Мадам не может подойти,сообщил он мне тоном заговорщика.Месье сейчас соборуют.
Он что, пришел в себя?
Нет, месье. Он в прежнем состоянии. Надежды уже никакой.
Передайте госпоже де Сен-Тьерри, что я позвоню ей через час. Пусть она простит меня за назойливость, но речь идет о безотлагательных работах, понимаете? А я понятия не имею, за что теперь браться.
До сих пор я и не подозревал, сколько вздорных мыслей, несбыточных прожектов может прийти в голову на протяжении какого-то часа. Я не смог противостоять искушению выпить стаканчик-другой, отчего рождавшиеся в мозгу образы начали принимать фантастическую окраску. Под ногами хлюпало. Бледным, немочным светом горели в спускавшихся сумерках фонари. То был час неясных очертаний, на смену которому вскоре должно было прийти время теней. Я брел по улицам наугад. Перед лицом у меня вырастало облачко пара от дыхания; в такие облачка в комиксах вписывают реплики персонажей, вот я и забавлялся тем, что мысленно помещал туда слова: «Сен-Тьерри мертв...». «Ищите Сен-Тьерри...». «Ку-ку, Сен-Тьерри...». Веселенький комикс, ничего не скажешь! Наконец, зайдя в незнакомый бар, я попросил жетон, чтобы позвонить, и коньяку с содовой. Едва я набрал номер, как услышал в трубке голос Марселины.
Марселина?.. Простите, я хотел сказать: госпожа Эмманюэль де Сен-Тьерри?
Чувствовалось, что она нервничает. Должно быть, спрашивает себя, уж не болен ли я. Конечно же, я болен. Еще бы!
Фирмэн вам передавал?.. Хорошо... Так вот, мне необходима ясность. Мы ремонтируем или разваливаем? Мне известно, что ваш муж высказывал пожелание сровнять все с землей... Полагаю, он по-прежнему этого хочет. Ведь вы в курсе, не так ли?
Господин Шармон, неужели с этим нельзя подождать до его возвращения?
Хм, до его возвращения... Может, он еще и не собирается возвращаться.
Я только что написала ему. Теперь это вопрос двух-трех дней.
А что вам мешает, дорогая мадам, самой распорядиться на этот счет? Ему останется лишь утвердить ваше решение.
От «дорогой мадам» у нее, верно, глаза полезли на лоб. Я мысленно хохотал. Нелегко будет ее братцу отразить этот удар ниже пояса. Само собой, он сумел наложить лапу на переписку Сен-Тьерри. Но у него не хватит дерзости ответить, что флигель следует разрушить. И, однако, раз уж он нацепил на себя личину Сен-Тьерри, трудненько ему будет отступиться от собственных слов!
Алло... (Она настолько понизила голос, что я слышал ее с трудом.) Алло... Что происходит, Ален?
Да просто мне дорого время. У меня горит подряд. Так я приступаю, да или нет?
Лучше не надо. Пока здесь не наступят решительные перемены.
И как скоро ждать этих «решительных перемени?
Неизвестно. Сердце у него еще крепкое... Как только будут новости, я вам сообщу, господин Шармон.