Перескочив через обломки стены, он открыл дверцу своего фургончика.
Не давайте ему перехватить инициативу,прокричал он.Когда мы начнем, руки у нас должны быть развязаны.
Я остался один посреди разбросанных камней. Дело принимает скверный оборот. А если старик отложит свое решение на потом?.. У меня оставалась еще одна возможность: махнуть рукой на Меньеля и обратиться к другому подрядчику. Но ведь обычно я всегда работал с Меньелем. Он не поймет». Нет, лучше всего продолжить разговор со старым Сен-Тьерри и вырвать у него окончательное согласие. Я обернулся к флигелю, еле удержавшись, чтобы не крикнуть: «Мы еще вернемся!». до того явственно почудилось мне, что губы лежащего в подвале скривились в презрительной усмешке. Неужели так сложно кого-нибудь туда привести? А почему «кого-нибудь»? Почему бы мне самому не «обнаружить» труп? Что мешает мне рискнуть? Я скажу, что после отъезда Меньеля и как раз потому, что сам он подвал осмотреть не захотел, я спустился туда. Что может быть естественней?.. Но, с другой стороны, два дня... каких-то два дня... Если хорошенько поразмыслить, я по-прежнему остаюсь хозяином положения. К тому же в одном Меньель совершенно прав: главноеначать. Если старику покажется, что расходы непомерно растут,что ж, работы будут свернуты. Зато труп к тому времени уже обнаружат.
Уже более уверенным шагом я пошел прочь. Это не более чем задержка. Небо над Пюи-де-Дом начинает проясняться. За последние несколько дней я стал суевернее самого темного крестьянина. Во всем вокруг мне чудились предзнаменования. Кусочек голубого неба означал, что фортуна смилостивилась надо мной и старик уступит. Я подрулил к замку.
Месье провел очень тяжелую ночь,сообщил Фирмэн.Утром приходил доктор...
Мне назначено...
Доктор велел, чтобы месье не беспокоили.
Доложите обо мне госпоже де Сен-Тьерри.
Хорошо, месье.
Нет уж, без окончательной договоренности я отсюда не уйду! Что они, смеяться надо мной вздумали? Я стою тут, посреди вестибюля, словно какой-нибудь коммивояжер с ненужным товаром, которого собираются выпроводить, тогда как все вокруги замок, и паркбез пяти минут мое! Хватит, я по горло сыт этой комедией!
О, господин Шармон,издалека воскликнула Марселина,что же вы не проходите в гостиную?
И, когда мы оказались рядом, с неподдельной тревогой спросила:
Что случилось?
Мне нужно поговорить с твоим свекром.
Все разыгрывалось как в дешевом спектакле, с его репликами в сторону и фразами с авансцены. Уловив мое раздражение, Марселина попыталась меня успокоить:
Я скажу ему, что ты пришел, но, уверяю тебя, он не в состоянии вести разговоры. В четыре утра у него был обморок. Мы всю ночь не смыкали глаз». Ты снова по поводу работ?
Именно.
Тебе не кажется, что это могло бы и обождать?.. Пойдем же в гостиную.
Гостиная, как, впрочем, и любая другая комната в замке, являла собой музей со всяким унылым старьем, где было дьявольски холодно.
Хоть бы поцеловал меня, что ли,обиженно протянула Марселина.
Я коротко чмокнул ее.
Если хочешь, я напишу Эмманюэлю,продолжала она. Может, он скажет тебе, что...
Вот это совсем ни к чему...
«Эмманюэлю!» Какой чудовищный фарс! Просто уму непостижимо. Живой, он сближал нас. Теперь, поскольку я не мог ни открыть правду, ни обуздать свою ярость, он сеял между нами вражду.
Послушай, дорогой, история с оградой уже становится смешной.
Возможно... Но не могу же я сидеть сложа руки.
Ну хорошо... Пойдем со мной.
Мы вместе дошли до двери в спальню больного. Она бесшумно проскользнула внутрь, а я подошел к окну. Из него был виден уголок парка. Дождь кончился. Посреди мертвых листьев прыгала какая-то черная птица. Ужасно хотелось пить. Я слишком много курил. Появилась Марселина и потихоньку затворила за собой дверь.
Он сказал,зашептала она,что вы уже обо всем договорились и ты должен начать ремонт.
Да нет же!
Он не желает никого видеть.
Послушай, Марселина... Это очень важно, черт возьми!.. передай ему, что я обсудил все с Меньелем. Расходы будут гораздо больше, чем предполагалось. Нужно полагать: вдвое. Да, так и скажи ему: вдвое. И эта сумма еще далека от реальной, но за тридцать тысяч франков Меньель согласится начать работы. А дальше видно будет.
Марселина скрылась в комнате. В случае конфликта с Меньелем я призову ее в качестве свидетеля. А вообще-то я дал маху. Вместо того чтобы затевать все эти споры, мне следовало бы просто попросить Меньеля приступить к работам, плюнув на денежные вопросы, которые ставили меня прямо-таки в безвыходное положение. Но кто знает, что еще может выкинуть старик! Марселина выскользнула наружу.
Он не согласен. Он готов дойти до двух миллионовтолько ради того, чтобы его оставили в покое. Но это предел.
Вот видишь,сказал я.Будь он действительно так болен, как уверяет, ему было бы наплевать и на ограду, и на все остальное. Он просто прикидывается. Скажи ему...
О нет... Это уже переходит все границы!.. Особой симпатии, как тебе известно, я к нему не питаю, но... никому не дано права так его мучить!
Ему это нравится,раздраженно парировал я.Пока у него есть возможность сэкономить лишний грош, он будет цепляться за жизнь.
Как ты жесток!произнесла Марселина.Я тебя не узнаю.
Остается последнее средство. Хоть оно мне и самому претит, выбора нет.
Ладно,сказал я.Тогда намекни ему, что разумнее всего написать твоему мужу... Только подай это предложение так, как будто оно исходит от тебя... Или ты считаешь, что предложить ему столь благоразумный выходэто тоже его мучить?
В ее взгляде появилась неприязнь. Наверное, она почувствовала, что я от нее что-то скрываю.
Обещаю тебе, что потом сразу уйду... Иди же!
На этот раз она вернулась куда быстрее, и вид у нее был удивленный и негодующий.
Н-да, такого я от него не ожидала... Дает старикашка!
Так что же?
Он принимает ваши условия, но желает, чтобы Меньель приступил к работе немедленно. И еще вы должны будете представить ему дутый счетэто его собственное выражение,чтобы ему скостили налоги. Ты и впрямь знаешь его лучше, чем я. Уже языком еле ворочает, а туда же, все хитрит. Честное слово, это выше моего разумения. Ну и семейка!
Я испустил вздох облегчения.
Можно мне позвонить?
Не дожидаясь ее ответа, я набрал номер Меньеля.
Это Шармон. Все улажено. Можете привозить рабочих. Я говорю из замка... На первую очередь работ вам выделяют тридцать тысяч.
Согласен,ответил Меньель.Только вышлите гарантийное письмо.
Я принесу его вам прямо на место.
Когда обнаружат Сен-Тьерри, всем будет уже не до ремонта. Я ничем не рискую, давая это обещание.
Алло? Когда вы собираетесь начать?
Завтра утром,сказал Меньель,если погода не испортится. Мы будем там в восемь часов.
Я повесил трубку. Марселина стояла у меня за спиной.
Эмманюэль будет взбешен,сказала она.
Эмманюэль ничего не узнает.
Я тут же спохватился. Сейчас не время допускать подобные оплошности.
Он ничего не узнает,продолжал я,потому что ты ему ни о чем не расскажешь.
Конечно. Но когда он вернется... А если еще, не дай Бог, отец его умрет, он никогда не простит тебе напрасных расходов... Ты ведь знаешь, какой он. Вы поссоритесь, а это нам с тобой жизнь не облегчит. Подумай немного о нашем будущем, милый... Я бы на твоем месте чуток повременила...
Представь себе, что завтра или послезавтра он загнется, и тогда ты будешь вынужден все остановить.
Старик не так уж плох.
Был бы ты здесь минувшей ночью, ты бы изменил мнение. Доктор считает, что он обречен. Он даже посоветовал позвать сегодня священника... В общем, я звоню Эмманюэлю. Пусть он ненавидит отца, но сейчас его место здесь.
Я пожал плечами. Да, она стала настоящей Сен-Тьерри.
И это говоришь ты, которая еще вчера спрашивала, когда мы сможем наконец остаться наедине!желчно сказал я. А теперь ты думаешь только о своем траурном туалете да о том, кому нужно будет разослать уведомления о кончине.
Милый... Поставь себя на мое место.
Мы уже больше месяца не были вдвоем.